Этот материал был помещен между краткими заметками о заблудившейся корове и угнанном грузовике. В нём говорилось: Вчера в «Баре и барбекю Чета» состоялась презентация портрета Честера Рэмсботтома, созданного в ознаменование его 25-летней службы на благо общества. Присутствовали официальные лица округа и города. Портрет был написан Полом Скамблом. — Я так и знала, что этот человек изыщет способ слупить с налогоплательщиков деньги за свой портрет! Интересно, заплатили ли Полу чеком Мускаунти? Я у него спрошу. Он мне скажет. Я буду с ним мила. — Только не слишком мила, пожалуйста, — предостерёг Квиллер. — Я обнаружила, что он любит выпить глоточек бренди, когда работает. Подали салат, целую гору латука с французской заправкой. — Нужно признать, что в этом чудесном заведении готовят неважный салат, — заметила Полли. — Я всегда роюсь в своём, тщетно пытаясь обнаружить хоть кусочек помидора или редиски. — Ты напрасно ищешь у меня сочувствия, — ответил Квиллер, который избегал любых салатов. — Расскажи о своём свидании со Скамблом. — Это вряд ли можно назвать свиданием, дорогой, — возразила Полли, в знак упрека изогнув бровь. — Это была деловая встреча, причиной которой послужило твоё настойчивое желание обзавестись моим портретом. Квиллер с извиняющимся видом пожал плечами: — О'кей, беру свои слова обратно. Расскажи мне о твоей деловой встрече. — Сегодня он делал подмалевок. И не показал мне потом — повернул мольберт к стене. — А у тебя не было искушения взглянуть? — Пол советует не смотреть на работу, пока она не закончена, и я с ним согласна. — О чём вы беседуете во время сеанса? — В общем-то мы не беседуем. Он сосредоточен на своей работе, а я сижу, читая себе вслух «Гамлета». Квиллер хихикнул: — Могу себе представить, каково ему. У тебя же всё время меняется выражение лица: то ты меланхоличный датский принц, то страстная Гертруда, то напыщенный Полоний, то нежная Офелия. Вероятно, он снова к тебе придёт завтра днём? — Обещал появиться в час дня, но он не очень-то пунктуален… И я не знаю, стоит ли мне это тебе говорить, Квилл, но он спросил, нельзя ли ему заночевать в комнате для гостей — чтобы избежать длительной поездки. Я очень вежливо объяснила ему, что во время уик-эндов эта комната занята. Квиллер подергал себя за усы. — Ну и ну! Если он снова будет приставать, скажи мне, и мы найдём кого-нибудь другого, чтобы написать портрет поверх его подмалевка. Подали основные блюда, и они ненадолго умолкли. Полли попросила ещё один ломтик лимона, Квиллер — хрену. Затем он сказал: — Вчера я сделал над собой усилие и сходил в «Барбекю Чета» вместе с Уэзерби. Дерек принял предложение стать там менеджером, и я хотел всё проверить. Полли была ошеломлена. — Я не могу поверить. Дерек достоин лучшего! — Не было ли несколько лет тому назад какого-то скандала с «Баром Чета» — ещё до того, как я приехал в ваш город? — Я что-то такое смутно припоминаю. Рэмсботтома в чём-то обвинили, но потом обвинение сняли. Это было ещё до того, как у нас появилась настоящая газета. Прежняя, «Пикакский пустячок», несмотря на всё моё уважение к покойному отцу Джуниора, никогда не печатала ничего, что могло бы кого-нибудь смутить. — Коко совершил странный поступок, когда я пришёл домой. Он укусил меня! Он никогда не делал этого прежде. Полли ахнула и спросила: — Сильно? До крови? — Нет, он просто хотел привлечь моё внимание. Мы читали перед сном, и он внезапно цапнул меня за большой палец, которым я придерживал книгу. Наверное, таким образом давал мне понять, чтобы я закрыл книгу, подал ему ужин и выключил этот чёртов свет. Последнее время он стал нервным. — А что вы читали? — Роман Ребекки Уэст[12], который я купил на этой неделе. «Птицы падают вниз». — Сегодня Брут обнюхивал Катту с непристойными намерениями, и эта маленькая девчонка повернулась и дала ему по носу — сильно! Ну и удивился же он! Это было так смешно! — Из неё вырастет крутая леди, которая знает свои права и не спустит вольности по отношению к себе ни человеку, ни зверю. Пожалуй, нам бы надо воспитать из неё первого кошачьего вице-президента. — Что за фантазии, дорогой! Как твой бифштекс? — Превосходный! А как твоя рыба? — Выше всяких похвал. — Какие-нибудь сногсшибательные новости в Индейской Деревне? — Да! Мои чудесные соседки уезжают, и кто знает, какие шумные личности поселятся в их квартире? Стены такие тонкие — как хорошо тебе известно, — а сестры Кавендиш были тихие, как мышки, и это меня избаловало. — Куда они переезжают? — В новую деревню для пенсионеров возле Кеннебека. Рут больше не может водить машину, а у Дженни проблема с коленями. Там у них будет квартира на первом этаже, и их смогут возить куда им нужно. Кроме того, там есть больница. — А что будет с их кошками? — поинтересовался Квиллер. — Там разрешается иметь мелких домашних животных. Они бы никуда не поехали без Пинки и Квинки. — А ты знаешь, что эта деревушка для престарелых хоть и называется «Уголок на Иттибиттивасси», на самом деле находится на Кровавом ручье? Решили, что название «Уголок на Кровавом ручье» вряд ли кого-нибудь привлечёт. — Тем более что на мосту через Кровавый ручей случается много аварий. Им бы там нужно установить какое-нибудь ограждение. — Они без конца об этом говорят, но так ничего и не делается. Может быть, Джуниору следует написать разгромную передовицу? — Между прочим, Квилл, Хикси тебе звонила насчёт орфографического конкурса? — Да, и выкручивала мне руки. Хочет, чтобы я был там диктором. А я предпочёл бы роль хронометриста. — Нет, тогда твои таланты пропадут даром. Кто угодно может держать секундомер и звонить в колокольчик. — А какова твоя задача? — Я буду возглавлять комитет, составляющий списки слов. Нам нужно составить перечень из трёхсот слов, начиная с тех, в которых обычно делают ошибки, и кончая теми, которые практически невозможно правильно написать. Это список, на котором участники конкурса будут практиковаться заранее. Почему бы нам не поехать домой и не составить небольшой список? Мы можем выпить кофе и съесть десерт дома. В воскресенье днём, когда Полли опять позировала портретисту, Квиллер написал тысячу слов о Даффе Кэмпбелле и его акварелях. Влияние миссис Рыбий Глаз сказывалось в полной мере, и колонка практически писалась сама собой, позволяя ему поразмыслить над списком слов для Полли. Потом ему на ум пришёл Джаспер… И Центр искусств… И клуб «Вспышка», который готовили к открытию. Это была идея Джона Бушленда — выделить место на нижнем уровне для фотовыставок, демонстрации слайдов, просмотров видеофильмов и бесед о фотографии. Буши, как его называли, был ведущим коммерческим фотографом в городе, а также внештатным сотрудником «Всякой всячины». Квиллер считал, что должен показаться на открытии клуба. Беверли Форфар встретила его в вестибюле Центра искусств. — Вы идёте взглянуть на клуб «Вспышка»? Это прекрасное начинание! И Джон Бушленд просто прелесть. Он женат? — В данный момент нет, — ответил Квиллер. — У нас есть ещё один повод праздновать. Джаспер переехал и живёт теперь по другому адресу! Он больше не оскорбляет наших посетителей. — Я надеюсь, он отбыл добровольно, — съязвил Квиллер. — В противном случае против нас могут возбудить иск из-за ущемления прав животных. Она чуть понизила голос: — Я также сказала Фебе, что она должна убрать отсюда свою коробку с бабочками. Это Центр искусств, и мы должны поддерживать определенный уровень. Что вы думаете по этому поводу, мистер К.? — Вы менеджер, вам и решать. — А вот Феба надулась. Может быть, вам удастся её вразумить? Квиллер зашёл в студию Девочки с Бабочками, вместо того чтобы отправиться в клуб «Вспышка». — Где ваш дружок? — осведомился он. Художница вздрогнула, когда её оторвали от работы, настолько она была поглощена картиной. — О, это вы, мистер К. Я не знала, что тут кто-то есть. Все внизу.