Когда Квиллер вернулся в номер шесть, он нашел Коко и Юм-Юм в смертельной схватке со шкурой белого медведя, которую они загнали в угол. Бедное животное, обессилевшее под напором двух агрессивных сиамских кошек, лежало под массивным резным столом, сбившись в кучу и страдальчески оскалясь. Квиллер произнес котам назидательную речь и перетащил шкуру на прежнее место перед своей кроватью. В это время в дверь постучали. И как Квилл себя ни сдерживал, сердце его бешено заколотилось, когда он увидел Джой. На ней было что-то полупрозрачное, зеленого, яблочного оттенка, распущенные волосы доставали до талии. Самообладание уже вернулось к ней, хотя глаза все еще выдавали ее. Она легко улыбнулась и робко заглянула в комнату. – У тебя кто-то есть? Я слышала, ты с кем-то говорил. – С кошками, – сказал Квиллер. – Когда живешь один, иногда нужно слышать звук собственного голоса, а они отменные слушатели. – Можно войти? Я пыталась позвонить тебе, но телефон не работает. – Миссис Мэрон сказала, что позвонит в телефонную компанию. – Лучше сделай это сам, – сказала Джой. – В ее семье произошла трагедия, и она все еще не оправилась. То забудет положить картошку в картофельные блины, а то насыплет стиральный порошок в суп. Она успеет всех нас отравить прежде, чем вернется в нормальное состояние. Джой вошла в комнату в воздушном халате, а за ней потянулся шлейф запаха духов, напоминавших корицу. – Какие красивые кошки! – Она взяла на руки Коко, и, к удивлению Квиллера, он позволил это. Коко был настоящим котом и не привык к тому, чтобы его ласкали. Джой почесала ему за ухом и дотронулась до его головы подбородком. Коко мурлыкал, закрыв глаза и развернув уши. – Посмотрите только на него! Баловень! – сказал Квиллер. – Я думаю, ему понравилось твое зеленое платье… Как и мне! – Коты не различают цвета, – сказала Джой. – Разве ты не знаешь? Ветеринар моего Раку сказал мне об этом. – Она вздохнула и прижала Коко сильнее, погрузив лицо в его мех на шее. – Как вкусно он пахнет! – Это запах моего бывшего дома. Там всегда пахло жареной картошкой. А мех кошек легко впитывает запахи. – Я знаю, мех Раку всегда пах сырой глиной. – Джой зажмурила глаза и сглотнула. – Он был таким хорошим другом. Меня ужасно мучит, что я не знаю, что с ним случилось. – Ты давала объявления? – Да, в двух газетах. И ни одного звонка. Только один чокнутый позвонил, изменив голос. Старайся, чтобы твои коты не выходили. Хорошо? – Не беспокойся. Я их держу под замком. Они слишком много для меня значат. Джой выглянула из окна. Темная река струилась между освещенными берегами. Она вздрогнула: – Ненавижу воду. Со мной произошел несчастный случай на воде несколько лет назад. Мне до сих пор снятся по ночам кошмары: я тону. – А говорят, что раньше это была хорошая река. Какая грязная вода! – Я постоянно задергиваю шторы, чтобы не видеть реку, а Дэн открывает их. Квиллер понял намек и опустил шторы. Все еще с Коко на плече, Джой прошлась по комнате, как бы ища примет личной жизни Квиллера. Она дотронулась до его красного купального халата из шотландки, накинутого на резное испанское кресло. Полюбовалась гербом Макинтошей, стоявшим на книжном шкафу. – Ты прочитал все эти книги? Ты такой умный… – Она изучила старинную подставку для книг, стоявшую на письменном столе, потрепанный словарь, пишущую машинку и лист бумаги в ней. – Что означают эти инициалы – «Б» и «В»? – Это напечатал Коко. Он заказал себе завтрак. Бифштекс Веллингтона. Джой засмеялась. Ее смех был подобен длинной музыкальной трели. – О Джим, какое у тебя буйное воображение. – Приятно снова услышать твой смех, Джой. – Смеяться полезно, поверь мне. Я так долго не смеялась. Слушай! Что это происходит с другой кошкой? Юм-Юм ушла в дальний угол и стала подвывать жалобным голосом. Коко спрыгнул с рук Джой и пошел успокоить ее. – Она ревнует, – сказал Квиллер. Коты полизали друг друга: Юм-Юм зажмурила глаза, и Коко провел по ним своим розовым языком, облизал ей нос и усы, а она сделала в свою очередь то же самое. Покружив по комнате, Джой остановилась и опустилась в большое обитое шотландкой кресло. – Где сегодня Дэн? – спросил Квиллер. – Ушел, как обычно! Хочешь, я проведу тебя по мастерской? – Я бы не хотел быть причиной конфликта. Если он не желает… – Да он просто нелепо себя вел! С тех пор как мы приехали сюда, он хранит в страшном секрете нашу новую работу. Можно подумать, что вокруг нас шпионы, которые пытаются украсть наши идеи. – Джой соскочила с кресла. – Пойдем. Наши выставочные изделия закрыты на ключ, ключ у Дэна, но я могу показать тебе помещение, где замешивается глина, гончарный круг и печь для обжига. Они спустились в Большой зал и прошли по коридору мимо кухни, в мастерскую. За тяжелой стальной дверью оказалась пыльная комната с низким потолком. Тонкая, как вуаль, пыль покрывала все: пол, рабочие столы, полки, гипсовые формы, альбомы, разбитые горшки и ряды сосудов с загадочными надписями. Пыль придавала комнате болезненный вид. – Кстати, а что это за история с самоубийством, которое здесь произошло? – спросил Квиллер. – Какой-то художник утонул, это было давно. Кое-кто думает, что это было убийство. Напомни мне, чтобы я рассказала тебе об этом позже. Мне пришла в голову интересная идея. – Она повела его в просторное мрачное помещение, пахнущее сыростью и землей. Там все было покрыто грязью. – В этой комнате хранится глина, оборудование здесь очень старое и примитивное. Гигантский цилиндр – глиномешалка. Потом глина стекает в резервуар, после чего специальное устройство режет ее на куски, которые складывают в том большом чане. – Все можно было бы сделать гораздо проще, – предположил Квиллер. – Полвека назад это было чудо техники! И заметь, у каждого этапа своя цель. Мы ведь занимаемся не только своим искусством, но делаем и облицовочную плитку, и садовую скульптуру! – Джой прошла в комнату поменьше. – Это наша мастерская. Вот мой гончарный круг. – Она опустилась на сиденье и начала вращать круг при помощи педали. – Кладешь кусок глины на круг и придаешь ему форму, пока тот крутится. – Довольно примитивно. – Колеса такого типа были уже в Древнем Египте, – сказала Джой. – У нас есть и электрические колеса. Но колесо с ножным приводом мне как-то ближе. – А кто сделал эту квадратную вазу с шариками глины? – Это один из кувшинов Дэна, которые не понравились вашему критику. Я бы хотела показать тебе мои последние работы, но они заперты. Может быть, это и к лучшему. Хикси один раз пришла ко мне и разбила кувшин, который я только-только закончила. Я была готова убить ее. Неуклюжая корова! В следующей комнате было тепло и сухо. Просторное, высокое помещение с огромными окнами до потолка и плафоном в египетском стиле. Без них она выглядела бы пекарней. В комнате было несколько печей, на столах стояли противни с необожженной плиткой, похожей на готовые для выпечки коржи. – Эта плитка высохла и может отправляться в печь, – сказала Джой, – а эту нужно покрыть глазурью. Она пойдет на отделку церкви, которую Пенниманы построили в дар университету. Теперь ты видел все. Мы живем над комнатой для хранения глины. Пойдем наверх, там все в беспорядке. Хозяйка из меня никакая. Ты должен быть рад, что не женился на мне. – Она сжала руку Квиллера. – Выпьем чего-нибудь. У меня есть бурбон. Нет, лучше пойдем к тебе, если ты не против. Ты все еще любишь бурбон? – Я не пью. Я завязал со спиртным, – сказал он. – Но ты иди и возьми бутылку, а я захвачу лимон и сельтерскую. Квиллер возвратился в номер шесть – кошки сидели на шкафу. – Ну и что вы о ней думаете? – спросил он. – Йау, – произнес Коко, зажмурив глаза. Джой пришла с бутылкой вина. – Ты мог бы стать местной знаменитостью, если бы держал бар. Мистер Маус не любит крепких ликеров – они парализуют вкусовые рецепторы, но все мы любим коктейли. – Как можно жить здесь и оставаться худым? – Мистер Маус говорит, что настоящий гурман никогда не наедается до отвала. Квиллер наполнил стаканы. – Ты прекрасно готовила, Джой. Я до сих пор помню твой домашний хлеб с изюмом, медом и лимоном, покрытый глазурью. – Гончарное дело не так уж далеко от работы пекаря, – сказала она, удобно свернувшись на кровати. – Мять глину – все равно что месить тесто. А покрывать глиняное изделие глазурью – это, в сущности, то же самое, что покрывать сахаром пирог. – Как ты занялась керамикой? Джой задумалась на минуту: – В том, что я уехала так внезапно из Чикаго, не было твоей вины. Я любила тебя до умопомрачения. Но мне чего-то мучительно не хватало. Я не знала, чего хотела. Легче было просто исчезнуть. – Куда ты уехала? – В Сан-Франциско. Какое-то время работала в ресторане, потом заведовала кухней на большой ферме. Там была школа керамики. Меня скоро допустили к глине. Я училась быстро, получала призы… Квиллер сидел, расслабясь, в большом кресле и курил трубку. – И там ты встретила Дэна? Она кивнула. – Дэн сказал, что в Калифорнии слишком большая конкуренция, и мы переехали во Флориду. Мне там ужасно не понравилось. Я не могла там ничего делать, чувствовала себя столетней старухой. Мы вернулись на побережье, а потом получили приглашение сюда. – У вас есть дети? Джой отпила из своего бокала.