Сэр Том пнул тело Клея носком ботинка. Большой палец правой руки будто случайно опустился на поясной ремень рядом с револьвером. «О, Боже, — подумал Кейб, — вот оно… Я и сэр Том… Надеюсь, меня похоронят под прекрасным деревом, которое укроет меня в тени своими ветвями…» Сэр Том улыбнулся. Выражение лица его было спокойным и приятным. — Прекрасный выстрел, мистер Кейб. Снимаю шляпу. И похоже, он говорил это искренне. Безумие. Будто Клей не был ему другом. Будто он был бродячей собакой, которая бегала за ним. А бродячих собак иногда затаптывают лошади… Жизнь продолжается. Кейб собирался что-то ответить, но вдруг заметил, как через всю толпу к нему направляется Генри Уилкокс, заместитель шерифа Диркера. Все заговорили одномоментно, а Уилкокс слушал, прекрасно понимая, что Вирджил Клей — кусок мусора, и когда-нибудь это должно было случиться. Он сказал Кейбу, что всё пройдёт как самооборона, но есть такое понятие как «надлежащая правовая процедура». И пока коронер не даст свое заключение, Кейба должны содержать под стражей. — Отдай мне своё оружие, — кивнул Уилкокс, — и пойдём. Кейб сделал шаг назад… Но знал, что выбора у него нет. Поэтому он вздохнул и протянул револьвер заместителю шерифа. — Верните только его потом, — попросил он. — Этот револьвер у меня ещё со времён войны, и я сам переделал патронник… — Ты получишь его обратно, — пообещал Уилкокс. — Идём. — В тюрьму? Уилкокс кивнул. Кейб пошёл за ним, но в дверях не выдержал: — Скажи мне одну вещь… Диркер ещё хранит тот кнут? — 14- Итак, через две камеры от Орвилла дю Чена сидел взаперти Тайлер Кейб. Ему выдали армейское одеяло, ведро для справления нужды, кувшин с водой и попросили по возможности не пачкать укрытый соломой пол. Кейб сказал, что постарается. Уилкокс заметил на прощание, что ему искренне жаль сажать Кейба за решётку, но шериф установил особые правила в отношении подобных случаев. Если человек застрелил кого-то или зарезал, его лишали свободы до тех пор, пока всё точно не выясняли. Никаких исключений. Вот так Кейб стал заключенным. Он не злился, прекрасно понимая, что сам виноват: не надо было заедаться с этим чертовым ублюдком Клеем. Ну, по крайней мере, он оказался за решеткой, а не в морге… Это уже хорошо. Его камера была достаточно большой для раскладушки и небольшого кусочка пола, по которому можно было пошагать. От другой камеры его отделяли лишь прутья решетки. Он решил походить по камере, но голова гудела, как улей, от дешёвого виски и от всего пережитого. Затем он сел, массируя виски. Кейб вспомнил ферму в округе Йел у подножья горного хребта Уошито. Он не мог назвать это место «домом»; просто кусок земли с растущей кукурузой, бегающими за забором цыплятами и хрюкающими свиньями. Старик Кейба взял её в аренду у богатого ублюдка Коннелли из Литл-Рок, который владел практически всем и каждым в округе. Но отдавать приходилось чуть ли не больше половины урожая. Оплата аренды была настолько высока, что отец Кейба еле-еле сводил концы с концами даже если дела на ферме шли хорошо, а случалось это нечасто. Тайлер потерял двух сестер при вспышке дифтерии. У отца однажды случился сердечный приступ в поле. А его мать перенесла инсульт и умерла, пока Тайлер сражался в войне между Штатами. Земля и жадность Коннелли уничтожили его родню. Во время войны янки сожгли и разграбили всё имущество Коннелли. И это был единственный раз, когда Тайлер Кейб радовался за Север. Но сейчас Кейб вспоминал о той ферме… Видел, как наяву, своего старика, сидящего на пне; грязного, измученного, всего в поту от попыток выжать хоть что-то из этой неплодородной земли. — Тайлер, — говорил он, — ты мой единственный сын. Может, ты и не самый умный из всех, но черт меня подери, самый решительный! Уверен, ты со всем справишься. По крайней мере, я на это надеюсь. Но чтобы ты не делал… Не позволяй другому человеку командовать тобой. И Тайлер Кейб никогда не позволял. И не позволит. Даже если у него не будет денег, у него останется чувство собственного достоинства. Уилкокс позволил ему оставить табак, лист папиросной бумаги и спички, поэтому Кейб скрутил себе сигаретку и сел в углу. «Чёрт, а старому Безумцу Джеку это пришлось бы по душе», — подумал он. «За решеткой, да, Кейб? Убил человека? Похоже, ты так и остался вспыльчивым южанином, я прав? К этому всё и шло, мальчик мой. Не дал Господь ума пьяному задире». Черт. Сверху на Кейба капала вода. Всего пару капель в минуту, но к утру он явно промокнет насквозь. Промокнет и замёрзнет. А разве он этого не заслужил? — Кровать не прикручена к полу, — произнёс голос из соседней камеры. — Сдвинь её к стене, а то к утру одеяло закореет. Кейб зажёг спичку и поднёс её к прутьям решётки слева. Там он увидел старого индейца, сидящего на кровати, скрестив ноги. На нём было шерстяное пончо, а из-под шляпы выглядывали длинные седые волосы. Его глаза казались чёрными точками на изможденном лице, испещрённого морщинами больше, чем неубранное покрывало на кровати. — Просто совет, — заметил индеец. — Я неплохо умею давать советы, но вот сам следовать им ещё не научился. Кейб усмехнулся, несмотря на давящую головную боль. — Меня зовут Тайлер Кейб… А тебя? В слабом свете камеры Кейб видел, что старик по-прежнему смотрит в одну точку, будто видит то, что недоступно обычному человеческому глазу. — Ты хочешь знать моё индейское имя или вариант для белых? — Индейское будет лучше. Старик поправил шляпу. — Нет, ты не сможешь его произнести, да и я, если честно, не могу его вспомнить. На языке белокожих оно означает «тот, кто ждёт». Что-то вроде того, если мне не изменяет память. — И чего же ты ждёшь? — Я точно не знаю. Наверно, я буду сидеть и ждать, пока оно само меня не найдет. — Просто ждать? — удивился Кейб. Индеец пожал плечами. — Конечно. Я всегда чего-то жду. Когда я ещё был свободными индейцем, я ждал, когда правительство Штатов заберёт мои земли. Когда это произошло, мне оставалось только ждать в резервации свой ежедневный паёк из говядины, кукурузы и хлеба. Он был невелик, но я исправно его ждал. Теперь я жду здесь, в Уиспер-лейк. И если я слишком долго жду в одном месте… Обязательно найдётся белоглазый, который захочет меня вышвырнуть. Но такова жизнь индейца: если ждать достаточно долго, что-то непременно произойдёт. Кейб не знал, что и думать. Казалось, старик одновременно и шутил, и был чертовски серьезен. Но Кейб знавал одного индейца чероки ещё в молодости и понимал, что они не похожи на белых и не вписываются в их рамки. — И каково же твоё белое имя? — Чарльз Седобровый, — ответил он. — Седобровый — это тоже немного индейское. Означает человека с седыми бровями. — Правда? Никогда бы не подумал. — Старайся каждый день узнавать что-то новое, Тайлер Кейб. Кейб снова потер виски. «Господи, до чего же жутко болит голова!» Чем старше он становился, тем сильнее было похмелье. И разговоры с Седобровым нисколько не помогали. У Кейба создавалось впечатление, что его оскорбляют и поддерживают одновременно. — Держи, — произнёс индеец. — Это поможет твоей голове. Кейб протянул руку, и в ладонь ему лёг маленький кожаный мешочек. Пальцы индейца были шершавыми, как необработанная шкура. — Что это?