Полли представила Квиллера членам библиотечного совета, а он познакомил её с новым управляющим отелем. — Хорошо, что я привез смокинг! — радовался Барри. — Я думал, здесь, в четырехстах милях севернее чего бы то ни было, он не понадобится, но мама сказала: а вдруг я надумаю жениться. — Долго ему ждать не придётся, — шепнула Полли Квиллеру. — Мало того что красив, так ещё и личность незаурядная. — И должность у него подходящая, — вполголоса отозвался Квиллер. Неожиданно музыка смолкла, свет замигал, призывая к тишине, и в зал торжественно вплыл волынщик, наигрывающий мелодию «Шотландских храбрецов». Это был Эндрю Броуди, шеф местной полиции, в данный момент занятый любимым делом. К микрофону подошёл мэр и поблагодарил Фонд Клингеншоенов за то, что тот возродил к жизни столь важный объект городского хозяйства. Затем Дж. Аллен Бартер поблагодарил Фрэн Броуди — за неоценимый творческий вклад. А Фрэн Броуди поблагодарила Фонд К. — за бесперебойное снабжение всеми необходимыми материалами. Наконец, Барри Морган возблагодарил судьбу, приведшую его в Пикакс в качестве управляющего отелем. — А теперь милости просим! Приглашаем всех ознакомиться с убранством отеля, — обратился он к собравшимся. — Можете обойти его свеpxy донизу, а потом вернуться сюда или в кафе «У Ренни». Все дружно двинулись вверх по парадной лестнице. Увидев портрет, Полли воскликнула: — Квилл, она великолепна! Так безмятежна, так благородна! Я буду звать её леди Анна в честь героини шотландского восстания[11]. Я должна поздравить Пола Скамбла. Художник, похожий на сказочного гнома с расчёсанной на две стороны бородой, беседовал с потенциальными заказчиками. В начале года он писал портрет Полли и теперь, увидев её, широко раскрыл объятия и воскликнул: — Крошка, ты напоминаешь мне ангела! Полли в ответ улыбнулась, а Квиллер поддел художника: — Зато ты напоминаешь дьявола. — В этом тряпье, — Скамбл указал на смокинг, — я больше похож на пингвина. — На пингвина ты не похож. У них ноги короче. — Пол, ты гений! — прервала их пикировку Полли. — Ты изобразил саму душу леди Анны. — Изображать души — моя специальность. Шеф полиции бродил по залу, недоверчиво разглядывая детали оформления. — Очень уж чудно! — поделился он с Квиллером. — Твоя дочь заслуживает медали за трудовой подвиг. Вспомни, каким мрачным был старый отель. — Зато чистым, — проворчал Броуди. — У тебя, наверное, забот по горло с охраной Делакампа? — поинтересовался Квиллер. — Не-а. Зачем ему наша помощь? Он уже не раз здесь бывал, и никогда ничего не случалось. Все делается тихо, по-семейному. Ценности хранятся в сейфе отеля. Никаких проблем. Кто-то схватил Квиллера за руку. — Этот портрет прямо видение из прошлого! — сказал Арчи. — Она точно так и выглядела, когда мы были мальчишками. Помню, я приходил к вам, и она играла для меня «Полёт шмеля», а я всегда слушал открыв рот и удивлялся тому, как быстро бегают по клавишам её пальцы. — Да, техника у неё была приличная. — А ты мог сыграть только «Юмореску», и притом вдвое медленнее. — Зато по бейсбольному полю я бегал быстрее, — вставил Квиллер. — Иногда я жалею, что не приложил больше стараний к тому, чтобы научиться играть. Так или иначе, в игре на фортепьяно я не был силен. В этот момент их прервал фотокорреспондент. Он хотел снять Квиллера на фоне портрета. — Только вместе с художником, — заявил Квиллер. — Я-то здесь сбоку припека — она меня родила, — а вот он сумел вернуть её к жизни. В уголке фойе, оформленном под читальню, Фрэн Броуди выступала с небольшой лекцией о Густаве Стикли. На стене висел портрет знаменитого краснодеревщика начала двадцатого века в галстуке-бабочке и пенсне на цепочке. На лице его блуждала загадочная улыбка. — О чём говорит нам эта улыбка? — спрашивала Фрэн у слушателей, завороженных её мелодичным голосом и ошеломляющим платьем. — Он был писателем, философом и художником, а вышел из очень скромной фермерской семьи, жившей в Висконсине, старший из одиннадцати детей. Судьба лишила их родителей, когда Густаву было всего двенадцать лет, и он стал главой семьи. Мальчику пришлось бросить школу и устроиться на работу в каменоломню. Но одновременно он занимался самообразованием и много читал. Он возненавидел камень и страстно полюбил дерево. Его знаменитая мебель, изготовленная в период с тысяча девятьсот пятого по тысяча девятьсот пятнадцатый год, отличалась простыми, строгими линиями и подчеркивала фактуру дерева. У него было много подражателей… Вон там вы видите в рамках увеличенные копии эскизов сельского домика, взятые из журнала «Ремесленник», который издавал Стикли. Другим центром всеобщего внимания была новая конторка портье, облицованная радужными изразцами. За конторкой стояли четверо молодых людей в черных блейзерах с гербом Макинтошей. Одним из них был Ленни Инчпот, который находился здесь в тот день, когда в отеле прогремел взрыв и обрушилась люстра в фойе. На память об этом событии у Ленни остался шрам на лбу. Теперь он возглавлял команду портье, которые дежурили в четыре смены по шесть часов. Сам Ленни работал по вечерам. Все они были студентами колледжа. Вайелла, энергичная девушка, остававшаяся за стойкой с полудня до шести вечера, сказала, что ей очень нравится работать в таком месте, где постоянно варишься в гуще людей. Мариетта, чья смена начиналась в шесть утра, была настроена чрезвычайно серьёзно и стремилась как можно скорее освоить все азы профессии. Боз, работавший по ночам, здоровяк с нежной улыбкой, сказал только одно слово: «Привет!» — Боз будет метать ствол — кейбер — на горских играх, — сообщил Ленни. — Мы все пойдём болеть за него. — Обязательно присоединюсь к вам, — пообещал Квиллер. Тут его уволокла в сторону Полли. — Хочу познакомить тебя с самым энергичным и самым разумным членом нашего библиотечного совета — Магдаленой Спренкл. На ней сегодня знаменитое витое колье Спренклов. — Знать бы ещё, что это такое. — Ожерелье из двух переплетённых нитей. Алмазы переплетены с жемчугами. В этом году она надеется продать колье Делакампу. Пока был жив её муж, он запрещал ей расставаться с фамильными драгоценностями. Магдалена Спренкл, в умопомрачительном колье, демонстрировала величественную осанку, сердечные манеры и множество кошачьих шерстинок на чёрном бархате платья. — Зовите меня просто Мэгги, — попросила она. — Я вас иначе как Квиллом называть не собираюсь. — Говорят, у вас пять кошек? — Да, и было бы ещё больше, если бы в квартире имелись окна на южной стороне. Я взяла их из кошачьего приюта. Все девочки. — У вас предубеждение против самцов? — Конечно! Кошечки ласковее и общительнее, но умеют постоять за себя. Квиллер задумчиво кивнул. Он вспомнил Юм-Юм с её мягкими, вкрадчивыми манерами — эта чертовка издавала пронзительные негодующие вопли всякий раз, когда не получала желаемого, и немедленно! — А как их зовут? — спросил он, зная, что владельцам кошек приятно, когда интересуются их питомцами. — Все они носят имена женщин, оставивших след в истории: Сара, Шарлотта, Кэрри, Флора и Луиза Мэй. — Хм-м, — произнёс Квиллер, поняв, что ему предложили тест. — Назовите, пожалуйста, имена ещё раз, помедленнее. — Сара. — Бернар? — Шарлотта. — Бронте, разумеется. — Кэрри. — Очевидно, Нэйшн[12]. — Флора. — Вероятно, Мак-Доналд[13]. — Луиза Мэй. — Это проще всего. Олкотт[14]. — Да вы не мужчина, а чудо! Позвольте мне вас за это по-дружески потискать. — Она выполнила свое обещание, и несколько кошачьих шерстинок перекочевали с её платья на костюм Квиллера. — Вы должны как-нибудь зайти ко мне и познакомиться с моими дамами. Только ничего о них не пишите, пожалуйста! — А вы не хотите рассказать ему историю о вашей прабабушке, Мэгги? — вмешалась Полли. — Квилл собирается писать книгу об округе Мускаунти и собирает всякие легенды. Она будет называться «Были и небылицы Мускаунти». — Когда? — спросила прямолинейная Мэгги. — В пятницу? — ответил Квиллер, также не любивший ходить вокруг да около. После того как они договорились о свидании, Мэгги сказала: — Теперь я должна пойти потискать мэра. В политике я откровенный конформист.