— Лесли из графства Абердин, живший в тринадцатом веке. Нелл нравится, когда я надеваю килт. Почему бы нам не устроить в гостинице «Щелкунчик» шотландский вечер? — Энди мог бы сыграть на волынке, — предложил Квиллер. — А моя дочь станцевала бы горский флинг. Брюс заказал стакан красного вина, а Квиллер — кофе. Оба сказали, что будут есть гамбургеры — но чуть позже. Им нужно было обсудить дело. Квиллер достал диктофон, и доктор поведал историю, которая позже фигурировала в книге под названием «Лесовик». Когда мне было одиннадцать лет, мы жили в лесистой местности неподалеку от Фишпорта, и за нашими владениями простирался девственный лес — или так мне казалось. Это была густая роща, которая заключала в себе какую-то тайну для одиннадцатилетнего мальчика. Я любил уходить от своих младших братьев и сестер и читать о летающих тарелках. Там росло одно дерево с мощными воздушными корнями, которые образовывали что-то вроде удобного сиденья — подобие гамака, подёрнутого мхом. Я ускользал туда в субботу днём, прихватив с собой свежий выпуск журнала, где печатали научную фантастику, — и запас груш. Дело в том, что первые французские поселенцы посадили у озера груши. Быть обладателем «французской груши» считалось почётным. Возле нашего дома имелось такое дерево, которое всё ещё приносило сочные плоды. Перед тем как отправиться в мою потайную «читальню» в субботу, я забирался на него и совал за пазуху груши. А потом удирал потихоньку в лес. Однажды, развалившись на корнях, я с восторгом читал о тайнах космоса, как вдруг в листве у меня над головой что-то зашелестело. Я взглянул наверх, полагая, что это белка, и увидел пару ног, свесившихся с ветки: коричневые туфли, коричневые шерстяные гольфы, кожаные коричневые штаны. Остальное скрывала листва. Спустя минуту на землю спрыгнул маленький человечек, точнее, проплыл по воздуху. Он был старый, с пышными седыми усами; остроконечная шапочка, как у дятла, низко надвинута на глаза. И что самое удивительное, он был примерно трёх футов ростом. Я хотел сказать что-то вроде: «Хелло… Кто вы?.. Откуда вы?» Но язык мне не повиновался. И тут он заговорил на иностранном наречии. Я насмотрелся достаточно фильмов о Второй мировой войне, чтобы понять, что он изъясняется по-немецки. А теперь начинается самое странное: я понимал, о чем он говорит! Его слова переводились каким-то телепатическим путём. Он ласково со мной беседовал, а я внимал, онемев от изумления. И чем больше я слушал, тем большее волнение испытывал. Он говорил о деревьях! О том, что дерево — лучший друг человека… Оно даёт пищу, укрывает в своей тени в солнечный день, предоставляет дрова, чтобы топить зимой, доски, чтобы строить дома и изготовлять мебель и лодки… Величайшая радость — посадить дерево, ухаживать за ним и наблюдать за его ростом. Он не сказал того, чему я научился в школе: что деревья очищают воздух и улучшают экологию планеты! А затем не успел я и глазом моргнуть, как он исчез! Но я изменился. Я больше не хотел быть астронавтом — мне хотелось выращивать деревья! Я побежал домой с двумя оставшимися грушами и журналами, которые меня больше не интересовали. Мой отец был у себя в кабинете. «В чём дело, сын? У тебя такой вид, словно ты в эйфории». — Он всегда использовал непонятные слова, надеясь, что мы найдём их в словаре. Боюсь, я никогда этого не делал. В сильном волнении я поведал ему всю эту историю. Он оказался на высоте как родитель и не стал говорить, что я уснул и мне это приснилось, или что я объелся грушами, или что начитался историй о сверхъестественном. Он сказал: «Ну что же, сынок, всё, что говорил этот старик, вполне разумно. Если мы не перестанем рубить деревья, не высаживая новых взамен, планета Земля попадёт в большую беду. Почему бы нам с тобой что-нибудь с этим не сделать? Мы будем деловыми партнерами. Найди лесника, который научит нас разводить деревья. Я дам денег на покупку саженцев. А ты будешь отвечать за посадку и уход». Мой отец был мудрым человеком. Одно ведёт к другому, и я стал его партнёром по медицинской практике, как он был моим партнёром в выращивании деревьев. Но это ещё не конец истории. В медицинском колледже я изучал немецкий, язык науки, и там-то встретил свою будущую жену. Мы провели медовый месяц в Германии — чтобы попрактиковаться в немецком. Мне особенно хотелось посетить Чёрный Лес — Шварцвальд. В магазине, где торговали изделиями из дерева, я вдруг взглянул вверх и увидел того самого маленького старичка, который беседовал со мной в лесу. У него были длинные пышные усы и тирольская шапочка, надвинутая на глаза. Он был вырезан из дерева, и кое-где на шапочке мастер оставил нетронутой кору. — Was ist das?[9] — спросил я. — Лесной дух, — ответил хозяин магазинчика на безукоризненном английском. — Он живёт на деревьях и приносит удачу тем, кто в него верит. Этот вырезан местным художником. — А откуда он знает, как выглядит лесной дух? — спросила Нелл. Хозяин магазина взглянул на неё с жалостью: — Это все знают. Мне хотелось рассказать ему, как я встретился с духом леса, но опасение, что он воззрится с жалостью и на меня, замкнуло мои уста. Теперь эта резная фигурка висит у нас над камином, напоминая о том дне, который изменил мою жизнь. Была ли это галлюцинация? Или я объелся груш? Или?.. — Потрясающая история! — восхитился Квиллер. — Мне бы хотелось увидеть вашего деревянного лесного духа. — Давайте не будем заказывать десерт и поедем домой пить кофе с пирогом, который Нелл печёт с чёрными орехами. По пути в Блэк-Крик Квиллер задал вопрос о том, почему в этой местности так популярен чёрный орех. — Его было очень много здесь и в некоторых западных штатах, но, когда строился особняк Лимбургеров, мебель из дерева американского чёрного ореха сделалась большой редкостью: ореховые рощи вырубили. Сегодня снова высок спрос на доски и фанеру из древесины чёрного ореха, особенно на азиатском рынке. Но для их производства нужно взрослое дерево, а чёрный орех очень медленно растёт. Хорошее прямое дерево подходящего возраста сегодня стоит около пятидесяти тысяч. Я посадил рощу чёрных орехов, и это будет хорошим наследством для моих внуков. — Изумительная тема, — пробормотал Квиллер. — Откуда вы черпаете информацию? — Мой друг, Боб Ченовет, написал на эту тему книгу. Возможно, вам захочется её прочесть. Он хороший писатель. — Фамилия у него валлийская, — заметил Квиллер, гордившийся тем, что разбирается в происхождении фамилий. — Он поет? Вы же знаете, как обычно говорят: «Все валлийцы поют. Все шотландцы бережливы. Все англичане хладнокровны. А все ирландцы пишут пьесы». — Первым делом мне бы хотелось взглянуть на резную фигурку, — заявил Квиллер, когда они добрались до дома доктора. Фигурка висела над камином: шероховатое лицо, полуприкрытые глаза, длинные усы. Художник сработал лесовика с таким искусством, что он был как живой. — Выглядит совсем как я, когда мне пора подстричься, — заметил доктор. А потом они ели пирог с чёрными орехами! Что это было за лакомство! Квиллер, который никогда не испытывал трудностей с подбором слов, только пробормотал с набитым ртом: — Bay! — Хорошо, не правда ли? — обратился к нему Брюс. — Она без конца его печёт. А я колю орехи. — Да, наша семья просто помешана на чёрных орехах, — добавила его жена. — А велика ли семья? — Три дочери. Самая младшая сейчас в Новой Шотландии — борется за приз на фестивале шотландских танцев. — Средняя заканчивает медицинский колледж, — вставил Брюс. — Старшая… — Он вытащил из бумажника и показал фотографию молодой женщины в рыжевато-коричневом рабочем халате, ярко-жёлтой рубашке, шляпе с широкими опущенными полями и высоких сапогах. Она стояла рядом с большим деревом, кора с которого слезла, как кожура с банана, — его повредило молнией. С нескрываемой гордостью Брюс продолжал: — У неё ученая степень по лесоводству. Работает лесным рейнджером штата. Теперь, когда общественность так волнуют проблемы экологии, она далеко пойдёт! — Затем, смутившись, что выказал свои чувства, он пошутил: — Она та, что слева. Квиллеру подумалось: внутри этого преданного своему делу педиатра сидит лесной дух, пытающийся выбраться наружу! Кукушка на часах прокуковала час. Обменявшись с хозяевами любезностями, обещаниями и напоминаниями, Квиллер отбыл с томиком «Американский чёрный орех» под мышкой. На какую-то минуту он задумался, не обделила ли его судьба некоторыми благами: отцовство, любящая жена, талантливые отпрыски, забота о грядущих поколениях и пирог с чёрными орехами «без конца». ГЛАВА СЕДЬМАЯ — Хорошие новости! — вот были первые слова, которые услышал Квиллер в четверг утром. Ник Бамба позвонил сообщить, что полиция убралась из хижины номер пять. Там сейчас делают уборку. — Надеюсь, не слишком старательно, — откликнулся Квиллер. — Коко любит, чтобы в доме остались прежние запахи. Возможно, он отыщет ключ к отгадке преступления, который не заметили детективы. Я не утверждаю, что кошки умнее людей, но некоторые кошки определённо умнее некоторых людей — при всем моём почтении к полиции… Когда же нам можно будет туда переехать? — Дай им ещё часок. Да, тут тебе открытка. Повесив трубку, Квиллер обратился к кошкам: — Пакуйте сумки! Казалось, они понимали, о чём идёт речь. Коко гарцевал по комнате на длинных изящных лапах, Юм-Юм съёжилась в уголке. Открытка Полли была прислана из Колониального Уильямсберга[10]. На ней рота английских солдат в красных мундирах маршировала по улице Герцога Глостерского. Дорогой Квилл! Дворец губернатора великолепен! Была на чудесном концерте в церкви. С Моной все в порядке. Познакомилась с интересным антикваром из Огайо. С любовью, Полли Квиллер хмыкнул в усы. Знать бы, чем это так «интересен» антиквар. Особенно… особенно из Огайо. Как только Квиллер начал с аппетитом уплетать французские гренки и пирожки с сосиской, официантка подошла к его столику с мобильником: — Вам звонят, мистер Квиллер. Побеседуете за столом? — Нет. Я не одобряю манеру говорить по телефону, орудуя ножом и вилкой. Узнайте имя и номер, и я позвоню после второй чашки кофе. Оказалось, что его побеспокоил Роджер Мак-Гиллеврэй, звонивший из дома: сегодня был четверг. Роджер работал в газете все уикенды, чтобы высвободить среды и четверги для занятий со своими детьми. И именно в эти два дня в неделю Шарон занималась по договору бухгалтерией мотеля в Мусвилле. — Роджер! Ты звонил? — осведомился Квиллер, когда приятель подошёл к телефону. — Что случилось? — Тебе бы не хотелось побывать на репетиции спектакля Исторического клуба? Они будут воссоздавать события тысяча восемьсот шестидесятого года, а меня пригласили в качестве консультанта-историка. Это меня захватило. Представления будут давать каждый субботний вечер в июле для привлечения туристов. — А у этого шоу есть какое-то название? — поинтересовался Квиллер.