Боря отдернул мою руку, надавил мне на запястье, туда, где было больно, то ли с расчетом, то ли случайно. – Понятно, – сказал он, разглядывая пятна крови. – О, бедная детка, скорее застирай. – Да, – сказал я. – Нужно застирать. Наверное, мой голос показался ему каким-то особенно бесцветным, потому что Боря нахмурился. – Максим Сергеевич, – сказал он. – А Жданову можно в корпус? – Я его провожу, – сказал Максим Сергеевич. Боря еще некоторое время смотрел на меня, и я не мог понять, что выражает его взгляд, только видел, что глаза темнее обычного. Потом он посмотрел на дверь. Эдуард Андреевич его не звал, но Боря чувствовал нервозность. – Надо идти, – сказал он, непонятно зачем, снова посмотрел на меня, и я сказал: – Иди. Володя сказал: – Нет уж, это я пойду. По праву первородства, так сказать. Так и вышло, что провожать меня вместо Максима Сергеевича пошел Боря. Солнце уже было высоко, и по небу быстро плыли облака – знак ветреного дня, но ветра я не чувствовал, хотя видел, как от него колышутся листья. Колышутся и шумят. Боря сказал: – Полный «пиздец», да? – Нет, – сказал я. – Не ругайся. Ходить я снова мог прилично, но ноги будто действовали самостоятельно, я не чувствовал в себе намерения идти или окончательного контроля над своим телом. Ходьба как будто происходила сама по себе и никак не была связана с моей волей или способностью. Это чувство очень сложно объяснить правильно. – Ну, – сказал Боря. – Это все ради войны. Война! Война – мать родна. А? Войну Боря любит и все, что с ней связано. Мне кажется, он хотел так меня подбодрить. – А мы на море, наверное, не пойдем, – сказал я. Мне стало грустно. – Не знаю, – сказал Боря. – Вечером, может. Да ладно, наверняка стремно было? – Нет, – сказал я. – Не было. Но было больно. – А ты орал? – Нет. – А «хуй» тебя знает, звукоизоляция-то там небось на пять с плюсом. – Небось, – сказал я. – Как думаешь, это от слова «небо» или «не бойся»? – Ни от того ни от другого, – сказал Боря. – Но вообще можно у Фиры спросить. – Я спрошу. – Но оба твоих варианта – тупые. – Я и сам уже понял. Вдруг он снова схватил меня за запястье, сделав мне больно, развернул к себе и сказал: – Будь мужиком! А я не понимал, что ему надо. Я сказал: – Хорошо. Боря повел меня по лестнице, втолкнул в нашу палату и сказал: – Ну все, иди попиши в своей милой сладкой книжечке. Я сказал: – Надо сначала постирать рубашку. Пальцы плохо слушались, а я должен быть аккуратным с вещами. Я долго расстегивал рубашку, потом долго искал хозяйственное мыло, и все это время Боря стоял у двери, а потом пошел со мной в душевую к раковинам. Я застирывал пятна крови, с ожесточением намыливал их и тер, а Боря сидел на подоконнике у мутного окна и смотрел. Я сказал: – Все нормально, ты можешь идти. Он сказал: – Ну, могу. И не ушел. Я же впал в отчаяние из-за пятен, потому что они отстирывались хуже, чем я ожидал. Обычно кровь стирается куда легче. Ничто не становилось идеальным, белым, как раньше, и я тер, и тер, и тер, и тер, и смылил половину куска на два пятна. Честно скажу, тут мне уже захотелось расплакаться. Боря сказал: – Да успокойся ты, боже ты мой, найди сперва того, кому не «похуям» на твою рубашку. Но я не сдавался, и наконец пятна почти совсем потускнели. Мы пошли обратно, и я повесил рубашку на балконе. Потом глянул вниз и мне захотелось спать. Я сказал: – Я посплю, а потом приду обратно к вам, ладно? – Мне-то какое дело? – Хорошо. Но когда я проснулся и пошел к ребятам, оказалось, что процедуру прошли еще не все. Вот сколько это длилось! Андрюша сидел на стуле, вытянув ноги. На его рубашке тоже были красные пятна, но он их не замечал. – Привет, – сказал он. – Привет, – ответил я. – Ты как? – Устал. – Я поспал, и мне стало лучше, – сказал я, хотя это было не совсем правдой. Боря в конечном итоге проходил процедуру последним. Мы ждали его, волновались, а он, когда вышел, буркнул только: – Пойду щенков проведаю. И ушел, на ходу утирая кровь. Володя пошел за ним, я тоже хотел, но Фира мне сказала: – Дай человеку побыть с братом. На ее воротнике было три маленьких пятнышка, похожих на диковинные ягоды. Ни на какое море мы так и не пошли. Запись 59: Отчет о самочувствии после процедуры