Самого Квиллера занимало другое — поведение Коко. Он знал, что все кошки в какой-то мере обладают особыми психическими способностями, однако Коко, чьи усы и брови по числу волосков значительно превышали норму, был, несомненно, наделен даром предвидения. Но он передавал свои предчувствия так, что обычно лишь сбивал людей с толку. Коко выл по ночам. Скидывал с полки книги. Разбрасывал карандаши, имитируя метание ствола Бозом. Лизал фотографии. Он подбрасывал ключи к тайне, когда прятал те или иные вещи или, наоборот, вытаскивал их на всеобщее обозрение. Кто знает, является ли какой-то поступок кота сознательным предупреждением или просто игрой, результаты которой случайно совпали с реальными событиями? Когда Коко стянул бразильские орехи из вазы, имел ли он в виду предполагаемое путешествие Боза или просто обнаружил маслянистый продукт, в который так приятно вонзить зубы? Квиллеру хотелось бы всерьез обсудить с кем-нибудь эти кошачьи тайны, но даже близкие друзья воспринимали такого рода вещи скептически. Самым ценным собеседником был тот, от кого меньше всего можно было ожидать доверия, и он должен был прийти в десять часов. Шеф полиции Эндрю Броуди вначале только фыркал по поводу «хвостатого умника», но мало-помалу уверовал в его способности. К вечеру похолодало, поднялся западный ветер. Квиллер натянул шерстяную фуфайку и толстый свитер и развел огонь в камине со стороны библиотеки По амбару гуляли сквозняки. Действительно, пора было перебираться на зимнюю квартиру. У сиамцев шерсть встала дыбом, и они подобрались вплотную к очагу, чуть ли не уткнув в него носы, будто хотели слегка поджарить усики. Квиллер тоже поставил кресло поближе к огню и, развалившись в нем, раздумывал, не предпочтет ли сегодня Броуди подогретый ром традиционному виски. В ожидании гостя он прочел ещё одно письмо Энни, датированное третьим января. Дорогая Фанни! Произошло самое худшее! Вчера я сидела дома одна и, чтобы не думать о Новом годе, читала «Королеву фей» Спенсера[35]. У нас не было ни денег, ни желания праздновать. Дэн пытался в последнее время устроиться официантом, но рестораны предпочитают нанимать работников с опытом. В конце концов он соврал, что работал официантом, и его взяли, но продержался Дэн всего одну смену. Было ясно, что он никогда не имел с этим дела. Вернулся он с мыслью о самоубийстве. Я была очень обеспокоена, так как знала, что его брат покончил с собой… Вчера он опять пошел искать работу. Мне было так жаль его — казалось, сердце разорвется. Но я вспомнила о нашем малыше и решила, что надо отвлечься от мрачных мыслей и почитать что-нибудь о рыцарях и дамах былых времен. Неожиданно раздался стук в дверь и вошли двое полицейских. «Мадам, — сказали они, — мы очень сожалеем, но должны сообщить вам, что ваш муж убит». Я чуть не потеряла сознание, им пришлось усадить меня в кресло. У меня была одна мысль: он бросился под автобус! Собравшись с силами, я спросила: «Он попал под машину?» «Нет, мадам, — ответили они. — Он был застрелен охранником при попытке ограбить банк…» Дальше Квиллер читать не стал. Вскочив с кресла, он швырнул письмо в огонь, а вслед за ним отправил туда же и все остальные послания из клингеншоеновского бювара. «Прошлое есть прошлое, и оно мертво», — пробормотал он сквозь зубы. В этот момент во дворе раздался скрип тормозов, и кошки навострили уши, однако Квиллер продолжал ворошить кочергой горящую бумагу в камине. Броуди зашёл в амбар и направился прямо в библиотеку. — Самая подходящая погода для того, чтобы разжечь камин, — сказал он. — После захода солнца температура здорово понизилась. А ты что делаешь? Уничтожаешь улики? — Избавляюсь перед отъездом от ненужных бумаг. Садись к огню, Энди. С чем сегодня будешь пить виски? — Плесни чуть-чуть воды. — Он опустился в глубокое кресло. — Не позволяй мне расслабляться и выгони вовремя, чтобы я успел в десять забрать жену из церкви. Они там разбирают и чинят к зиме теплые вещи для бедных. Занимаются этим с четырёх часов. Хорошо ещё, что её обещали покормить. — А ты сам-то ужинал? — Ага. Нашёл в холодильнике фасоль и сосиски и разогрел. — Ну а у меня ужин ещё скромнее. — Квиллер подал напитки и смесь орехов на закуску. — Присматривай за бразильскими орехами, Энди, чтобы Коко не стащил. Он их не ест, а коллекционирует. — Значит, перебираешься в Индейскую Деревню. Как там дела, что нового? — Новый сосед, Кёрт Соловью. Не знаешь такого? Говорит, что вырос здесь, но уже много лет живет в Бостоне. — В жизни не слышал ни о каких Соловью в этих краях. А я проработал в ведомстве шерифа достаточно, чтобы познакомиться со списками всех жителей. Жулик он, твой Соловью. — Он собирает редкие книги и торгует ими. Цены на некоторые выражаются пятизначными цифрами. — Ещё подозрительнее. Ты там за ним присматривай, Квилл. Дай задание своему умнику. Тут он заметил Килти. — А это ещё что за штуковина? — Старинная заводная копилка из коллекции Спренклов. Квиллер принёс Броуди копилку, потребовал у него десятицентовик и нажал на рычаг. Когда хитрый шотландец, поморгав, сунул монету в карман, шеф полиции страшно развеселился. — Ты видел токарные изделия Торнтона Хаггиса? — спросил Квиллер и подал ему кленовую шкатулку. — Посмотри, потрогай её. Правда, отличная работа? Энди заглянул внутрь. — Здесь цент! — Это я собираю на новую яхту. А тебе удавалось когда-нибудь найти цент на улице? — В последний раз это случилось, когда мне исполнилось шесть лет. Броуди ни словом не обмолвился о Бозе Кэмпбелле, пока не опрокинул второй стакан. Потом вдруг спросил: — Как ты очутился возле «Большой Б.» прошлой ночью? — Возвращался из гостей. Печальный конец печальной истории. Тебе-то она известна лучше, чем кому бы то ни было. — Это ещё не конец. Между нами, скоро дело сдвинется с мертвой точки — очень скоро. Девица на крючке у ФБР. За ней тянется длинный хвост разных махинаций. В этот миг Коко, сидевший на ковре у камина, вдруг взлетел в воздух, приземлился на столе и, нагло посмотрев начальнику полиции прямо в глаза, укусил шишечку на крышке кленовой шкатулки, взвыл и спрыгнул на пол. — Что с ним? — изумился Броуди. — Один из его обычных фокусов. Но, как правило, он выкидывает их не без умысла. Помнишь, как он размотал бумажные полотенца по всей кухне? А ты как раз обнаружил, что исчезли все полотенца из номера Делакампа. Ты знаешь теперь почему? — Ну… если только между нами… Когда нам удалось наконец открыть футляры для ювелирных изделий, они оказались пустыми! Она таки выпотрошила футляры, перед тем как запереть их в сейфе управляющего. По-видимому, полотенца ей понадобились для того, чтобы завернуть в них драгоценности и положить в специальные брезентовые мешки. А все личные вещи и багаж она оставила в отеле. — Как ты думаешь, — спросил Квиллер серьёзно, — выходка Коко с бумажными полотенцами была простым совпадением? — На ум ему пришли также бразильские орехи, фотографии и обертка из-под жвачки. — Пару лет назад я ответил бы «да». Когда я встретил Гдетотам лейтенанта Хеймса и он рассказал о подвигах твоего умника, я не поверил ни одному слову. Хеймс — отличный полицейский, но немного того… Но теперь… — Он вскочил. — Скоро десять! Спасибо за выпивку, Квилл. Скажи Коко, что его приведут к присяге на следующей неделе. Если у шерифа на службе числится овчарка, почему бы полицейскому управлению не завести кота? Он поспешил к выходу, и Квиллер пошел его проводить. — Если ты всё-таки женишься, Квилл, — кинул Броуди, — запомни, что нельзя опаздывать, когда тебе надо забрать откуда-нибудь жену. У нас в семье теперь всего один автомобиль — нам запретили пользоваться служебным транспортом в личных целях. — Без двух десять, — сказал Квиллер, взглянув на часы. — Ты ещё можешь успеть, если поедешь по Парковому кольцу против движения. Жаль, у тебя нет сирены. Уже за рулём Броуди крикнул Квиллеру: — Слушай радио. Думаю, будут новости. Квиллер помешал угли в камине и подкинул ещё одно полено. Кошки восприняли это с одобрением. Убирая со стола, он заметил, что Броуди не съел ни одного бразильского ореха. Не тронул их и Коко, а это могло означать только одно: дело об убийстве закрыто. Кот потерял также всякий интерес к желтым карандашам, «Царю Эдипу» и фотографиям Боза. Лишнее подтверждение того, что он проделывал все это не случайно. Растянувшись в кресле перед камином, Квиллер размышлял о том и о сём и даже задремал, пока его не вернула к действительности тупая боль в переносице. Коко сидел на ручке кресла, уставив неподвижный взор ему в лицо. Увидев, что Квиллер проснулся, кот рысцой двинулся к «заправочной станции». Было почти одиннадцать — время последних известий по радио и вместе с тем время ужина. Каждый занялся своим делом: кошки принялись опустошать миски, Квиллер — слушать сводку новостей: На борту лайнера, летевшего в Рио-де-Жанейро, арестована женщина, которую подозревают в организации ограбления и убийства чикагского ювелира в Пикаксе. При ней было обнаружено большое количество драгоценностей и денег. В отеле «Макинтош» она зарегистрировалась под именем Памелы Норт и выдавала себя за племянницу убитого. Следствие установило, что она обманом подбила местного жителя Джона (Боза) Кэмпбелла совершить преступление. Аналогичным образом, используя различных сообщников, она действовала уже не раз. Её настоящее имя Харриет Мэри Цент. Кэмпбелл погиб сегодня утром, упав в ствол шахты «Большая Б.», где он прятался. — Цент… — повторил Квиллер. — Цент?! Коко! Ты слышишь? «Йау!» — ответил Коко, не отрываясь от миски. Примечания Пропущенные сноски (скорее всего, пропущен текст): Les Champs-Elysees — Елисейские Поля (фр)