— Я хотел тебе позвонить. Мы перебиваем друг друга, и парень издает тихий смешок, прежде чем его голос понижается, становясь жестким и натянутым. — Ты бросила меня. Осколок вины пронзает сердце. — Я сказала, что уезжаю. — Не так. Ты даже не попрощалась. — Прости. — Это больно, Чесс. Мы заслуживали большего. Комок подступает к горлу. — Знаю. Это было некрасиво. Финн долго молчит. Но когда, наконец, заговаривает, это вымученный порыв. — Я водил Бритт на ужин. Когда слышу эти слова от него, все становится более реальным. — Знаю, видела фотографии. — Облизываю губы и ощущаю вкус соли. Еще одна крупная слеза скатывается по носу, и я смахиваю ее. Финн издает звук. — Этого я и боялся. Не знаю, что на это ответить, поэтому молчу. Он вздыхает, протяжно и устало. — Хотел, чтобы ты услышала об этом от меня. Накатывает волна головокружения, и я кладу голову на подушку дивана. — Я пытаюсь быть ей другом, — продолжает он. — Как ты и советовала. Он что, старается меня успокоить? Только я не чувствую покоя. Я чувствую себя жалкой. Вытираю глаза. — Это хорошо. Ей нужен друг. От того, что это правда, мне не становится легче, когда я представляю их вместе. Повисает молчание. — Как работа? — выпаливает Финн, словно приложив усилие. — Хорошо. Отлично. Завтра снимаю «Мстителей». Ну, ребят, которые их играют. В трубке раздается сдавленный звук и затем резко обрывается. — Голые мстители? Я почти улыбаюсь. — Они будут с оружием. Железный человек наденет перчатку. — Ну, по крайней мере, хоть его рука будет прикрыта, — ворчит Финн. Мои губы вздрагивают. Но этого недостаточно. Наше непринужденное общение в прошлом. И мы снова погружаемся в тишину. Когда Финн заговаривает вновь, его голос такой низкий и хриплый, что я почти его не слышу. Почти. — Я скучаю по тебе. Сердце стучит о ребра, я сжимаю телефон. — Я тоже скучаю. Скажи, чтобы я вернулась. Скажи, что я тебе нужна. — И все же, ты была права, — хрипло произносит он, прежде чем прочистить горло. — Мне нужно было кое в чем разобраться. Понять, что важно. Что-то внутри меня ломается. Думаю, это мое сердце. Прерывисто вздыхаю. — Мне тоже. — Не плачь. Ты в порядке. В порядке. — Эта работа, словно сбывшаяся мечта. На самом деле, правда. Отличная. Очень содержательно. И твой голос совсем не звучит так, будто ты разваливаешься на части. Он медлит. — Я рад. Ты заслуживаешь… хорошего. Мы вышли в плей-офф. — Слышала. Я... так счастлива за тебя. Кто-то на заднем фоне зовет его. Закрываю глаза, понимая, что мое время вышло. Теперь он говорит громче, но более отчужденно. — Я должен идти. Ощущаю каждую милю ледяной пропасти между нами. — Ага. Я тоже. Много дел… — с трудом сглатываю. — Это хорошо. Я рад. Боже, мы ужасны. — Удачи, Финн. На том конце провода так тихо, и я уже решаю, что он повесил трубку. Но затем раздается его голос, мягкий и полный сожаления: — Спи спокойно, Чесс. Только после того, как связь прерывается и я возвращаюсь к работе, вспоминаю, что он говорил мне эти слова раньше. В ту ночь, когда мы случайно встретились, и я оставила его у двери своей квартиры, намереваясь убраться от него подальше. ФИНН ДВЕРЬ в квартиру распахивается. Я даже не утруждаюсь поднять взгляд от телевизора. Знаю, что это все равно не тот человек, которого я хочу видеть. Слышится звяканье ключей, и в комнату входит Чарли. — Мэнни, — говорит парень, глядя то на меня, то на телевизор. — Что смотришь? — «Одиночки», — мой голос скрипит как ржавый металл. Чарли усаживается рядом. — Ни разу не видел. — Упустил возможность насладиться великолепием Клиффа Пуансье и группы Citizen Dick. — Citizen Dick? — усмехается Чарли. Стреляю в него взглядом. — Их недооценили. — Как скажешь. Мы смотрим пару минут. Всякий раз, как Стив и Линда появляются на экране, у меня ноет в груди. Ты разбила ему сердце, Линда. Да, я чертов мазохист.