Квиллерово любопытство на всех парах рванулось вперёд, но он сказал с деланным безразличием: — Если разговор принесёт вам облегчение, я готов вас выслушать. Она несколько минут думала, лицо её под старой отцовской шляпой казалось трагичным. — Мы с мамой проводили лето здесь. Отец только-только умер, и мне так было одиноко! Потом на несколько недель приехал Джек. Мама только что выплатила большую неустойку, чтобы избавиться от первой его жены, а он как раз опять женился. Мама была расстроена, но ведь её любимчик Джек мог вытянуть у неё что угодно. Мысли её явно бродили по царству семейных интриг. Квиллер постарался вернуть её обратно: — Итак, он приехал в Сосны погостить несколько недель… — Он замаливал грехи. Был ласков с мамой и даже со мной. Мы играли в крокет, ходили под парусом, и однажды он, совсем как отец, взял меня прокатиться по Тёмной деревне. Мы взяли мой любимый экипаж, любимую лошадь и корзину с ланчем, чтобы перекусить на южном берегу. Я так была счастлива! Думала, наконец-то у меня появился старший брат, который станет моим поверенным. Взятый напрокат конь заржал и забил копытом, но Лиз была погружена в воспоминания. — Мы проехали через Тёмную деревню, а у развилки дорог он свернул влево, в сорняки. Я сказала: «Куда ты правишь, эта дорога закрыта!» — а он так противно искривил рот и ответил мне такое, что повторить я не смогу, как не смогу и рассказать, что он пытался сделать! Я выпрыгнула из экипажа и с плачем побежала к дороге, что идет по побережью. Там несколько рыбаков вытаскивали на берег лодки, и я сказала им, что я из Сосен. Сказала, что мой брат сыграл надо мной шутку и уехал без меня. Они помнили моего отца и отвезли меня домой на лодке. В ней билась мокрая, скользкая рыба, но я им все равно была благодарна. — Вы рассказали о случившемся матери? — спросил Квиллер. — Как я могла! Она бы мне не поверила. Я ей сказала только, что потеряла память. А Джек ей заявил, что я с ума сошла. Рикки счел, что я горевала по отцу и прогулка через Темную деревню вызвала у меня нервный приступ. Для меня на все лето наняли сиделку, а Джека мама отослала в Европу, покуда делала выплаты его второй жене. Это была божественная справедливость — потому что в Италии он встретил актрису и женился сызнова. Откуда-то с горизонта донёсся грохот, и Квиллер полюбопытствовал: — Это гром? Или ракеты атаковали Канаду? — Это далеко, — сказала Лиз. — Иногда мы слышим отдаленное громыхание за двое суток до того, как гроза доходит до нас. Это довольно волнительно. — Так или иначе, а нам надо отвести на отдых в конюшню эту усталую клячу. В центре он проверил почту — от Полли ничего не было — и нанял экипаж, чтобы отвезти Лиз домой. — Я головой и сердцем чувствую, как с меня свалился громадный груз, — сказала она. — Не станете ли вы как-нибудь моим гостем на ланче в Клубе? Он согласился, надеясь, что приглашение можно будет оттягивать до тех пор, пока он благополучно не отбудет в Пикакс. Он сделал своё доброе дело — фактически даже два. Сочувственно выслушал и чуть ли не позволил сделать себя чем-то вроде крестного отца. С практической точки зрения встреча с королевским семейством плодотворной не была. Материалов для колонки она не давала, расследования не продвигала. Более того, если он когда-нибудь и напишет книгу, то уж не о людях вроде Эплхардтов… Эта несветская мысль была вызвана собственной его насущной заботой, которая завладела им из-за случайного замечания Лайла Комптона, что Полли, возможно, решит остаться в Орегоне. С каждым днём, проходившим без открытки, Квиллерово беспокойство возрастало. Глава шестнадцатая Квиллер завёз свою спутницу в Сосны и отправился в гостиницу «Домино», чтобы разжиться в гостиной газетами. Гостей было немного, оно и понятно: стоял будний день, а предсказания погоды на следующие пять дней были сомнительны. Временами всё ещё погромыхивало. Гром ничуть не приближался; то было просто предвестие чего-то, что может и вовсе не случиться. У фруктовой корзины он порадовался, увидев, что груши заменены яблоками. Он угостился сперва зеленым, потом красным, когда вице-президент по связям и поставкам подскочил к нему с двумя бумажками, обернутым фольгой пакетом величиною с кирпич и взволнованным известием на языке, который Квиллер начинал смутно понимать. Насколько он сумел реконструировать, то ли Шерман принесла котят, то ли Шу-Шу вырвало клубком шерсти. Он кивком поблагодарил Митчела, а потом прочёл две телефонограммы. Кому: мистеру К. От: Эндрю Броуди Записано: во вторник в 1.15 дня Текст: Георг Дюлак. Озеро Уорс, Фл. Имя показалось Квиллеру славянским. Это был злосчастный гость отеля, который болтал на иностранном языке с какой-то женщиной. Другая телефонограмма была от Двайта Сомерса: «Уезжаю с острова. Информация для тебя на почте». По этим немногим словам Квиллер вычислил, что человек, работавший по связям с общественностью, увольняется — возможно, за интерес к конфиденциальным записям отеля. Если так оно и было, подумал Квиллер, его другу и надо устраниться; он был слишком хорош для «XYZ», заслуживал более цивилизованных условий работы и мог открыть собственное агентство. Вернувшись в «Четыре очка», Квиллер увидел там двух чересчур бодрых кошек. Коко шнырял по дому и выискивал, какую бы пакость учинить. Юм-Юм тихонько урчала под нос, пытаясь открыть ящик письменного стола. Когда Квиллер открыл его, дабы продемонстрировать ей, что он пуст, это явилось для её женской чувствительности ещё большим раздражителем. Он попытался почитать сиамцам редакторскую страничку «Всякой всячины», но они заскучали. Он — тоже. Все трое находились не в духе. На уме у него была Полли с теми причинами, по которым она решилась переехать в Орегон: её однокашница надавила на неё; пригородной библиотеке понадобился библиотекарь с эрудицией Полли, и ей сделали заманчивое предложение; она достигла беспокойного возраста и созрела для новых приключений. Хоть Квиллер и старался проявлять понимание, ему трудно оказалось представить себе жизнь без Полли. Правда, у него были друзья, двое четвероногих спутников и завидный дом, чтобы жить, и колонка в газете, чтобы писать, и толпа преданных читателей, и деньги, чтобы их тратить. И все же Полли заполняла в его жизни существенную брешь. — Довольно сантиментов! — сказал он сиамцам и сделал сандвич с мясным хлебцем. Весь вечер напролет они проваландались, внимая звукам очередного прослушивания в «Пяти очках». Воздух был тих и спокоен, только с разных сторон доносились раскаты грома. Незадолго до полуночи он выдал кошкам еду на сон грядущий и удалился, предусмотрительно закрыв дверь спальни. При надвигающемся ненастье они любили сгрудиться у него в постели. Он подумал, что сон его будет беспокоен, но… Квиллер, видимо, спал, когда за дверьми у него началась тревога — сперва завывания, потом требовательное царапанье по дверным филенкам. Он сел в постели и нащупал часы — было почти два. Потом он учуял запах дыма. На этот раз дым был не табачный: что-то горело. Он поспешно проверил горелки у себя на кухне, а потом вышел наружу. Чёрный дым вырывался из ближайшего к нему коттеджа. Он без колебаний кинулся к «Пяти очкам» и заколотил в дверь, крича: «Джун! Джун! Пожар!» Дверь оказалась заперта. Он попытался выбить её ногой, но на нём были только легкие шлепанцы. Ринулся на неё, но она устояла. Побарабанил в окно фонариком, а потом побежал по аллее звонить в пожарный колокол. Зазвонил. В хозяйских окнах гостиницы немедленно вспыхнул свет, и голос Ника крикнул: — Где? — Последний коттедж! — Выходите! Все выходите! Квиллер побежал обратно, чтобы хоть что-нибудь на себя накинуть — он ведь был в пижаме и шлепанцах — и запихнуть в клетку кошек. Едва он вышел, таща за собой клетку, по аллее пробежал в полном пожарном облачении Ник. — Ступайте все в гостиницу! — орал он. Теперь тихий ночной воздух разрывали моторы тяжелых машин. Семья из первого коттеджа — родители и двое детей — стояли снаружи, растерянные и перепуганные. — Идите в гостиницу! — крикнул Квиллер. — Держитесь в стороне от дороги! Подходят пожарные машины! Здание уже огибала полицейская машина. В гостиной, где кружком стояли гости в пижамах и ночных рубашках, кошки семейства Бамба зашипели и зарычали на сиамцев, вторгшихся в своей клетке на их территорию. — Неси их наверх и запри в какой-нибудь комнате, — сказала Квиллеру Лори. Она сновала среди гостей, говоря: — Всё под контролем… Не тревожьтесь… Пожарные машины в пути… Мы доставили из озера массу воды… Нынче вечером нет ветра, так что пламя не распространится. Из верхнего окна Квиллер увидел, как полицейская машина осветила горящий коттедж. Из окон валил чёрный дым. Затем прибыли цистерна и насос, и к озеру протянулась линия. Его собственный коттедж вскоре был залит потоками воды из брандспойта. На сцену явилась «скорая помощь», и в конец аллеи устремились носилки. Когда прибежал ещё один пожарный со шлемом в руке, Квиллер узнал Харриет Бидл: она шла работать — подменить кого-то у брандспойта. Сиамцы, чувствуя напряженность момента, были торжественно спокойны, когда он выпустил их из клетки и оставил одних. Внизу Лори сказала: — Я варю кофе для пожарных. Хочет кто-нибудь помочь приготовить сандвичи? — Я, — вызвался Квиллер. Пока она резала колбасу и отделяла ломтики сыра, он сбрызгивал хлеб майонезом. — Я видел, как её грузили в «скорую помощь», — угрюмо сообщил он. — Мы ведь и боялись — введёт она нас в беду, — тихим голосом сказала Лори. — Она была такая своевольная. — Утром она прогуливалась по двору с горящей сигаретой и пепельницей и заявила мне, что соблюдает правила этого дома. Я подумал — она исправилась, но у неё сегодня вечером была компания, и они могли быть неосторожны. Лори высунулась в окно: — Не вижу пламени. Они, верно, сдерживают огонь. Слава богу, нет ветра. Но всё равно ты не сможешь пользоваться своим коттеджем, Квилл. Мы приготовим люкс, и ты проведешь остаток недели наверху. Слышишь! Это звук пропеллера. Её увозят на материк! Других гостей отослали спать, но Квиллер остался и помогал подавать кофе и сандвичи добровольцам с закоптелыми лицами, которые поочередно являлись в гостиницу, чтобы передохнуть. Некоторым пришлось остаться на всю ночь, чтобы следить за искрами. Он поговорил с их шефом и позвонил ночному дежурному «Всякой всячины»: — Сообщаю о пожаре на курорте Грушевого острова. Обнаружен в час пятьдесят пять пополуночи. В пределах одного коттеджа гостиницы «Домино» на Дороге Западного побережья. Постоялец увезен добровольной спасательной командой и переправлен по воздуху на материк. Взрослая женщина. Справьтесь в пикаксской больнице о состоянии. Справьтесь у шерифа — разрешается ли публикация имени. Ясно? Задействованы были десять пожарных-добровольцев, одна цистерна, один насос. Раненых нет. Воду качали из озера. Безветрие предотвратило лесной пожар и опасность для других зданий. Вероятная причина пожара — курение в постели, согласно заключению шефа пожарных. Ясно? О'кей, тогда слушайте: если жертва умрет, полиция временно будет утаивать её имя, но я могу вам сказать, что это Джун Холибартон, преподаватель музыки в школах Мускаунти. Запросите Лайла Комптона о биографии. Она также отвечала за развлечения в отеле Грушевого острова. Запросите комментарии у Дона Эксбриджа из «XYZ Энтерпрайзес»… О'кей? Повесив трубку, Квиллер сказал себе: «Лайл будет поражен. И Двайт. И Райкеры. И к чертям пойдет вся Дерекова работёнка». Лори наконец уговорили отдохнуть, но Квиллер всё ещё орудовал кофеваркой, когда в шесть утра пикаксское радио передало новости: «Сегодня ранним утром пожар в коттедже на Грушевом острове унёс жизнь одной особы. Пожарные-добровольцы явились по тревоге и сумели удержать пламя, зародившееся в затлевшем матрасе. Причина смерти — асфиксия вследствие вдыхания дыма. Жертва, взрослая женщина из района Пикакса, была привезена с острова на вертолете шерифа, но скончалась по прибытии в пикаксскую больницу. До оповещения родственников имя не сообщается». После недолгого сна Квиллера подняли завывания двух сиамцев, которые хотели завтракать — пожар не пожар. Он рискнул спуститься по аллее к своему коттеджу и вызволил банку горбуши. Семья в «Двух очках», уже собравшись, как раз отбывала, а другие постояльцы гостиницы расплачивались. Они сказали, что их нервирует беспрерывный гром. Согласно прогнозам погоды, буря достигнет Мускаунти и окрестностей в двадцать четыре часа. Бледная и усталая Лори подала яичницу и тосты — это было всё, — а когда Квиллер спросил о Нике, сказала: — Он в восемь утра увёз детей и кошек на материк. Он оставляет их в доме своей матери — девять кошек, если считать с новорожденными котятами. Потом сразу вернётся. Надо много чего убрать да и укрыть все от бури. Предсказаны сильный ветер и грозы. Это значит — закрывать окна ставнями и прятать все, что может сдуть. — Я помогу, если мне скажут, что делать. — Для начала принеси из «Четырех очков» все своё имущество, — сказала она. — И теперь, когда наши кошки отбыли, твои могут распоряжаться всей гостиницей. — Только под моим надзором, — поставил условие Квиллер. «Четырём очкам» огонь вреда не причинил, но едкий запах дыма и плесени от залитой крыши пропитал там всё, в том числе и его одежду. Он ещё раз затолкал рубашки, штаны и носки в наволочки и потащил их к «Курортным помощникам».