— Элайджа Клей, — только и смог сказать Кейб, качая головой. Его завтрак из пирога и жареной картошки внезапно забылся. — Господи Иисусе, этот сукин сын действительно охотится за мной. Будь я проклят. Дженис выглядела более чем обеспокоенной. — Кто он, мистер Кейб? И Кейб рассказал ей всё о том, как застрелил Вирджила Клея, и как Чарльз Седобровый поведал ему, каким монстром и зверем был отец Вирджила — Элайджа… наполовину медведь-гризли, наполовину огр, отнимающий жизни, раздражительный несносный ублюдок. Её тёмные, чудесные глаза всё время смотрели на него, и в них было настоящее беспокойство, настоящий страх. И Кейб подумал: «Будь я проклят, эта леди действительно беспокоится обо мне». — Мне это совсем не нравится, мистер Кейб, — сказала она глубоким и чувственным голосом, от которого внутренности охотника за головами потекли, как сладкая патока. — Я прекрасно понимаю, что это не моё дело, но думаю, что вам лучше на время спрятаться. Пусть мой муж разбирается с этой свиньей. Он знает, что нужно делать. Кейб поймал себя на том, что улыбается, как маленький мальчик. Улыбается, заметьте. За ним охотится самый подлый ублюдок, какого только можно вообразить, желающий сделать кисет из его половых органов, а он ухмыляется, как маленький мальчик с мятной конфеткой. И всё из-за Дженис Диркер. Хотя он был не намного красивее обычного дикого кабана (и он первым признавал этот факт), за последние годы Кейб привык к женскому вниманию. Его желали и его хотели. Но никому прежде не было дела до того, жив он или умер… а теперь за него волновались. Он сразу же почувствовал кучу эмоций: смятение, замешательство и даже страх. Но ему это нравилось. Да, чёрт возьми, нравилось! — Мэм, вы очень добры ко мне. Вы слишком заботитесь о таком измученном бродяге, как я, и я не могу выразить, как ценю это, — сказал Кейб Дженис, чувствуя, как его голос охрип от волнения. — Но, право же, я могу сам позаботиться о своих делах. Я всегда сам справлялся, и так будет и впредь. А Джексону — то есть, шерифу, — думаю, ему и без меня проблем хватает. Дженис тяжело дышала. Как и Кейб. Что все это значило? Похоть? Страсть? Да, конечно, все это было очевидно, но было и ещё кое-что. Что-то более глубокое. Что-то, что он чувствовал; что горело глубоко внутри него, как раскалённые угли на голубом льду. Для этого существовало подходящее слово, но он не осмеливался даже подумать о нём. — Прошу вас, мистер Кейб. Без сомнения, вы — мужчина, способный самостоятельно позаботиться о себе, но… — Но? Она отвела глаза. Кейб протянул руку и накрыл ее ладонь своей. Через него словно пропустили удар тока. Дженис тоже вздрогнула. Она покраснела и попыталась отдёрнуть руку, но у неё не получилось. Под грубой, мозолистой ладонью Кейба её ладонь казалась нежной, как лепесток, и хрупкой. Дженис провела языком по губам. — Я не… Господи, что же я делаю? — Скажи это, — приказал он. Она вздохнула. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. — Если таково твоё желание, то я позабочусь, чтобы со мной ничего не произошло. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, а потом Дженис отстранилась и выбежала из столовой. А Кейб остался сидеть, ощущая себя человеком, расплющенным огромным грузом. И прошло немало времени, прежде чем он смог подняться на ноги. — 15- — Вижу, ты всё ещё жив, — поздоровался с Кейбом Чарльз Седобровый. — А я собирался купить на твои похороны красивый белый костюм. Наверно, я поторопил события. Кейб вытащил сигарету. — Если и поторопил, то ненамного. После разговора с Дженис Диркер он, наконец, нашёл в себе силы собраться с духом, спрятать свои эмоции и выйти на улицу. И начал проверять Уиспер-лейк салун за салуном. Но не ради выпивки, а из-за Элайджи Клея. И в конце пути, возле железнодорожного депо Юнион Пасифик, он заметил Чарльза Седобрового, который сидел на брёвнах и болтал с другим индейцем, который стругал палки. Седобровый сидел, изучая небо, которое было свинцовым и неспокойным. Холодный ветер трепал его длинные белые волосы, заправленные под шляпу. Один глаз был прищурен, другой — широко открыт и пристально смотрел перед собой. — Слушай, Тайлер Кейб, — внезапно произнёс индеец. — Как ты думаешь, если я надену белый костюм и начну шататься по складам, люди могут принять меня за богатея-банкира с востока? — Сомневаюсь. — Потому что я индеец? Кейб пожал плечами. — Это может их насторожить. — Черт побери, иногда быть индейцем — сущий ад. Может быть, я всё-таки куплю костюм. Как я слышал, Элайджа Клей появился в городе. Говорят, он тебя ищет, — Седобровый только покачал головой. — Значит, я все-таки смогу извлечь из костюма хоть какую-то пользу. Кейб только усмехнулся. Он раздавил сигарету в грязи и снял шляпу. Не поднимая глаз, он начал возиться с лентой над полями шляпы. — Ты уже успел меня убить и похоронить, да? Седобровый кивнул. — Мы с кучкой моих красных братьев делаем ставки. Я поставил на то, что ты умрёшь до завтрашнего утра. А, может быть, я просто пессимист. Обо мне все так говорят. Поди разберись. Кейб снова надел шляпу. — Думаю, вскоре ты потеряешь некоторую сумму. — Возможно. — Седобровый повернулся к своему индейскому другу. — Эй, Рэймонд! Как думаешь, сможешь помочь моему приятелю? — он снова повернулся к Кейбу. — Я зову его Рэймонд, потому что его на самом деле зовут Гордец Рэймонд. — Серьёзно? Гордец Рэймонд выпрямился — это был крупный мужчина, одетый в шерстяные брюки, подтяжки и рубашку лесоруба. — Это и есть арканзасский охотник за головами? — Да. Зовут Тайлер Кейб. Гордец кивнул и почесал подбородок. — Да, думаю, что смогу ему помочь. У меня на заднем дворе лежат остатки древесины. — Пойдёт. И никакая витиеватая табличка с надписями ему не нужна. Просто ящик. — Ладно, только задаток вперёд. — Договоримся. Кейб никак не мог вникнуть в происходящее. — О чём, чёрт возьми, вы вообще говорите? Седобровый похлопал его по плечу. — Не лезь пока в наш разговор, — прошептал он. — Я пытаюсь заключить для тебя выгодную сделку. — Какую сделку? — На гроб. Тебе скоро понадобится. Кейб почувствовал, как у него отвисла челюсть. — Похоже, вы двое совсем в меня не верите, да? — Ничего личного, правда, Рэймонд? Просто мы знаем Элайджу Клея — вот и всё. Кейб вздохнул и пошел прочь, решив осмотреть склад. Где-то этот ублюдок прятался, и будь то ад или чистилище — Кейб планировал вытащить этого сукина сына наружу. Потому что, честно говоря, впервые за долгое время он почувствовал, что у него есть чертовски хорошая причина продолжать жить.