– Пока нет. – Пусть не вскрывают, – сказала тетя Лена. – А то вдруг они его так убьют. Боря весь дрожал, Андрюша гладил его по плечу. – Что тут ошиваетесь? – сказал товарищ Шиманов. – Вон пошли! Я сразу понял, что товарищ Шиманов будет говорить с Максимом Сергеевичем. Я знал, что у него как у нашего куратора будут большие проблемы. Они ждут его в Космосе. Здесь, на нашей планете, Максим Сергеевич экспат и никто на Авроре не имеет права его судить. Я осуждаю Максима Сергеевича за халатность, несомненно преступную, но, кроме того, мне его жаль. Жалость эта до некоторой степени иррациональна, ведь по сути его бездействие можно назвать саботажем. Я уверен, что там, наверху, разберутся. Но я не хочу, чтобы разбирались. Зато после того, как товарищ Шиманов сказал, что не будет забирать Володю, мне стало легче. Разве не может он ожить? Ведь может. Это теоретически возможно. Вот что значит: до последнего не терять надежду! Запись 125: Невыносимо Очень хочется увидеть Володю. Его кровать заправлена. Это он сам ее заправлял, с тех пор никто не трогал. Володина кровать заправлена им самим, а он сам лежит в морге. Как, должно быть, будет ему холодно и страшно на этой жесткой металлической полке, когда он проснется. Запись 126: В морге Сегодня ночью мы ходили к Володе, так получилось. Я бы никогда не совершил незаконное проникновение в морг, однако оставлять товарища в беде – тоже не в моих правилах. Пришлось выбирать. Я проснулся посреди ночи от шума, Боря куда-то собирался. Я спросил: – Куда ты? Боря сказал: – К Володе. – А, – сказал я, перевернулся на другой бок и приготовился спать, а потом вдруг вспомнил все, мне стало больно, я мгновенно проснулся. – Куда? – А где он, по-твоему? Не помнишь? Голос Бори ничего не выражал, казался пустым, незнакомым. Я сказал: – Ты что, идешь в морг? – Ну. – Подожди! – Нет. – Я с тобой! – Ладно. Я разбудил Андрюшу. – Боря идет к Володе. – В морг? – спросил Андрюша. Он вовсе не выглядел так, будто спал. – Да. – Нельзя его туда одного отпускать. – Я тоже так думаю. Вот почему мы отправились втроем. Выйти из корпуса оказалось очень легко: Максима Сергеевича вызвал к себе Эдуард Андреевич для связи с Космосом. Я спросил у Бори: – А ты знаешь, где… – Через дорогу. Здание тоже принадлежит санаторию. Но оно через дорогу. Мне показалось, что он заплачет. Я уже плакал из-за Володи. Ночной город был освещен хорошо, ночью вовсе и не страшно одним. Правда, когда мы переходили через дорогу, Боря даже не смотрел по сторонам. Он просто шел навстречу машине, я успел отдернуть его в последний момент, и красный «москвич» с ревом пронесся мимо нас. Боря даже не вздрогнул. Мы увидели небольшое серое здание. Под апельсиновым светом фонарей оно выглядело почти игрушечным. – Там, наверное, есть охрана, – сказал я. – Не внутри, – сказал Андрюша. – А ты откуда знаешь? – спросил я. – Я спрашивал. Но, может быть, какой-то доктор еще работает. Надо только понять, куда нам. Повезло, что его не отвезли в судебный морг или в детский. Он же солдат. Был. Мог быть. Боря ничего не сказал, он пошел вперед так, словно ему все было известно заранее. – Может, он чувствует? – спросил Андрюша. Мы пошли за Борей, он совершенно не обращал на нас внимания. Я вдруг подумал: может, Володя зовет его? Но и это, как мне кажется, было неправдой. И все-таки, я думаю, Боря знал, где тело. Он обошел здание вполне уверенным шагом, подошел к окну, до которого не доставал, встал на цыпочки, посмотрел, обернулся к нам, махнул рукой. Мы подошли. – Подсади меня, Жданов, – сказал Боря. – Хорошо. Боря вскарабкался на меня, вцепился в подоконник, ловко подтянулся, толкнул окно, оно оказалось незапертым.