Мне всё чаще становится жаль, что в детстве я отказался от уроков музыки! Бешеное треньканье я предоставил бы Джо, а сам сосредоточился на пьесах с громоподобными аккордами, которые пугали бы моих сиамцев и от которых картины падали бы со стен! В течение двух следующих недель Квиллер был занят по горло. Когда Милдред Райкер спросила его: «Что слышно от Полли?», он удивлённо изогнул брови: «От какой Полли?» Открытки из Парижа, конечно, приходили, но жизнь в Пикаксе бурлила, создавая множество проблем там и сям. Одна только выставка шляп требовала от него пристального внимания: нужно было поддерживать связь с Дейзи Бэбкок, работать с Буши над снимками, искать «ящеричную» бумагу для шляпных картонок… и, разумеется, вести телефонные переговоры с Дж. Алленом Бартером о приобретении Фондом К. штейнгреберовского рояля для Музыкального центра — и это не считая поисков новой помощницы для Фрэнки, которая будет переворачивать ему ноты и водить его автомобиль; лекций о ведении дневника в Клубе здоровья ветеранов и сочинения пьесы под заглавием «Кот, которого выбрали собачником». Материал для колонки «Из-под пера Квилла» приходилось черпать из «копилки трепа», то есть подбирать отрывки и кусочки из того-сего, что могло бы заинтересовать читателей. Ему едва хватало времени, чтобы покормить своих питомцев, не говоря уже о том, чтобы почитать им «Уилсон куотерли». Тем временем изумительной красоты открытки стаями летели из Парижа в Пикакс, падали во многие почтовые ящики, и те, кому они были адресованы, толковали о прекрасной реке, всех этих мостах, Эйфелевой башне и Триумфальной арке. А больше всего об одичавших бездомных кошках на кладбище. «Ну и дела, — изумленно качали пикаксцы головами, — а у нас на кладбище нет одичавших кошек…» Это явление рассматривалось как недостаток культуры, поэтому граждане города Пикакса предложили создать комиссию и обратить на него внимание власть предержащих. Квиллер тактично отклонил приглашение поддержать их благородную инициативу вместе с Коко, которому отводилась роль соответствующего символа. Тринадцать В четверг ближе к вечеру, когда Вивиан уже вернулась в Локмастер к своему суперпродвинутому коту Цезарю, Квиллер, подводя итоги прожитого дня, испытывал чувство глубокого удовлетворения: совместное мероприятие двух округов было запущено, и нашлась ещё одна библиотекарша, обладавшая интеллектом, богатым вокабуляром… и котом. Он позвонил во «Всякую всячину» и попросил, чтобы его соединили с Джоном Бушлендом — с его фотолабораторией. — Есть новости! — объявил Квиллер. — Дело со снимками Тельминых шляп, считай, на мази… Кстати, нужно обклеить пару шляпных картонок «ящеричной» бумагой. Ты в последнее время нигде на неё не натыкался? — Откровенно говоря, я ею не интересовался. — А стоит; возможно, даже придётся нанять художника, чтобы её воспроизвести. — Может, Дженис что-нибудь посоветует. Кажется, у неё в Калифорнии есть знакомый художник, который такую бумагу изготовляет, — добавил Буши. — Если я могу тебе помочь с подобной мелочевкой, я к твоим услугам. И не забывай: Фонд К. оплачивает все расходы. А затем он вновь принялся за «Перо Квилла», пока не раздалось бравурное мурлыканье: оно означало, что по лесной просеке движется грузовик. Он подкатил к кухонной двери, о чем сообщал кошачий балет на широком окне. Это был грузовик братьев Лингуини, и выскочивший из кабины Альфредо вытащил из кузова ящик с водой «Скуунк». Квиллер вышел встречать его. — Эй, дружище, разве я заказывал воду? Что-то я такого не припомню! — Не заказывали. Это вам подарок — от Дейзи и меня. И ещё кое-что! Перед Квиллером оказались коробки с соками и «вкусненьким» для сиамцев. — Мы с Дейзи благодарим вас за то, что вы сделали, чтобы вытащить её из этого вертепа, — сказал Фредо. — Дейзи словно родилась для этой новой работы. А как вы с Ником? Получили роли в «Кошках»? — Да, играем Голодранца и Хитролапого. Если вам придёт охота попеть вместе с нами, приходите на репетицию. Вы, похоже по голосу, занимались этим делом. — Только в колледже. Но петь любил! А ваш пианист вернулся? Работает? — Фрэнки? Вернулся. А то, что случилось с крошкой Либби, не просто так, а преступление. — Он бросил на Квиллера быстрый взгляд. — Да-да, именно преступление. — Он взобрался в кабину. — Ещё раз сердечное спасибо вам от Дейзи и от меня. — У меня вопрос, — задержал его Квиллер. — Как вы устраиваетесь с Фрэнки? Насколько я понимаю, он сам машину не водит. — Подвозим его по очереди… Хотите поучаствовать? — секунду подумав, в шутку предложил Фредо. — А почему бы и нет? — отвечал Квиллер. — Мне нужен материал для «Пера Квилла», и, может, я услышу интересную историю о том, как настраивают пианино и рояли. А почему его, взрослого человека с целым набором талантов, зовут Фрэнки? — Деда его звали Франклин, вроде как старая семья и держится старых порядков. Фредо дал полный газ, и сиамцев с окна как ветром сдуло. Разговор с Фредо всколыхнул в памяти Квиллера все недомолвки и намеки, которые он слышал в закусочной «У Луизы». Сиамцы ждали его у обычного места трапезы. — Так что же на самом деле произошло? — задумчиво спросил он. Они переглянулись, соскочили со стойки и тут же стали гоняться друг за другом — вверх-вниз, вниз-вверх по пандусам и лестницам. Покончив со своей тысячью слов, Квиллер положил в карман нью-йоркскую газету и направился в закусочную «У Луизы» за сплетнями. Не успел он занять место за стойкой и развернуть газету, как в зал выплыла сама Луиза. При всем уважении к тяжеловесной владелице вышеупомянутого заведения иначе и не скажешь — так величественно, с таким чувством собственного достоинства она двигалась. Квиллер был одним из её любимых завсегдатаев. Ему подавали не только чашку кофе, но и кусок шоколадного торта, и ещё добавляли ошмётки от индейки для кошек, которые он уносил с собой. Наскрыв газету, Квиллер настроил слух на болтовню, не прекращавшуюся у него за спиной. — Вроде как город нанял кого-то следить за всеми штучками-дрючками. — Серьёзно? А кого? — Жену Фреда Лингуини. — Бойкая молодка. — У неё будет офис в старом здании, где обеденный зал. — Надеюсь, они его подлатают. Возраст у него такой, что нет-нет, а даёт себя знать. — А у нас не даёт? Все, что там нужно, — покрасить кое-где заново. Если для этого нужны волонтёры, я готов! Нам очень даже повезло, что есть такое место. Я там свадьбу справлял. Во время отсутствия Полли Квиллера завалили приглашениями на обеды и ужины, и как-то вечером он трапезничал у Бушлендов. Они обсуждали предстоящую выставку подготовленных Буши фотоснимков артистических шляп. Дженис, которая много лет была помощницей Тельмы, теперь помогала Буши в фотолаборатории. — Ты помнишь, какие у Тельмы были картонки для шляп — с чешуйчатым рисунком? — Как не помнить! Ей изготовляли их на заказ. В её кладовке все ещё хранится такая бумага. — Что?! — Квиллер чуть не уронил с вилки порядочный кусок бататового пирога. Дальнейшие события развивались стремительно. Тут же был вызван рассыльный на мотоцикле, и два рулона необычной бумаги перекочевали в Локмастер. К тому времени, когда Квиллер вернулся в амбар, на автоответчике его уже ждало послание от Вивиан: «Чудо из чудес! Как вам это удалось?» Он перезвонил Вивиан: — Ловкость рук и никакого мошенничества! Главное, чтобы зрители были довольны! — И Дейзи Бэбкок захотела со мной встретиться, — сказала Вивиан. — По телефону она прелестно звучит! Столетний зал для заседаний был частью каменного центра Пикакса. Несколько поколений входили и выходили из его дверей, посещая собрания, лекции, вечера, деловые обеды и ужины, выставки, в том числе кошек и собак, и аукционы старинных вещей. Несколько поколений служителей расставляли там стулья, столы, устанавливали подиумы, раскатывали и скатывали ковровые дорожки. Хотя комнаты были обставлены просто — просто, но чисто, — присутствие там Дейзи, подумалось Квиллеру, позволит многое изменить: кое-что покрасят заново, на стенах появятся картины, даже зазвучит музыка. И у Квиллера родилась идея! Выход в свет биографии Гомера Тиббита, несомненно, будет ознаменован презентацией в зале заседаний. Гомер родился в Мускаунти, посещал колледж в Локмастере и там же вплоть до пенсии был директором Центральной средней школы. После чего вернулся в родные края и до самой смерти, а прожил он до ста лет, был почётным историком Мускаунти. В этот последний период своей жизни он написал сотни статей, которые сейчас хранятся в архиве Публичной библиотеки, и тешил соотечественников неординарными высказываниями человека с необычайно развитым чувством юмора. Идея Квиллера состояла в том, чтобы на презентации биографии великого старца переименовать зал для заседаний в Зал Гомера Тиббита. И он принялся осторожно проталкивать эту идею и — используя личные связи — намекал на поддержку со стороны Фонда К. В тот вечер, кормя сиамцев перед сном, он мысленно рассказывал Полли о тех переменах, которые ожидают её по возвращении: двойная выставка артистических шляп… Зал Гомера Тиббита… предложение Вивиан приобрести концертный рояль… смерть молоденькой девушки от пчелиного укуса — такая же, какой умер муж Мегги Спренкл. Размышления его были прерваны громким «Йау-ау-ау!» Коко, словно он хотел сказать: «Пошли наверх! Пошли!» На следующее утро Квиллер поехал в город, в универмаг Ланспиков. Вместе с Ларри они полюбовались открыткой с видом Елисейских Полей, Квиллер рассказал о забавном случае с туристом, который принял Полли в купленном у Ланспиков плаще за парижанку. И приобрёл себе пояс из кожи аллигатора. Ему всегда хотелось иметь такой пояс, но Полли они не нравились. Пока всё идёт хорошо, сказал он себе. Но тут ему позвонил Стивен Бестовер… адвокат, сын Шерли.