Ужас, одним словом. Запись 56: Варианты фраз для плаката 1. Соблюдайте тишину в соляной комнате! 2. Осторожно, идут процедуры! Не мешайте отдыхающим! 3. В соляную комнату животных проносить запрещено! 4. Тишина! Идет сеанс в соляной комнате! 5. Во время медицинских процедур требуется тишина! 6. Нарушители тишины не будут допущены в соляную комнату, зато им будет увеличено количество грязевого электрофореза. 7. Имейте совесть, посетители соляной комнаты! Запись 57: Ящерица спасена! Ящерицу мы нашли и выпустили. Она весьма юркая и выглядит совершенно здоровой. Может быть, ей тоже полезно подышать в соляной комнате. Кстати, грязевой электрофорез – это действительно ужасно, во рту все время что-то очень кислое и нос щиплет невероятно. Но надо терпеть, потому что у меня часто бывает насморк. Запись 58: День без моря Эдуард Андреевич попросил меня и на этот раз написать обо всем подробный отчет. Можно было бы ограничиться описанием своего самочувствия, но мне хочется рассказать все, что было. Все-таки это очень особый период моей жизни. На этот раз мы пошли на процедуру очень рано, нас подняли в шесть утра. Вернее, я сам встал значительно раньше, чтобы успеть сделать зарядку. Андрюша все спрашивал Максима Сергеевича, зачем так рано, но тот только отвечал что-то о биологических ритмах, я не вполне понял, думаю, и сам Максим Сергеевич не понимал, он просто не знал ответа на вопрос. Зато он рассказал нам, пока мы ждали Эдуарда Андреевича, идею еще одной книги для детей: – Ну послушайте, – сказал он. – Как вам? Мальчик и девочка влюбляются друг в друга на курорте у моря вроде этого. Однако они живут в разных городах, и их общение возможно лишь в форме переписки. Потом с мальчиком происходят всякие волшебные приключения, во всяком случае, он так об этом рассказывает. Он попадает в волшебную страну, становится пиратом, захватывает корабли, король дает ему почетный титул, он борется с ведьмой, заколдовавшей королеву. А девочка остается жить в Чебоксарах. И книга про нее. Она просто живет в Чебоксарах и получает эти письма из волшебной страны. – Это могло бы быть красиво, – сказала Фира. – Если бы он придумывал все это для нее. – Но вы так говорите, – сказала Валя, – как будто она завидует. – А она и завидует, – сказал Максим Сергеевич. – Она-то в Чебоксарах живет, а не в волшебной стране. – В таком случае это грустная история. – И опять совершенно бессмысленная! – сказал я. – Чему она учит? – Тому, что жизнь в Чебоксарах безрадостна и уныла, – сказал Максим Сергеевич. – Но вы ведь даже никогда не были в Чебоксарах! – сказал я. – Не был, – сказал Максим Сергеевич. – Но это архетип. – Это глупости, – сказал я. Мы спорили еще некоторое время, потом нас позвал Эдуард Андреевич. Он сказал, что сегодня процедура будет весьма болезненной, но интенсивность боли будет (и должна) увеличиваться постепенно, поэтому ничего ужасного нас пока не ждет. Валя спросила его: – Все говорят про стадии болезни, а вы говорите про метаморфозы, почему? – Потому что это не болезнь, – сказал Эдуард Андреевич. – И вы тоже должны научиться так думать. Ксеноэнцефалит был болезнью давным-давно, а теперь мы с червем едины и просто проходим новый цикл нашего развития. – Да, – сказал я. – Это очень вдохновляет. Эдуард Андреевич сказал: – Спасибо вам, Жданов, за обратную связь. Мне вдруг снова показалось, что ему грустно. Но этого было почти не видно. Только что-то чуть-чуть мелькнуло и быстро пропало в его взгляде. Эдуард Андреевич сказал, что процедуру мы будем проходить по очереди, чтобы друг друга не смущать. – Надо будет раздеваться? – спросил Андрюша. – Нет, – сказал Эдуард Андреевич. – Сейчас уже ни для чего не надо раздеваться. Потом он засмеялся, понял, что сказал глупость, махнул рукой. – Всё, товарищи, сами решайте, кто первый. – Я первый! – Хорошо, Жданов. Я вошел в процедурную, сел на белую кушетку, посмотрел на экран. – А я снова увижу картинки? – Нет, – сказал Эдуард Андреевич. – Сегодня не увидишь. Но, когда мы снова будем исследовать твой мозг, изменения, которые будут в нем происходить, ты посмотришь их еще. – Почему вам грустно? – спросил я неожиданно для себя. Волнение мое, должно быть, стало чрезмерным. Мне вовсе не свойственно задавать взрослым такие личные вопросы. – Потому что я не ожидал, – сказал Эдуард Андреевич, – что это будут дети. Хотя это очень логично. И правильно. Но все-таки. – Вы сомневаетесь? – спросил я. – Ничуть, – сказал он. – Ни в чем не сомневаюсь, Жданов, но грущу. Мы не всегда можем контролировать свои чувства. Но мы должны уметь продолжать делать свою работу. – Мне кажется, это очень верная мысль. – Спасибо, Жданов. Он защелкнул браслет у меня на руке и сказал: – Надо бы тебя зафиксировать. Вдруг упадешь. – А почему я упаду? Эдуард Андреевич, насвистывая, принялся расправлять ремни, снизу пристегнутые к кушетке. – Скажите мне, я не трус. – Можно потерять сознание, – сказал Эдуард Андреевич. – Но не бойся, я контролирую твое состояние. Если что-то пойдет не так, я остановлю процедуру. Я сказал: