Квиллер и Полли наблюдали за тем, как она пересекла фойе и выполнила свое обещание, украсив кошачьей шерстью смокинг градоправителя. Хотя ресторан «Макинтош» официально открывался только в субботу, он был ярко освещен, чтобы участники приема могли полюбоваться обивкой из шотландки и гербом Макинтошей на стене. Дерек Каттлбринк, бывший помощник официанта, ростом более шести футов, стал теперь метрдотелем и ещё подрос. Возвышаясь над людской толчеей, как капитан на мостике, он принимал заказы у желающих посетить ресторан. — Привет, мистер К! — сказал он. — Я вижу, вы заказали столик на субботу? — Да. Надеюсь, у вас есть реостат? — Разумеется. Мы приглушим свет, когда будут посетители. А кафе вы видели? В Пикаксе никогда ничего подобного не было. У входа в кафе «Ренни» Фрэн Броуди читала очередную лекцию: — Кафе оформлено по эскизам Чарльза Ренни Макинтоша, сделанным в начале двадцатого века для чайной в Глазго… Да, его будут показывать по телевидению, только не знаю когда… Два журнала уже послали своих фотографов… Мы надеемся, что «Ренни» станет местом, где постояльцы отеля смогут с утра зарядиться энергией на весь день, гости города получат незабываемое впечатление от обеда или ужина, а местные жители будут с удовольствием заходить сюда, чтобы восстановить силы после танцкласса или тренировки по карате… Да, посетить кафе можно прямо сейчас. Там подают закуски. Сбоку от входных дверей висела в рамке большая фотография шотландского архитектора с вислыми усами и поникшими складками шелкового шейного платка. — Это не твой предок? — спросила Фрэн у Квиллера. — Усы очень похожи. И глаза тоже. Гордостью «Ренни» были обитые шотландкой стулья с высокими спинками, которые сужались кверху и были покрыты черным лаком. Столы, также лакированные, блистали яркой голубизной и зеленью. Белые стены покрывал тонкий рисунок из черных линий, изображающий гигантские цветы. Рядом с приборами лежали салфетки в чёрную и белую полоску. Кэрол и Ларри Ланспик, сидевшие за одним из голубых столов, помахали Квиллеру и Полли, приглашая присоединиться к ним. Владельцы универмага, принадлежавшие к самым богатым пикакским жителям, ни перед кем не задирали носа и были всеобщими любимцами. В свое время они отказались от артистической карьеры в Нью-Йорке, чтобы продолжить семейную торговлю. Но и свои таланты в землю не зарывали, активно участвуя в работе Театрального клуба и прочих общественных начинаниях. Сегодня у них было праздничное настроение, и Ларри поднял бокал с шампанским за отель «Макинтош». — И за Фонд К.! — сказала Кэрол. — И за тетю Фанни Клингеншоен! — добавил Квиллер. — А также за леди Анну, — внесла свой вклад Полли. Кэрол спросила её, как она провела отпуск. — Мы с сестрой ездили в Торонто, Монреаль и Квебек-Сити и познакомились там с очаровательным франкоканадским профессором. Он хочет приехать сюда для изучения связей с Канадой, существовавших в Мускаунти во времена экспансии. — А я провёл отпуск в Мусвилле и Фишпорте, — вставил Квиллер. — О Фишпорт![15] — воскликнул Ларри и продекламировал сценическим голосом: — «О Фишпорт! О древняя родина редчайших сюрпризных блюд, где все знаются только со Скоттенами, ну а те только рыб признают». — Знать бы, что такое сюрпризное блюдо, — бросил Квиллер. — Что-то я таких в Фишпорте не едал. — Как?! — удивилась Кэрол. — Это блюдо, приготовленное на скорую руку. Неужели никто не угостил тебя обедом, приготовленным на скорую руку? — Я не охотник до таких, — отозвался Квиллер. — Горожанин есть горожанин, — прокомментировала Полли. — А как Делакамп относится к обедам на скорую руку? — Он законченный сноб, — ответил Ларри. — Я изложу вам программу его пребывания здесь, — сказала Кэрол. — В День труда он прибывает с секретаршей на частном самолете. Мы с Ларри встречаем его в аэропорту на «мерседесе», заказанном им в бюро проката. Вечером он в качестве почетного гостя посещает Кантри-клуб. Во вторник приглашает на чай потенциальных клиенток. Приглашенные дамы знакомятся с его коллекцией ювелирных изделий и договариваются с ним о встрече, если хотят что-нибудь купить. Те же, кто намеревается продать ему фамильные драгоценности, приглашают его к себе. — Я слышала, Дон Эксбридж рвёт и мечет из-за того, что его нынешнюю жену не пригласили на чай, тогда как первая даже будет его разливать. — Интересно было бы взглянуть, как проходит эта церемония, — проговорил Квиллер. — Надеюсь, пресс-карта откроет мне доступ в святая святых? — Ни в коем случае, — отрезала Кэрол. — Присутствуют только дамы, никаких исключений. Даже Ларри не допущен, хотя он спонсирует приём. — Старина Камп считает, что женщин проще соблазнить, когда мужей поблизости нет, — объяснил Ларри. — Тогда они легче расстаются с наличными. Квиллер был несколько обескуражен, но не хотел сдаваться. — А если я выдам себя за официанта? — Это будет несколько затруднительно, Квилл. Прием обслуживают только молодые девушки, одетые как французские официантки. — Если бы не усы, я был бы не прочь пощеголять в передничке и наколке, — обронил Квиллер. Сидящие за столом рассмеялись. — А почему тебе так хочется попасть на этот приём? — спросила Кэрол. — Природное любопытство и профессиональный интерес. — Бойся журналистов, допуска просящих, — вставила Полли. — Они приходят в ярость, если его не получают. — Вы говорите, что во время чайной церемонии будут демонстрироваться ювелирные украшения. А какие меры приняты для их охраны? — Никаких. Ограбления не ожидается, если ты на это намекаешь. — Взрыва бомбы в прошлом году тоже никто не ожидал, — заметил Квиллер. — Времена меняются… Ценности Делакампа, несомненно, застрахованы, но не вчинит ли страховая компания иск отелю в случае кражи? По-моему, отель обязан выставить охранника — хотя бы для защиты своих интересов. Его слова были встречены ещё одним взрывом смеха. — Я совершенно серьёзно! — А что? Почему бы и нет? — произнёс Ларри, усмехнувшись. Он сам не раз устраивал розыгрыши, то выступая в роли невозмутимого дворецкого на чопорном обеде, то вламываясь под видом пьяного на затянувшееся собрание городского совета. — Почему бы и нет? — поддержала его Кэрол. Супруги заговорщицки переглянулись. — Подберём что-нибудь подходящее в отделе верхней одежды. — Фуражка должна быть на пару размеров больше. — Тёмные очки. — Накладные усы и парик тоже надо выбрать потемнее. — И хорошо бы пистолет в кобуре. — В театральной бутафорской наверняка найдётся деревянный. — И ещё неплохо бы немецкую овчарку. Представив самого состоятельного жителя Мускаунти в форме охранника, тёмных очках и с деревянным пистолетом на боку, все страшно развеселились. — А как вы объясните этот маскарад Делакампу? — спросила Полли, никогда не терявшая здравого смысла. Придумать оправдание на ходу не составляло для Квиллера труда. — Ну… это новый отель, с новыми владельцами и новыми правилами. Согласно правилам при демонстрации ценностей должен присутствовать охранник. — По-моему, всё законно, — одобрил Ларри. — Я поговорю с Бартером, — сказал Квиллер. — Уверен, он согласится. У него есть чувство юмора. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 6 сентября, воскресенье. Овцы без пастуха не отара. Выставка декоративно-прикладного искусства была открыта уже второй день. Полли и Квиллер проследовали к Центру искусств лесной дорожкой. У Полли был составлен длинный список подарков на Рождество, и многие из них она надеялась приобрести на выставке. Квиллер, обычно даривший что-нибудь съестное, собирался поискать симпатичный стаканчик для карандашей, Чтобы поставить его на стол в библиотеке. Они осмотрели множество гончарных поделок, домотканых салфеток, шарфиков ручной вязки, расписанных от руки изразцов, кованых железных заклепок, выструганных вручную деревянных салатниц и открыток, нарисованных художниками-любителями. Квиллер отыскал и поделки Торнтона: чаши, блюда, подсвечники, вазы и прочее, отшлифованные до атласной гладкости и демонстрирующие естественный узор древесины. Полоски, завитки, глазки и пятна всех оттенков коричневого выглядели на бледно-восковой поверхности дерева весьма привлекательно.