Райкерам нужно было уезжать, но Квиллер и большинство других зрителей, присутствовавших на прогоне, смешались с актёрами и поздравляли их. Белоснежка объяснял: — Это реконструкция реального случая, который имел место именно здесь, в отеле «Попойка». Только имя покойного было не Джордж. Мы не знаем, как его звали и который из надгробных камней на кладбище лесорубов — его. Мой прадедушка был камнерезом, и эта история передается в моей семье из поколения в поколение. Выбрав Скунса, Квиллер подошёл поздравить его и задать несколько вопросов. — А чья это была идея — вывести персонаж, от которого дурно пахнет? — Это была идея Роджера, — ответил молодой человек, — а я вызвался сыграть. Это дало мне шанс исполнить небольшую роль и поиграть на гармонике. Говорят, в лагерях лесорубов стояла кошмарная вонь: сорок мужчин спали в одном большом бараке, и они сушили свои промокшие от снега носки на печке — стирать было негде. Фу! Квиллер отпустил комплимент Джейку за бойцовские качества, сплавщику — за отличное французское произношение, девушкам — за кокетливые манеры. Он узнал, что поющие моряки — ребята из хора в «Пиратах Пензанса», а акробаты — гимнасты из школы. Джейк спросил его: — Вы что-нибудь слышали про фильм об эпохе лесорубов, который снимается в Мускаунти? — Ни слова! А где вы про него услышали? — Как журналист, Квиллер терпеть не мог оставаться в неведении относительно чего бы то ни было. — Этим летом я работал на бензоколонке моего отца, и какой-то парень, у которого были водительские права, выданные в другом штате, сказал, что он помощник режиссера и набирает мускулистых ребят в массовку для съёмок фильма о лесорубах. Он попросил меня никому об этом не рассказывать, так как у другого кинопродюсера возникла аналогичная идея и его хотят опередить. — Это голливудское кино или независимый документальный фильм? — Он не сказал, а я не спрашивал, потому что мне неинтересно. У меня и так дел невпроворот: работа у отца, участие в историческом спектакле, плюс в августе я должен стать отцом! В первый раз! — Поздравляю! — Спасибо! Столько волнений! — Джейк застенчиво улыбнулся. — Продюсерам не составит труда найти статистов для фильма. В Мускаунти полов баньянов[20] найдётся больше, чем где бы то ни было! — Мой отец говорит, что мы произошли от викингов. Он рассказывает занятные истории. Квиллер ехал домой в прекрасном расположении духа. Хороший спектакль! Чудесный обед! И кое-какой материал для колонки и книги «Короткие и длинные истории». Сиамцы встретили его громкими жалобами и раздражённо махали хвостами, словно бы говоря: «Ты опоздал!.. Где ты был?.. Где наша еда?» — Вы пропустили сегодня хороший спектакль, — сказал Квиллер, готовя им ужин. Себе он позволил чашку кофе с «бомбочкой» из пакета, который дала ему с собой Милдред. Полли не одобрила бы этого: слишком много калорий. А вот интересно, где сегодня вечером сама Полли? И он съел ещё одну «бомбочку». ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Утро в эту среду в хижине номер пять началось радостно и безоблачно. Квиллер получил удовольствие от «Субботнего гулянья», и в ушах У него всё ещё звучали матросские песенки. Его каникулы в Блэк-Крик удались на славу. Он нашёл материал для колонки, познакомился с разными людьми, решил проблемы и кое-что узнал — о белках и чёрных орехах. Скоро Полли вернётся домой — быть может. Возможно, она решит сделать крюк, заехав в Огайо. Открывая банку крабового мяса, он обратился к сиамцам: «Вы это заслужили! Последние десять дней вели себя как паиньки». Они внимательно следили за ним, и хвосты их легонько били по полу, как вдруг… Коко резко развернулся и ринулся на застекленную веранду. Квиллер выронил консервный нож и последовал за котом. Он увидел, как жёлтое каноэ скользит вверх по ручью. Дойл грёб энергично. А ведь предполагалось, что сейчас фотограф в тёмной комнате Центра искусств печатает пробные снимки для фотоальбома! Пожав плечами, Квиллер накормил кошек, а сам съел на завтрак одну из сладких булочек, подаренных Венди. Сидя на веранде за второй чашкой кофе, Квиллер ощутил знакомую тупую боль в левом виске и осознал, что Коко пристально на него смотрит. Если кот взялся за старые фокусы и передает мысли на расстоянии, почему бы ему не уточнить, что именно он имеет в виду? Квиллером овладело беспокойство, как будто он о чем-то забыл… И вдруг он рывком поднялся с кресла и подошёл к пишущей машинке. Он забыл написать короткий рассказ о мебели, запертой в башне. Буклет должен быть напечатан к пятнице! Опираясь на «Легенду о мусорной куче» и собственное воображение, Квиллер сочинил «Тайну трёх треснувших зеркал». Более ста лет тому назад, ещё до эры компьютерных скоробогачей, на американском Севере наживали состояния трудолюбивые, отважные первопроходцы. Один из них построил великолепный кирпичный особняк в Блэк-Крик, используя дерево чёрного ореха для резных украшений и для мебели. Он имел двух сыновей, но любимицей его была дочка Эльза. Он устроил ей брак с молодым человеком из достойной семьи и готовил такую пышную свадьбу, что только о ней и говорили в округе. Однако накануне свадьбы Эльза сбежала с человеком, которого действительно любила, — по несчастью, он приходился сыном злейшему врагу её отца. А не забывайте, что шёл 1900 год, когда взрослые дочери должны были повиноваться родителям, что бы ни случилось! Отец в ярости проклял Эльзу и набросился на мебель из грецкого ореха, которая предназначалась для её нового дома. Раз — и кулак его, с массивным золотым перстнем, сокрушил одно зеркало, потом второе, третье… Целых сто лет злосчастная мебель простояла взаперти в особняке, который теперь стал гостиницей «Щелкунчик». Как это ни грустно, Эльза и её возлюбленный погибли во время землетрясения в Сан-Франциско в 1906 году. Не забрав открытку (Полли присылала их ежедневно), Квиллер отправился в «Антикварную деревню». Он решил поехать туда на своем «Лунном свете»: во время этих каникул он слишком мало занимался физическими упражнениями. Игра старым галстуком с сиамцами не в счет. Подрулив к парадному входу, он услышат звучный голос: — Привет, Квилл! А ты хорошо смотришься в этом шлеме! Тебе нужно его носить не снимая! Эрни Кемпл тащил в здание прялку. — Я придержу для тебя дверь, — сказал Квиллер, — если ты позволишь мне припарковать «Лунный свет» в офисе. Внутри суетились торговцы; Дженелл старалась всюду успеть; Квиллера познакомили с приятной женщиной, которая оказалась миссис Мунро, бизнес-партнершёй Эрни. А человек, мастеривший мебель из деталей от старых домов, нашёл каменную балюстраду, чтобы защитить возвышение, на котором экспонировалась мебель Эльзы. — Я немного припозднился с текстом для буклета, но типография в Пикаксе справится за один день, — заверил Квиллер Эрни. — Я немедленно отвезу его туда. — Лучше прочитай сначала. — Сделаем так: я соберу девочек, и ты сам нам почитаешь. Две помощницы зашли в офис, и Квиллер прочёл им историю о разбогатевшем пионере; его дочери Эльзе; свадьбе, которую для неё готовил отец; о побеге Эльзы с сыном заклятого врага — и о печальном конце молодой пары. Дженелл промокнула глаза платочком, а миссис Мунро пару раз всхлипнула. Эрни печально качал головой, несомненно думая о своей дочери… Затем он взял текст и отправился в Пикакс. Квиллер договорился по телефону о доставке исторической мебели, а после сказал, что хочет немного побродить по залу. В одном киоске он увидел двуручную пилу длиной шесть футов, с опасными зубцами в два дюйма. Точно такая же пила висела на стене в бревенчатой хижине, которую он унаследовал. У инструмента был столь устрашающий вид, что Квиллер поспешил от него избавиться. Торговец пояснил: — Эта пила повествует о ранней истории Мускаунти. Кто знает, сколько миллионов деревьев ею спилено? Я закрываю глаза и слышу ритмичный скрежет, с которым острые зубцы вгрызаются в ствол огромного дуба! Да, человек тогда был исполнен решимости устроить свою жизнь и жизнь своей семьи!.. А сегодня я слышу вой бензопилы, и у меня кровь стынет в жилах. Ещё один гвоздь в гроб планеты Земля! «Ку-ку! Ку-ку!» Эта птица встревала в любой разговор. Но сейчас она напомнила Квиллеру, что пора домой: наступило время ланча. Он попросил у торговца его визитную карточку. К тому времени, когда Квиллер принял душ, переоделся и поднялся на холм к гостинице, было уже два часа. Ник отдал ему открытку и сообщил: — Мы перевозим мебель сегодня вечером. Я поеду с ними и прослежу, чтобы они обращались с мебелью осторожно. Дорогой Квилл! Какой музей! Всё, что угодно, — от старинного серебра до локомотивов! Пишу тебе, сидя в кресле на колесах. Уолтер шлёт тебе привет. С любовью, Полли — И тебе привет, старина Уолтер, — ответил Квиллер открытке. В вестибюле он взглянул на доску объявлений, и это напомнило ему, что ланч, устраиваемый МОК, назначен на завтра. Он подумал было о лимерике, как предложила Милдред, но ничего не приходило в голову. Усевшись за столик в нише у окна, он принялся наблюдать за белками и в ожидании яичницы с ветчиной придумал план. Он попросит положить возле каждой тарелки мешочек с орешками — и его визитную карточку, на которой будет написано: «Из-под пера Квилла» — и рядом, помельче: «Каждый вторник и пятницу во „Всякой всячине“». Когда его представят во время ланча, он с самым серьезным видом заявит, что такая взыскательная публика, как преподаватели Мускаунтского колледжа, — крепкий орешек для колонки «Из-под пера Квилла» и её ведущему придётся покрутиться как белке в колесе. И сообщит о грядущем конкурсе лимериков. А для начала прочитает свой собственный — о белках, которые рвутся в Колледж Мускаунти, дабы просветиться. Потом он сядет на место под оглушительные аплодисменты и смех — или при гробовой тишине, что тоже возможно. Он с удовольствием съел яичницу с ветчиной, выпил три чашки кофе и спускался с холма весьма довольный собой, даже не подозревая об осложнениях, которые его поджидают. Добравшись до ручья, он услышал пение и детский смех, доносившиеся из хижины номер один. В хижине номер два было темно и тихо, там лишь мерцал голубой свет и слышалось бессмысленное бормотание телевизора, который никто не смотрел. В хижине номер три не звучала музыка, но Венди вышла навстречу Квиллеру с веранды и приветствовала его, хотя и очень вяло. — Вы уже заказали номер в «Гранд-отеле»? — поинтересовался он. Она кивнула с рассеянным видом и бросила взгляд на свои часы.