Юм-Юм забилась под диван и не показывалась до конца операции, Коко обследовал каждый дюйм стремянки на предмет скрытых в ней опасностей, Квиллер сел и выпил чашку кофе. Пока всё шло хорошо. Потом Коко занял наблюдательный пост на каминной полке и стал смотреть, как человек с большим круглым предметом в руках взбирается на лесенку, осторожно ставит предмет на горизонтальную балку и спускается вниз, чтобы взять карандаш, два гвоздя и одолженный молоток. К этому моменту Коко принялся обнюхивать ржавое колесо с таким пылом, что был изгнан на веранду, а Квиллер налил себе ещё одну чашку кофе. Покончив с кофе, он вновь взобрался на стремянку, окинул взором пространство, наметил карандашом две точки на стене, забил туда, почти прямо, два гвоздя и повесил колесо. Сверху, стоя на стремянке, он заметил трещину на каминной полке — вытесанной вручную балке квадратного сечения, длиной почти во всю ширину комнаты. Среди ночи старые брёвна и балки потрескивали, и это напоминало выстрелы. Серьёзного ущерба дереву это не наносило, только появлялись неглубокие щели. Столетние трещины, несомненно, придавали помещению определённый уют. Одна из них, в каминной полке, была настолько глубокой, что туда удавалось воткнуть почтовые открытки. Из Канады их пришло уже больше дюжины, все с наспех нацарапанными Полли несколькими словами. Вместе они образовали живописный фриз длиной в несколько футов. Полли с сестрой посмотрели четыре спектакля: «Царь Эдип», «Макбет», «Майор Барбара» и «Как важно быть серьёзным». На открытках были изображены: трагическая маска, которую надевали актёры древнегреческого театра; классический портрет Шекспира с острой бородкой и редеющими у пробора волосами; фотография Джорджа Бернарда Шоу; карикатура Тулуз-Лотрека на Оскара Уайльда. Открытки отправлялись из разных мест по мере продвижения сестер на восток: Ниагарский водопад с канадской стороны; телевизионная башня высотой почти с полмили, с рестораном на самом верху; здание парламента; судно, проходящее шлюз; хижина в горах; два собора; мелкие острова — вид с воздуха; воз сена, который тащат волы, и так далее. До конца недели прибудут ещё открытки с видами рыбачьей деревни и скалистых островов с тучами сидящих на них морских птиц. Как только Квиллер открыл дверь на веранду, Коко влетел в комнату и стал осматривать экспозицию, прохаживаясь позади торчащих в щели открыток по пространству, узкому для любого животного, за исключением ловкого длинноногого сиамца. Потом он поднялся на задние лапки и попытался передними дотянуться до обода ржавого колеса. — Нельзя! — рявкнул Квиллер. Коко мигнул и, вернувшись к почтовым открыткам, принялся обнюхивать каждую, словно знаток — хорошие вина. Казалось, кот что-то ищет. Наконец он выказал одобрение — слегка царапнул когтем по двум открыткам, третьей и четвёртой с левого конца ряда, портретам двух ирландских драматургов. «Ну и кот! — подумал Квиллер. — Теперь он заинтересовался драматургией». В холле отеля «Северные огни», куда Квиллер зашёл выпить ещё одну чашку кофе и услышать новые сплетни, его остановил Уэйн Стэйси. — Квилл! — воскликнул хозяин отеля. — Вы-то мне и нужны! Я хочу попросить вас об одной услуге. — Слушаю вас! Но я оставляю за собой право самоотвода. — Мне кажется, вы получите большое удовольствие. В субботу у нас ежегодные гонки на собачьих упряжках, которые Торговая палата устраивает уже тридцать лет подряд. Обычно их объявляет Уэзерби Гуд, но в этом году он занят — то ли свадьба, то ли что-то в этом духе. Вы нас не выручите? — А что надо делать? — Просто объявлять заезды, называть победителей в каждом классе и вручать призы. Кто-нибудь рядом с вами будет снабжать вас необходимой информацией. Любой бы на вашем месте справился, но у вас очень уж подходящий для этого голос. Квиллер благосклонно принял высокую оценку своих вокальных данных. — В котором часу начало? — Первый заезд в одиннадцать утра. Приходите пораньше, позавтракаете вместе с нами. — Согласен. Это представляет интерес для моей колонки, — заметил Квиллер. — А теперь скажите: как миссис Боуэн? — Честно говоря, я её не видел. Еду ей приносят в номер. Но вчера вечером она заказала обед на двоих с шампанским! — Многообещающий признак. — Мы тоже так подумали. Торговая палата надеется, что ресторан снова откроется — и довольно скоро. «Интересно, — подумал Квиллер, — кто помог ей расправиться с шампанским? Дерек? А если так, то знает ли об этом Элизабет? Ведь она — известная собственница». Квиллер передумал пить кофе в отеле и поспешил в «Чары Элизабет». Дерек трудился там над оборудованием помещения для библиотеки. Барб Огилви тоже была в магазине — оформляла витрину со своим вязаньем. — Квилл, — сказала Элизабет, — вам нужно купить один из чудесных свитеров Барб в подарок Полли — в честь её возвращения домой. Уверена, ей понравится белый с рельефным рисунком. Когда она должна вернуться? — В понедельник я встречаю её в аэропорту. — Барб покажет вам образцы… Барб, иди сюда — нам нужен твой совет! — Квиллеру Элизабет прошептала: — Барб сегодня сама не своя. Что-то случилось. Специальный заказ поможет ей воспрянуть духом. Квиллеру тоже показалось, что легкомысленная и пылкая девица, стрелявшая прежде глазами во все стороны, выглядит подавленной. Элизабет энергично взялась за дело. Она объяснила, что в понедельник после длинного отпуска возвращается приятельница Квиллера и что он хотел бы преподнести ей какой-нибудь необычный подарок. Полли — женщина с превосходным вкусом и, несомненно, будет очень рада вещи, связанной Барб Огилви собственноручно. Её размер — четырнадцатый. — Что ты здесь возишься, Барб? — заключила Элизабет. — Бросай всё, езжай домой и садись за спицы. Я закончу витрину вместо тебя. — Посмотрю, что можно будет сделать, — проговорила Барб и, побродив немного по магазину, вышла и укатила в своём пикапе. «Поссорилась с матерью из-за курения, — подумал Квиллер, — или опять неудача с мужчиной, или же получила неприятное письмо из Флориды». Элизабет, напротив, находилась в приподнятом настроении. — У нас хорошие новости, — сообщила она. — Сегодня утром позвонила Эрни и попросила Дерека взять кое-какие кулинарные книга из трейлера, что стоит позади ресторана. Она хочет открыться во вторник — с совершенно новым меню, за исключением картофеля на вертеле, который будут подавать на ланч. Почему бы вам не купить несколько вертелов, Квилл? Я знаю, вы сами не готовите, но Полли с удовольствием станет ими пользоваться, когда будет приезжать к вам на уик-энд. К тому же они очень декоративные, их можно повесить в кухне на стену. Знаете, они ручной работы, их сделал Майк Зандер — тот самый, что изготовил ваш медный парусник. Предлагаю вам купить набор из пяти штук — для максимального эффекта. Рукоятки у них пяти видов: рыба, птица, раковина, лодка и дерево, и сделаны так, что их можно повесить на крючок. Квиллер пришёл в восхищение от трансформации, которая произошла с его протеже: из робкой, застенчивой молодой женщины она превратилась в решительную преуспевающую деловую даму, способную ловко плести ткань разговора, когда речь шла о том, чтобы выгодно продать свой товар. — Как скажете, — согласился он. — Но я только что разделался со сложнейшей задачей покупки двух гвоздей в скобяной лавке Хиггинса и одалживания молотка. Не знаю, как они отнесутся к тому, чтобы продать мне ещё и пять крючков. — Вы душечка, Квилл, — развеселилась Элизабет. — Я дам вам пять крючков и один из молотков Дерека. Квиллер подошёл к незаконченной двери и увидел, что Дерек выдирает торчащую из пола арматуру парикмахерского оборудования. — У тебя масса разных способностей, молодой человек. — Привет, Квилл! Можешь войти и поработать гаечным ключом. — Спасибо, как-нибудь в другой раз. Предпочитаю любоваться из-за кулис. — Я спешу закончить эту работу для Лиз до открытия ресторана во вторник. Кое-кто считает, что рановато, но Эрни говорит, что народ сбежится в ресторан, пока трагедия ещё свежа в памяти. Если повременить, они остынут. — По правде сказать, я рад, что у тебя опять есть работа. Оставь мне столик на двоих во вторник вечером… А здесь у тебя ещё много дел? — Осталось покрасить розовые стены в нейтральный цвет. Пол будет застлан ковром. Полки в порядке. Книги уже отправлены из Чикаго пароходом. Лиз получила их в наследство от отца. — Дерек отложил в сторону гаечный ключ и подошёл к Квиллеру, явно намереваясь сообщить ему что-то конфиденциально. — Эрни нужны наличные. Поэтому мы и открываемся на следующей неделе. Кроме того, она хочет продать катер. Ты бы взглянул на него, Квилл. Может, подскажешь кого-нибудь, кто заинтересован в выгодной сделке? — А где он? — Возле конторы пристани, с бумажкой «Продаётся» на ветровом стекле. Называется «Солнцелов». — «Солнцелов»? — Внезапно заинтересовавшись, Квиллер погладил усы. — Да-а. А ты думал, что Оуэн назовет его «Кверху дном»? Зажав под мышкой пакет с вертелами и молотком Дерека, Квиллер быстро шёл к пристани, и вот перед ним предстал «Солнцелов», блестевший ярко-белой краской. Трудно сказать, тот ли это был катер, что стоял впритык с «Резвой мамой», — для сухопутной крысы все катера с каютой выглядят на одно лицо. Девственную белизну судна нарушало разве что небольшое пятно на палубе — почти незаметное, размером с лужицу от пролитого стакана красного вина. Похоже, не хватало одного из мягких водонепроницаемых сидений, и лишь «орлиный» глаз мог углядеть несколько пятнышек на транце. В остальном катер выглядел как новенький. Квиллера интересовало следующее: действительно ли «Солнцелов» связан с «Резвой мамой», а если да, то каким образом? Ему хотелось также узнать порт приписки катера. И, наконец, У него неожиданно возникло непреодолимое желание съездить в курортный городок Брр, расположенный в нескольких милях к востоку. Зимой Брр был самым холодным местом округа, а летом — самым ветреным. Его построили на мысу, где имелась превосходная пристань, а главной достопримечательностью слыл отель «Пирушка» на самом кончике мыса, ориентир для судовых капитанов и рыбаков. Отель принадлежал Гэри Пратту, чья закусочная «Чёрный медведь» славилась лучшими «медвежьими» бургерами в округе. Несмотря на название, приготовляли их отнюдь не из мяса барибала — американского чёрного медведя. Гэри стоял за стойкой бара, когда Квиллер осторожно забрался на высокий шаткий табурет. Убогость обстановки служила приманкой для посетителей. Другой было стоявшее у входа чучело чёрного медведя. А третьей — сам хозяин, косматость и косолапая поступь которого делали его похожим на мишку. — Не слишком ли я поздно для «медвежьего» бургера? — спросил Квиллер. — Для тебя, Квилл, никогда не поздно, — ответил Гэри, — даже если мне придётся самому его зажарить. А пока будешь ждать, как насчёт глотка той отравы, которую ты всегда пьешь? Когда Гэри исчез на кухне, а Квиллер вылил бутылку минеральной воды «Скуунк» в стакан с кубиками льда, сидевший на соседнем табурете мужчина проговорил: — Отличную штуку вы пьёте, мистер. Сам пью её всю жизнь. — Похоже, она вам на пользу, — отозвался Квиллер. Несмотря на седину и морщины, сосед его говорил живо и держался совершенно прямо. — Угу. Только что отметил свой девяностый день рождения. — Думаете, я вам поверю? — весело произнёс Квиллер. Любитель минеральной воды «Скуунк» пододвинулся поближе и в качестве доказательства вытащил из кармана водительское удостоверение. — Мне было десять лет, когда мой дед открыл родник с водой, которую вы пьёте. Квиллер почуял ещё один сюжет для «Коротких и длинных историй». — Вы не будете возражать, если я запишу нашу беседу? Я — Джим Квиллер из мускаунтской «Всякой всячины». Ему была протянута костлявая рука. — Хэйли Бэбкок. Землемер на пенсии. Они пожали друг другу руки — пожатие старика оказалось крепким, — и Квиллер поставил на стойку между ними диктофон. — Откуда у воды «Скуунк» её название, мистер Бэбкок?