— Я всегда утверждал, что у этого парня ничего не получится. Он был не из наших. Ни за что бы не подумал, что он утонет. — Почём ты знаешь, что он утонул? Просто исчез. — Шериф говорит, что он свалился за борт. — Никто не видел, как он падал. Тела-то не нашли. — Решил, наверное, поплавать и тут же застыл. — Угу. В этом озере тело сразу уходит на глубину и не всплывает. — Я думаю, что он там, внизу. Вымотался и свалился за борт. — Кажется, шериф что-то знает, но не говорит. — Чего-то боятся! Снова будут скрывать, как и с туристом. — Или как с «Дженни Ли»… Спой, Фред! — У меня нет с собой гитары. — Плевать на это. Просто напой мелодию. Бармен перестал листать книгу, выпрямился, положил ладони плашмя на стойку и запел дрожащим голосом в стиле «кантри»: Волны и ветер будут летать, Но людям Земли никогда не узнать О судьбе, постигшей «Дженни Ли» И её команду незабвенную — числом три. Посетители — лодочники, фермеры, служащие городских учреждений — дружно зааплодировали прозрачному намеку на фокусы инопланетян. Все понимающе кивали друг другу. Тем временем пожилой мужчина с красным лицом и венчиком белых волос вокруг розовой лысины взобрался на табурет рядом с Квиллером. Это был работавший на общественных началах директор Музея кораблекрушений. — Что-то не видел я вас этим летом в музее, мистер К., - произнёс он. — У нас новая выставка — фотографии петроглифов с ранчо Огилви. Квиллер быстро взглянул на него: — Я о них знаю? — Возможно, и нет. Последние годы о них молчали. А когда их впервые открыли, шум поднялся на всю страну, отовсюду приезжали зеваки и бродили по пастбищу, овец пугали. Некоторые откалывали от камней кусочки на сувениры. Огилви наконец не выдержали и соорудили вокруг всего участка загородку из цепи. Но в музее есть очень качественные фотографии. — Занятно, — проговорил Квиллер, который, впрочем, не испытывал особого интереса к археологическим находкам. — Они похожи на рисунки американских индейцев? — Это доисторические знаки на камне, но не рисунки — скорее они похожи на следы куриной лапы. Сюда приезжали университетские учёные и говорили, что это математические символы, которые могли служить универсальным языком. Определили, что по возрасту знаки относятся ко времени египетских пирамид. Странное дело, знаки на камнях вытравлены каким-то хитрым способом, неизвестным и в двадцатом веке… Мотайте себе на ус! «Камни могут быть древними, — подумал Квиллер, — а надписи поддельными». Потом спросил: — А как эти камни оказались на ранчо Огилви? — Озеро отступило на пару миль. Когда-то очень давно камни лежали на берегу, — ответил музейный работник, — но за многие века оказались погребенными под тоннами наносов, намытых водой. А лет двадцать назад у нас было большое наводнение, и наносы с камней смыло… Вам надо взглянуть на наши фотографии, мистер К. Озёрный воздух считается целительным, но в атмосфере присутствовало что-то коварное, дурно действующее на умы. В Мусвилле толковали о космических пришельцах, о Песчаном Великане, о том, как исчезла «Дженни Ли», о таинственной гибели туриста, о загадочных петроглифах, а теперь, пожалуй… и Оуэн Боуэн станет легендой. Покидая таверну, Квиллер раздражённо фыркал в усы. Чтобы отделаться от одолевшего его недовольства, он отправился бродить по городу и вскоре обнаружил, что стоит на Песчаной дороге перед «Антикварной лавкой Арнольда». В витрине красовалось ржавое колесо, а за стеклянной дверью стоял на задних лапах Пфредди и призывно вилял хвостом. Квиллер вошёл. Как и следовало ожидать, первыми словами Арнольда были: — Вот и погиб наш капризный сосед. Кажется, это место приносит несчастье. Неужели его забрал Песчаный Великан? Надеюсь, мне вернут мой «уотерфорд». Что вы думаете обо всём, мистер К.? — Я не пытаюсь раскрывать тайны этого безумного города, Арнольд. Я просто зашёл за колесом. Арнольд снял колесо с витрины. — Уже дважды мог его продать, но придерживал для вас. — Очень вам признателен. — Что вы собираетесь с ним делать? — Повешу у себя в коттедже над камином. — Помощь нужна? — Думаю, что обойдусь. Ведь его нужно всего-навсего повесить на гвоздь, не так ли? — На два гвоздя, в нескольких дюймах один от другого. Квиллер сказал, что подгонит свою машину, которая припаркована за банком. По пути к банку он вдруг сообразил, что в коттедже нет гвоздей — и, насколько ему известно, молотка тоже. Тетя Фанни оставила ему состояние, но ничего практичного вроде молотка. Он завернул в скобяную лавку. Там стояла вращающаяся витрина с четырьмя стендами, увешанными гвоздями. Цены были указаны за фунт. — Чем могу помочь? — спросил Сесил, удивлённый тем, что видит Квиллера у витрины с гвоздями. — Зашёл купить два гвоздя, но не знаю, какие именно нужны. — Два гвоздя? — Да. Я приобрёл старинное колесо и хочу повесить его над камином. — Что за колесо? Какого размера? Сколько оно весит? Сейчас я посоветуюсь с нашим экспертом по строительству. Когда-то он строил дома… Дядя! У нас серьёзная техническая проблема. Старый дядюшка мелкими шажками подошёл к витрине и начал таинственно совещаться с Сесилом, обсуждая материал, из которого сделана стена, её толщину, количество спиц в колесе и ширину обода. Квиллер между тем изучил каталог гвоздей и выяснил, что в фунте обычно содержится полторы тысячи однодюймовых отделочных гвоздей. Он подумал, что, проведя кое-какие исследования и проявив немного сообразительности, сколотит забавную статейку на эту тему для колонки «Из-под пера Квилла». Почему трехдюймовый гвоздь называется трехцентовым? Кто первый сказал: «Ты попал в самую точку»[25]? — Сколько я вам должен? — спросил Квиллер, когда эксперты пришли наконец к общему решению. — Ничего, — сказал Сесил. — Очень великодушно с вашей стороны… но мне нужен ещё и молоток. — Одолжи ему молоток, — проговорил старик. Оба лавочника проводили клиента до двери, и Сесил произнёс: — Не могу поверить, что мы потеряли Оуэна! Пора ввести ограничения скорости на озере и штрафовать безответственных шкиперов. — Если бы он не заложил за воротник, этого бы не случилось, — возразил старик. — А как его жена? — спросил Квиллер. — Кто-нибудь знает? — Без этого лошадиного хвоста ей будет только лучше, — заявил дядюшка. В мозгу Квиллера молнией сверкнула одна мысль. Словно его стукнули молотком по лбу и у него, что называется, искры из глаз полетели!.. Коко знал о смерти Оуэна и до и после того, как это случилось! Иначе чем объяснить его внезапный интерес к «Рассказу лошади»? Связь между названием книги (Коко не мог её прочесть) и эпитетом, которым старик наградил Оуэна Боуэна[26] (Коко не мог его услышать), показалась бы притянутой за волосы кому угодно, только не Квиллеру, который знал за котом способность к выстраиванию поразительных смысловых ассоциаций. Сообщения Коко, в высшей степени случайные, всегда оказывались точными! Иногда даже пророческими! После чего Квиллера посетила другая мысль: «А не поддался ли и я мусвиллскому безумию? У всех здесь крыша поехала! Пора отсюда удирать!» Глава двенадцатая Повесить колесо диаметром четыре фута над камином, на высоте двенадцати футов от пола, было нелегкой задачей, и Квиллер принялся за дело в среду рано поутру, со свежими силами. (Коко тоже был полон свежих сил и все время лез под руки.) В первую очередь пришлось извлечь из сарая стремянку, пронести её по узкой тропинке между разросшимися кустами дикой вишни и затащить на кухонную веранду, а оттуда — в коттедж.