– Если «доебаться», – сказал Боря и убил комара, – то это уже не «подводить к краю гибели», а реально увести за край. – А я не верю, что так делают, – сказала Фира и убила комара. – А я слышала, что так можем сделать даже мы, – сказала Валя. – Комары еще эти гребаные! – Да, – сказала Фира. – Они достали. В смысле «даже мы»? Володя сказал: – Ну, говорят, что можно до такой степени свою силу развить, что тупо там все уничтожить. Не знаю, щупальца ядовитые протянуть. Или сожрать тупо всю планету. Я, если честно, не представляю, как это происходит. Ну-у-у так типа: я смерть, разрушитель миров! – А это откуда? – То ли из индийской религиозной книжки, то ли ученый какой-то сказал, – ответил Володя. – Из индийской книжки, – сказал я. – Ученый просто повторил. – Правильно, Жданов, это знать надо. – Да комары заели уже, – сказала Валя. Андрюша специально давал комарам попить своей крови и только потом их убивал. – Зачем ты так делаешь? – спросил я. – Потому что иногда они лопаются от крови. Я такое слышал. Хочу увидеть. – Зачем тогда потом убиваешь? – спросила Фира. – Это месть, – сказал Андрюша. – Приколитесь, – сказал Боря. – Будет когда-нибудь такое потом, когда убивать людей будет так же просто. Круто. – Ничего хорошего в этом нет, – сказал я. – Это должно быть тяжелой работой. – Но ты ж готов. – Я готов выполнять любую работу на благо моей Родины. – Тогда давай ты будешь полы мыть, а я – людей убивать. Не пойдет так, нет? – Нет, – сказал я. – Вот-вот, маленький убийца. Батя говорит, что убивать для нас естественно. Что мы вот такие от природы. Убийцы. Фира сказала: – А я за собой не замечала. – Комаров тебе убивать нравится? – Ну нет, наверное. Просто они меня кусают. – Такой бесчеловечный подход, – сказал Андрюша. – Представляешь, если испытывать то же самое к людям? – Не могу себе представить, – сказал Володя. – Люди есть люди. – Это здесь люди есть люди, – сказал Боря. – А на других планетах? Да там с тобой на остановке рядом никто не сядет. Если там остановки есть, конечно. – Остановки космических кораблей, – засмеялась Валя. – Ну да. Межгалактические остановки, – сказал Боря. – С межгалактическими таксо и межгалактическими автобусами. В общем, ты там всем будешь противен. – Я? – спросил Володя. – Да ладно, я замечательный человек, все сразу поймут, как они неправы, как только меня увидят. Боря и Володя засмеялись, а я сказал: – Надо просто хорошо выполнять свою работу. Тогда вас будут за это ценить. Но все-таки я задумался: вот сегодняшним темным южным вечером мы убиваем комаров, потому что они мешают нам болтать, и это так мало нас трогает (как и почти всех людей, в принципе). Но может ли случиться так, что убивать человека станет настолько же просто, скучно, нудно, раздражающе? Я не хотел бы стать таким типом убийцы. Цинизм разрушает личность. Мы сидели на скамейках под красивой, яркой луной, убивали комаров и говорили о разрушении миров. Это было очень просто – говорить об этом. А ночью я весь обчесался. Запись 108: О самочувствии У меня уже несколько дней совсем не было приступов. Это очень хорошая новость! Запись 109: Проблема Все-таки я совершенно не понимаю, что мне представить на конкурсе талантов. Что же мне делать, если я совершенно лишен всяких талантов? Не могу сказать, что я умею что-либо особенное. Хотелось бы сделать нечто значительное, что было бы оценено коллективом по достоинству, но что? Я в совершеннейшем тупике. Запись 110: Кормушка для птиц наконец-то находит свое место Я спросил Ванечку, что представит он. Ванечка сказал: – Я покажу своих дрессированных птиц. – Не знал, что у тебя есть дрессированные птицы. – И дрессированные собаки есть. Все это звучало весьма подозрительно. Я сказал: – Может, лучше покажешь свои рисунки? – Со сцены их не увидят, – сказал Ванечка. – А подходить никто не будет. А если подойдут, то им не понравится. Никому не нравятся мои рисунки. Кроме тебя и Жоржа. Ты говоришь – у них душа. А Жорж говорит, что это арабрут. – Ар-брют, – сказал я. – Ну и ладно, – сказал Ванечка. – У меня будут дрессированные животные. Он сидел с нашей кормушкой для птиц и поглаживал изображенных на ней белок. – Красивая, – говорил Ванечка. – Красивая. Я сказал: