– Грэмы придут завтракать? – спросил Квиллер. – Они еще не показывались сегодня утром. – Хикси накладывала крыжовниковый джем на гренку. – Хотела бы я заниматься таким же делом, как они. Была бы сама себе хозяйкой и распоряжалась своим временем. – Моя дорогая леди, – угрюмо проговорил Маус, – ты бы разорилась через шесть месяцев. Ты совершенно лишена самодисциплины. – Он повернулся к Квиллеру: – Я полагаю, вы хорошо устроились в номере шесть? Когда он произнес это, Квиллер впервые увидел, что правый глаз Мауса слегка не того цвета, что левый. – Все отлично, – произнес репортер после едва уловимой паузы. – Но я слышал что-то странное ночью. Кто-либо еще слышал крик в половине четвертого утра? Мне кажется, кричала женщина. Никто не ответил ему. Хикси широко открыла глаза и покачала головой. Маус продолжал жевать с тем же сосредоточенным видом, что и всегда. Для представителей его профессии характерно никогда не выказывать удивления, заметил про себя Квиллер. – Похоже, это был звук гаражной двери, – предположил он. – Миссис Мэрон, – сказал Маус, – будьте так добры, попросите Уильяма, когда он вернется из школы, смазать дверь в гараже. – Я бы хотел написать статью о вашей философии как кулинара, мистер Маус, – сказал Квиллер, наливая себе чашку превосходного кофе, – если вы, разумеется, не против. – Он терпеливо ждал, когда тот ответит. Ответ последовал через некоторое время. Маус изящно поклонился: – Почему бы и нет? – Не согласитесь ли сегодня вечером пообедать со мной в «Толедских тостах» по приглашению «Дневного прибоя»? При упоминании изысканного ресторана Маус заметно повеселел. – Великолепно, мы закажем угрей в зеленом соусе. Они готовят также великолепное блюдо из телятины с эстрагоном и шампиньонами. Вы позволите мне сделать заказ? Они договорились о встрече, и Маус ушел в свой офис, захватив кейс, куда – Квиллер видел – миссис Мэрон положила несколько картонных коробок, термос и холодный артишок. Хикси вскоре тоже ушла, доев бекон и гренки, посыпанные тертым орехом пекан и плававшие в растопленном масле с добавлением кленового сиропа. Квиллер остался один, размышляя о синяке вокруг глаза своего хозяина. Когда миссис Мэрон пришла, чтобы убрать тарелки, он услышал: – Что же вы ничего не ели? – Я поел. Экономка задержалась у стола, медленно собирая тарелки на поднос и переставляя их. – Мистер Квиллер, – сказала она, – я тоже слышала шум прошлой ночью, и это была не гаражная дверь. – Во сколько вы слышали звук? – После трех. Это точно. Последнее время я плохо сплю и допоздна смотрю телевизор, лежа в постели. При этом надеваю наушники, чтобы никому не мешать. – И что же вы слышали? – Я подумала, что коты дерутся на берегу, однако, возможно, это был чей-то крик. – Надеюсь, в доме все в порядке, – сказал Квиллер. – Но почему бы вам не проверить, как дела у миссис Уайтинг и у Грэмов? – Вы думаете, нужно? – При таких обстоятельствах, полагаю, необходимо это сделать, миссис Мэрон. «Я начинаю говорить, как Роберт Маус», – сказал он себе, допивая кофе и дожидаясь, когда вернется экономка. – Миссис Уайтинг встала и делает зарядку, – доложила миссис Мэрон. – А вот к Грэмам я не достучалась. Дверь в мастерскую закрыта. Я постучала три или четыре раза, но никто не ответил. Правда, если они наверху, в своей комнате, они не могут услышать стук. – У вас нет ключей от мастерской? – Он посмотрел на доску для ключей на стене. Экономка покачала головой: – Тут только ключи от комнат, чтобы я могла убирать. Может быть, мне пойти за дом и подняться по пожарной лестнице? – Давайте попробуем позвонить, – предложил Квиллер. – Вы знаете номер Грэмов? – Что я скажу им? – Я поговорю с ними. Миссис Мэрон набрала номер и передала трубку Квиллеру. Мужской голос ответил сразу. – Мистер Грэм? Доброе утро! Это Джим Квиллер, ваш новый сосед. Все нормально в вашей части здания? Мы почувствовали странный запах… Хорошо. Я просто проверяю. Между прочим, вы пропускаете отличный завтрак. Миссис Мэрон жарит гренки по-французски… Мне вас не соблазнить? Плохо. Я хотел обсудить с вами функционирование керамической мастерской. «Прибой» собирается дать очерк об искусстве керамики. Информация о выставке была бы там очень кстати… Так вы придете? Отлично, я жду. – Запах дыма? – сказала миссис Мэрон, когда Квиллер положил трубку. – Я не почувствовала никакого запаха. Через несколько минут Дэн Грэм вошел в кухню. Казалось, он еще похудел и выглядел еще более жалким, чем прежде. Он плюхнулся в кресло и сказал, что выпьет кофе с булочкой и больше ничего. – Я могу испечь для вас маисовых лепешек, которые вы так любите, – предложила миссис Мэрон. – Только булочку. – Или блинчиков. Это не займет много времени. Он нахмурился, и она пошла к раковине и принялась загружать тарелки в мойку. Квиллер удержался от искушения спросить его про жену. Вместо этого он намекнул, что у газеты большие возможности рекламировать их деятельность. Дэн расслабился. – Газеты и должны печатать больше таких статей, а не ругать нас все время, – сказал он. – Небось на производителей новых моделей автомобилей и глупой одежды, создаваемой в Париже, они не нападают. Почему они издеваются над художниками? Нанимают всяких дураков критиков и позволяют им делиться своими домыслами и отваживать людей от выставок. Многие любили бы современное искусство, если бы им не вдалбливали, какое оно плохое. Нужно объяснять людям, как понимать то, что они видят. – Я поговорю с редактором публицистического отдела, – сказал Квиллер. – Это не моя сфера, и я не могу принимать решения, но я уверен, что Арчи Райкер пришлет к вам фотографа. Возможно, он заинтересуется и сфотографирует вас и вашу жену, а также новую мастерскую. Статья, представляющая вашу деятельность в выгодном свете, могла бы выйти в воскресном приложении. С цветными иллюстрациями! Дэн опустил голову и уставился в чашку с кофе. – Тут есть одна загвоздочка, – наконец сказал он. – Я знаю, ваши товарищи из газеты любят фотографировать хорошеньких женщин и все такое. Но вам придется довольствоваться покинутым мужчиной-керамистом с веснушками, – сказал он с кривой усмешкой. – Почему? Разве миссис Грэм не любит фотографироваться? Она очень привлекательна. Дэн скосил глаза в сторону раковины, где миссис Мэрон чистила яблоки, и понизил голос: – Мадам смылась. – Она покинула вас? – Квиллер не ожидал такого быстрого развития событий. – Да, смылась. Удрала! Коли понимаете, о чем речь. Это уже не первый раз. – Он снова сделал попытку улыбнуться, и Квиллер понял, преисполнясь злости и презрения, что Дэн совершенно подсознательно имитирует привлекательную манеру улыбаться, присущую Джой. – Однажды во Флориде, – продолжал скульптор, – она исчезла. Не оставила ни объяснения, ни записки – ничего. Я прямо-таки потерял голову, но потом она вернулась, и все опять стало на свои места. Женщины не знают, чего хотят. Поэтому я буду сидеть спокойно и ждать, когда то, что мучит ее, пройдет и она вернется. Не беспокойтесь, она придет назад. Плохо только, что она проделала это перед выставкой. Квиллер, который редко не находил нужных слов, молчал, собираясь с мыслями. Он явно знал о планах Джой больше, чем ее муж. – Когда вы заметили, что она исчезла? – спросил он, пытаясь проявить беспокойство, но не личное, слишком близкое отношение к случившемуся. – Проснулся сегодня утром, а ее и след простыл. Мы немножко повздорили прошлой ночью, но ничего серьезного не произошло. – Дэн задумчиво потер небритый подбородок, он выглядел обиженным и удрученным. Квиллер заметил, что у гончара изуродован большой палец правой руки. Первый сустав отсутствовал, да и от второго осталась беспомощная культя, едва ли в дюйм длиной. И он почувствовал, как его отношение к этому человеку слегка изменилось. Поврежденная рука для керамиста – самое страшное, что может с ним случиться. Может быть, это и было причиной его неудач. А жена с амбициями, оставляющая мужа-неудачника? Он и сам через это прошел. – Она уехала на машине? – Нет, оставила ее здесь. Я оказался бы в безвыходном положении, если бы она увезла нашу развалюху. Тачка не особенно хороша, но я постоянно пользуюсь ею. – Тогда как же она уехала в середине ночи? Дэн разинул рот от удивления: – На автобусе, надо думать. Ведь автобусы ездят всю ночь. «Или она уехала в три ночи с владельцем автомобиля с откидным верхом, – подумал Квиллер. – И следовательно, с семьюстами пятьюдесятью долларами, которые он ей дал. И уехала с другим». Нет! Он не мог в это поверить. И все-таки его кидало то в жар, то в холод. Был ли он сообщником или жертвой – или и тем и другим? В любом случае он вел себя как дурак. Его первым желанием было остановить выплату по чеку. Будучи газетчиком и циником, он понимал, что его обманули. Но какой-то инстинкт подсказывал, что он должен верить Джой, если любил ее. Да, в сущности, он никогда и не переставал ее любить. «Я знаю Джой, – убеждал он себя. – В каком бы отчаянии она ни находилась, она никогда не поступила бы так». Потом он вспомнил о крике. – Я не хотел бы пугать вас, Дэн, – произнес он спокойным голосом, скрывая растерянность. – Вы уверены, что она покинула этот дом добровольно? Дэн, который, не отрываясь, смотрел в кофейную чашку, резко поднял глаза: – Что вы имеете в виду? – Я хотел сказать, что слышал женский крик ночью, а вскоре после этого от дома отъехала машина.