Полковник покачал головой. — А этих-то кто разукрасил? — спросил он. — Петров? Ты постарался? Руслан усмехнулся и повернулся к третьей девице, пока ещё не принёсшей Лене извинения. — Откуда у тебя синяк под глазом? — спросил он. Указал пальцем на лицо девчонки. — Упала, — едва слышно пробормотала старшеклассница. — Не слышу! — сказал Руся. — Упасла!! Голос девчонки сорвался на визг. Петров повернулся к директору. — Дороги скользкие, Михаил Андреевич, — сказал он. — Или фонари не везде светят. Руслан пожал плечами. И тут же вновь обратился к бесшумно рыдавшей девице: — Чего сопли жуёшь, дурёха? Ты следующая. Вперёд! * * * Руслан не поделился с нами подробностями поисков напавших на Лену девиц. Он махнул рукой в ответ на слова благодарности Кукушкиной, пожал мне руку. И заявил: «Моя Надюха девок в два счёта вычислила». Руслан поклялся, что это не он разукрасил девчонкам лица. «Я с ментами дружу, — сказал он. — Законы не нарушаю. У меня республиканские соревнования скоро!» Петров признался, что передал своей подруге мои слова о том, что я намеревался говорить с папашами преступниц «по-мужски». Он хохотнул, но нам причину своего веселья не объяснил. Лишь заявил, что «Надюха пожалела мужиков». Он заверил Кукушкину, что никто из поклонниц Котёнка её больше и «пальцем не тронет». Пригласил её на вечерний концерт. Семиклассница печально вздохнула и призналась: «Папа не отпустит». Когда прощались с Петровым, Лена всё же решилась: привстала на цыпочки и поцеловала Руслана в щёку. * * * Вечером, во время концерта, я попросил Сергея Рокотова «одолжить» мне его гитару. Сказал, что исполню песню «для друга». Случилось это перед вторым «медляком»: я нарочно подгадал именно этот момент. Рокотов передал мне музыкальный инструмент — неохотно, но молча. Я набросил на плечо ремешок гитары, предупредил музыкантов, что у них «перекур» (Чага тут же умчался со сцены). Я поправил настройки, подошёл к микрофону. Снова отметил, что зал сегодня заполнился школьниками едва ли не до предела. В прошлую субботу мне казалось, что на танцплощадке не оставалось свободного места. Но теперь понял, что тогда этого «свободного места» в зале было относительно много — в сравнении с той теснотой, которую видел сейчас с высоты сцены. Но старшеклассники выглядели довольными и счастливыми. Они поддерживали ансамбль Рокотова с первой же песни: обошлись без «разогрева». — Друзья, прошу минуту внимания, — произнёс я. Почудилось, что звуки моего усиленного динамиками голоса заглушили гул толпы. Почувствовал, как на моём лице скрестились две сотни взглядов. — Снова благодарю моего друга Руслана Петрова за оказанную помощь, — произнёс я. Нашёл Русю взглядом — примерно в центре танцплощадки. Как и прежде, Руслан едва ли не на голову возвышался над окружавшими его старшеклассниками. Петров вскинул руки, помахал мне. — Спасибо тебе, Руслан, — сказал я. — И ещё выражаю искреннюю благодарность и восхищение любимой девушке Руслана: Наде. Бросил воздушный поцелуй туда, где (по моим прикидкам) находилась сейчас Надюха. — Специально для Нади сейчас спою новую песню, — объявил я. Улыбнулся, сыграл короткое вступление — музыка заглушила и восторженные вопли, и недовольный гул. Голоса в зале стихли. Я приблизил губы к микрофону и запел: — Ты подойди поближе… Почувствовал, как в далёком Дмитровграде (городе в Ульяновской области) икнул пятилетний Серёжа Жуков, будущий солист пока не существовавшей группы «Руки вверх!». Я исправно вытягивал каждую ноту его музыкальной композиции — не ленился и не жалел голосовые связки. Скользил взглядом по лицам школьниц, что покачивали телами в зале около сцены. В очередной раз мысленно попросил у Сергея Евгеньевича прощение за исполнение без спроса его ещё не написанной композиции. Не сомневался: скоро слова песни «Я не отдам тебя никому» будут напевать все школьники Рудогорска. Как это когда-то делала моя последняя (в «прошлой жизни») жена — поклонница группы «Руки вверх!» с многолетним стажем. «Простите, Сергей Евгеньевич, — произнёс я перед концертом, — но лучшего подарка для хорошей девушки, чем ваша песня, попросту не существует». —…Как быстро ночь промчалась… Гитара едва ли не рыдала у меня в руках («Урал 650А» радовал качеством звучания — в очередной раз). Звуки музыки успокаивали, но не убаюкивали. Мой голос чуть дрожал, словно от волнения. Мне казалось, что так он лучше передавал заложенные в песню эмоции. По взглядам девчонок видел, что песня била «точно в цель». То и дело переходил с вибрато на субтон — безжалостно давил на пока неокрепшую психику школьниц. Я недолго раздумывал над тем, какой именно песней отблагодарю Русину подружку. Потому что помнил: после моего исполнения «хитов» группы «Руки вверх!» жена едва ли на весь день заряжалась хорошим настроением. Не сомневался, что рудогорские школьницы отреагируют на песню схожим образом. Видел мечтательные улыбки и затуманенные глаза старшеклассниц — верные признаки того, что я не ошибся с выбором песни. —…Только тебя одну любить… * * * После концерта я снова сбежал из зала вместе с музыкантами ансамбля Рокотова. Ушел не к гардеробу, а по запутанным и безлюдным коридорам к комнате, где проходили репетиции ВИА. Выступления (с паузами на пение Сергея Рокотова) уже не походили на рабский труд в каменоломнях. Они радовали и развлекали теперь не только слушателей, но и меня. Со сцены я спустился в хорошем настроении, крепко держался на ногах. Пожал руку Руслану Петрову, обменялся дружескими поцелуями с Надюхой. И вслед за Рокотовым и Изабеллой Корж покинул зал через «служебный» ход. Улыбался, потирал горло. Голосовые связки приноровились к работе: сами подсказывали, когда следовало их поберечь. Я не пренебрегал их намёками — придерживался щадящих нагрузок: они позволяли не только петь, но и наслаждаться звучанием собственного голоса и царившей в танцевальном зале Дворца культуры атмосферой. В репетиционной комнате я занял «свой» стул — прижался спиной к холодной стене. Распрямил ноги, зевнул. Без особого интереса слушал болтовню Веника и Чаги. Вдыхал табачный дым. Наблюдал за тем, как Бурый исполнил работу бармена: с точность до грамма поделил семьсот миллилитров портвейна на четыре порции. — Хорошо отыграли, — резюмировал Рокот. — Как и всегда. Молодцы. Он сел за стол, погладил опустившуюся ему на плечё руку Изабеллы. Взял из рук Бурого уже наполовину заполненный портвейном стакан, отсалютовал им музыкантам ансамбля (мы с Беллой снова отказались от спиртного). Парни осушили гранёную тару до дна, словно мучились от жажды. Сергей вытер губы и взглянул на меня. — Неплохую музычку ты слабал для подружки Петрова, — сказал он. — Девкам слова понравились. Сам сочинил? Я помотал головой. — Нет. Серёга Жуков из Дмитровграда. Его песня. — Кто это такой? — спросил Рокот. — Никогда о нём не слышал. — Лидер вокально-инструментального ансамбля «Руки вверх!», — ответил я. — У них много хороших песен. Рокотов вздохнул. — Ёлы-палы, нам тоже нужны свои песни, — сказал он. — Пусть не такие крутые, как «Олимпиада-80», но свои! Вон, парни из Дмитро… хрен знает откуда и то имеют собственный репертуар. А мы? Сергей протянул стакан Бурому, который уже откупорил новую бутылку. Я неохотно поднялся со стула и прогулялся к пылившейся в углу комнаты акустической гитаре. Музыканты звякнули стаканами — оросили столешницу пахнувшими виноградом красными каплями. Я вернулся к стене, проверил настройку музыкального инструмента. — Есть у меня одна эксклюзивная вещица, — сообщил я. Сыграл короткий проигрыш — прислушался к звучанию струн. — Ты написал песню? — переспросил Рокотов. — Только музыку, — уточнил я. — Слова… сочинил один мой хороший друг. — Руслан Петров, что ли? — сказала Изабелла. Она смотрела на меня поверх пышной причёски Сергея. Ухмыльнулась. Музыканты отреагировали не слова Беллы Корж улыбками. Чага и Веник обменялись шутками, хохотнули. Бурый заглянул в пустой стакан, вздохнул. Рокот сощурил глаза — смотрел не на моё лицо, а на мои руки: будто силился распознать ту мелодию, что я наигрывал. Я оставил слова Беллы без ответа. Завершил проигрыш. Посмотрел Изабелле в глаза и запел: — Ты возьми моё сердце на память. Пусть согреет оно твои руки… Глава 9 — Я кричу: «Не уходи!» Сердце рвётся из груди…