Шахтёр с сорок четвёртым калибром кивнул. — Ты чертовски прав, парень. Будь мирным и дружелюбным… Иначе ничего хорошего можешь не ждать. Вас тут всего двое, а нас — человек двадцать, плюс-минус. Тебе стоит это учесть. — Учту, — ответил Худ. Кук провёл ладонью по бороде и произнёс: — Вы должны нас простить. В нас говорит голод, и пустые желудки заставляют бурчать от злости. Теперь настала очередь Хили смеяться, хотя его смех больше напоминал нервное хихиканье. — Чёрт, парни, вам надо было просто сказать об этом! — Кажется, мы так и сделали, — напомнил ему Кук. Хили не стал обращать внимания на эту фразу. Он ощущал на себе взгляды всех присутствующих, с интересом наблюдающих, как он собирается справиться с этими крепкими орешками. Хили понимал, что мир в баре ещё до конца не установлен; большинство посетителей были вооружены, и в любой момент могла начаться перестрелка и драка. Хили этого не хотел. Любая драка светит ему лишь убытками. Восстановление повреждений требует немалых денег. Тела можно было бы и выкинуть вместе с мусором, но вот товары… Где он ещё наберёт столько продовольствия в этой грёбаной дыре в заднице у дьявола?! — Всё, что вам надо, парни, — произнёс Хили, — это побольше мяса. И всё встанет на свои места. Худ и Кук переглянулись и рассмеялись. И окинули взглядом комнату, что-то прикидывая. На желтоватых, словно пергаментных лица блеснули огромные, немигающие, тёмные, как разрытые могилы, глаза. — Мясо, — протянул Кук. — Слышал? Парень предлагает нам мясо. — Слышал. Очень дружелюбный жест, — кивнул Худ, облизывая губы. — Потому что именно ради мяса мы сюда и пришли. Свежего мяса. Лично я люблю сырое мясо. Люблю привкус крови на языке, ясно? От этого чуть не кончаю. Кто-то удивлённо распахнул глаза. А кто-то прищурился. И зашевелился. Потянулся к кобуре. Одна шлюха скривилась. Другая улыбнулась, находя двух новых посетителей интересными. Первым не выдержал шахтёр с калибром.44: — Чем вы, парни, занимаетесь? Кук побарабанил пальцами по столешнице. Хили успел рассмотреть непривычно длинные пальцы, покрытые рыжими волосами, распространяющимися дальше на тыл кисти, запястье и дальше… — Мы — Охотники за шкурами[1], - ответил Кук. — Только есть одна загвоздочка — мы охотимся не на животных. Нам нужны другие шкуры. Возможно, или шахтёр, или Хили, или кто-то другой обязательно сказали бы что-то в ответ на эту реплику, но в этот момент раздался стук в дверь. Глухой звук, какой издаёт приклад ружья, а никак не человеческий кулак. Стук повторился. — Не ответишь, Хили? — поинтересовался один из игроков в покер, но по его голосу было ясно, что он не считает это хорошей идеей. Хили глянул сперва на незнакомцев, затем на остальных посетителей. Тяжело сглотнул. — Похоже, придётся. — Это будет очень дружелюбным жестом, — заметил Худ. — Не хочется, чтобы стоящие снаружи вломились сюда без приглашения. Хили крепко сжал ружьё и направился к двери. Никто не спускал с него глаз. Он остановился в паре метров от двери, словно услышал или почуял то, что ему чертовски не понравилось. Хили оглянулся, ища то ли поддержки, то ли божественного указания, но ничего не получил ни намёка на помощь. — Глянь, кто там, — произнёс кто-то деревянным голосом. Снова сглотнув с трудом, Хили распахнул двери. Сидящие внутри бара люди не увидели снаружи ничего, кроме мрака. Сгустившегося, клубящегося, перетекающего. Затем какое-то движение… Размытое. Дикое. Резкое. Хили закричал. Но всё произошло настолько быстро, что никто не успел ничего сделать, кроме как вскочить на ноги и потянуться за оружием. А к этому моменту всё уже было кончено. Хили исчез. Двери с грохотом захлопнулись, и на одной из створок алело пятно крови. Пронзительно закричал шахтёр: — Что-то схватило его! Забрало Хили! Что-то утащило его в ночной мрак… Его слова эхом отразились от стен и замерли в полнейшей тишине. Никто не пошевелился. Не произнёс ни слова. Не сделал ничего. Наверно, каждый из присутствующих ждал, что что-то сделает кто-то другой. Стадный инстинкт. Они начнут что-то делать… Но лишь тогда, когда их кто-то возглавит. Именно так всё и происходит в напряжённых ситуациях, а эта ситуация была напряжённей некуда. Тишина. Поблёскивающая на грязной дощатой двери кровь. Снаружи донёсся пробравший всех до костей вой. Шахтёр с сорок четвёртым калибром приподнялся на стуле и замер. Волосы на затылке у него стали дыбом, а яйца в штанах сжались, казалось, до размера горошины. Он повернулся к чужакам, не выпуская пистолета. — Вы двое! Чёрт, это же вы привели ту тварь к нам! Пистолет в его руке ходил ходуном. — Что это за мразь? В какую игру вы, мать вашу, играете?! Кук усмехнулся, и сидящие поблизости заметили, что зубы его заметно удлинились, а губы сморщились. А глаза стали огромными, безжизненными и зелёными, как изумруды. И зрачки… Ужасно широкие зрачки… — Никаких игр, друг мой, — ответил Худ, и казалось, его борода на глазах начала расти, покрывая лицо от подбородка до скул. Кости его черепа начали ломаться, выпирать, растягивая кожу, нос стал меньше и начал напоминать собачий. Челюсти выдвинулись вперёд, зубы заблестели, как острые клинки. Кто-то начал кричать. Шахтёр отшатнулся. — Господь милосердный, — пробормотал он. — Не имею с ним ничего общего, — ухмыльнулся Кук. Теперь его лицо напоминало волчий череп. Зубы были длинными и острыми, а голос опустился на две-три октавы и стал напоминать рычание дикого пса. — Абсолютно ничего общего… Худ направился к шахтёру. Его глаза стали жёлтыми, цвета болотного газа, с огромными чёрными безднами зрачков. Шахтёр успел лишь рассмотреть длинные загнутые зубы… И тогда Худ прыгнул, и эти острые иглы впились в лицо шахтёра, срезая плоть с костей. И салун ожил: начались стрельба, крики и вопли. Люди пытались убежать, наталкивались друг на друга, сбивали соседей на пол и топтались прям по ним. Со второго этажа тоже донёсся звон стекла, удары, грохот. И крики. И выстрелы. И плач. Сегодня в дверь бара постучал сам ад… И какой-то глупец решил открыть ему дверь. Стоило нескольким шахтёром броситься к дверям, чтобы выбраться наружу, как трухлявое дерево разлетелось в щепки, и внутрь ворвались пятеро или шестеро мужчин на лошадях, чёрных, как самая безлунная ночь. На всех были широкополые шляпы и плащи, как и на Куке с Худом. И, как и у последних, у них были волчьи морды и острые зубы. Столы переворачивались, карты и фишки взлетали в воздух. Кони опрокидывали людей на пол, топча, сминая и дробя кости копытами.