— Он уже продан! К великому счастью, я от него избавилась! Всегда терпеть его не могла! — И кто его купил? — Какое-то пронырливое агентство из Центра! Он поднялся к ней на крыльцо и сказал с нескрываемой насмешкой: — Скоро ты об этом пожалеешь! В Пикакс вот-вот ринутся инвесторы, и земля сильно поднимется в цене. — Ничего не изменится на этой забытой богом улице до тех пор, пока владельцы домов не почешут свои задницы и не разрешат городу использовать её в коммерческих целях… Стоп! Стоп! — пронзительно закричала она шоферу, который пытался объехать громадный столетний каштан в четыре метра в обхвате. — Ты же обдираешь зад! Ладно, можешь выгружать ящики! Осторожно… стеклянная дверь! В этот момент второй автофургон свернул в проезд, ведущий к дому Вилмотов. В полном недоумении Квиллер натянул на голову капюшон и побрел вдоль бульвара, считая объявления о продаже домов. Он насчитал четыре, а совсем недавно их было семь. Снег весело скрипел под ногами, и Квиллер решил пройтись до церкви, где завтра должно было состояться представление «Грандиозного пожара». Стены просторного зала для общих собраний в подвальном этаже церкви были обшиты панелями из мореной сосны, а посреди натертого до блеска пластикового пола возвышался устойчивый помост. Сторож сказал Квиллеру, что он может выходить на сцену из комнаты для мужчин. Ещё он сказал, что на завтрашний обед соберутся семьдесят пять дам, которые к час дня будут готовы смотреть спектакль. В общем, всё оказалось на редкость хорошо организовано. Подходя к дому, Квиллер увидел машину Ника Бамба. — Ник, заходи! Что-нибудь для согрева? — Только не сегодня, — отказался Ник, — мне надо объехать больше десятка адресов до большого снега. — Он протянул Квиллеру пакет. — здесь корреспонденция, которую отобрала Лори. Я захватил с собой инструменты, где твой чулан? И готов ли ты к большому снегу? — Полли постоянно надоедает мне с этим, — ответил Квиллер. — Но на основе своего уже солидного опыта могу утверждать: не так страшен чёрт, как его малюют керосинщики. — Сколько времени ты здесь живешь? Пять лет? Седьмая зима всегда самая суровая, поверь мне! Ник профессионально изучал замок и дверь чулана, попутно давая Квиллеру советы: — Тебе необходимо приобрести походную печку и керосиновый обогреватель на случай, если прервется подача электроэнергии… затем консервы — не замороженные продукты, а именно консервы — на тот случай, если дом заметет снегом… пятигаллоновые канистры с водой — вдруг да разорвет водопроводные трубы… новые батарейки для радиоприемника и фонариков. — А какие меры принимаются в тюрьме? — поинтересовался Квиллер. — У нас есть генераторы. И в больнице тоже. И помни, как только начнется снегопад, забудь про свой лифт, иначе, если вырубят электричество, намертво застрянешь в нем. Наконец дверь чулана поддалась, Ник собрал инструменты и, приняв глубокую благодарность Квиллера, откланялся, не позабыв дать на прощание ещё один совет: — Если тебе наплевать на себя, позаботься хотя бы о кошках. Коко сразу же направился в чулан, в котором находились коробки с папками и небольшой сейф, открытый настежь. Когда Квиллер уходил покупать консервы, кот оставался в чулане, восседая на коробках, как властелин в паланкине. Уик-энд прошёл в ожидании большого снега, однако все три запланированных представления состоялись и были горячо приняты зрителями. И только в понедельник после полудня Уэтерби Гуд объявил штормовое предупреждение, сообщив, что сам он приготовился к самому худшему и принес в студию спальный мешок, а также упаковку сушеного инжира. Вечером в понедельник Коко и Юм-Юм стали проявлять беспокойство: они очумело носились по дому, бросались на мебель, отказывались от еды и совершенно не интересовались «Робинзоном Крузо». В конце концов Квиллер заперся в спальне, чтобы не слышать и не видеть этих сумасшедших котов, однако и сквозь запертую дверь до него доносился шум их безумной возни. Спал он беспокойно. С наступлением рассвета в доме воцарилось спокойствие. Выглянув в окно, Квиллер увидел нечто совершенно необычное: все небо было такого яркого цвета, как будто было сделано из полированной меди. В сообщении о погоде, переданном радиостанцией «Голос Пикакса», отметив этот природный феномен, истолковали его как затишье перед бурей. Охотникам на уток и рыбакам-промысловикам посоветовали остаться на берегу и предупредили о том, сколь опасно поддаться искушению совершить последний в сезоне рейд за добычей. Ближе к полудню крупными хлопьями повалил снег, затем поднялся ветер, скорость которого вскоре достигла пятидесяти миль в час; в природе происходило то, что зовется снежным ураганом. В полдень в сводке новостей «Голос Пикакса передал: «Ураган невиданной силы обрушился на наш регион. Видимость нулевая. Заносы на дорогах парализовали движение. Все учреждения, кроме тех, что обеспечивают экстренную помощь, закрыты. Однако на пожарных, полицию и "скорую" рассчитывать не приходится, поскольку условиях нулевой видимости и непрекращающихся снежных зарядов они вряд ли смогут помочь терпящим бедствие. Полиция штата обращается ко всем гражданам: "Оставайтесь дома, пользуйтесь водой, пищей и горючим из запасов. Соблюдайте все правила безопасности при пользовании керосиновыми обогревателями и дровяными печами. На случай отключения электричества пользуйтесь фонариками или керосиновыми фонарями. Избегайте пользоваться свечами. Будьте готовы перевести радиоприемники на батарейное питание. Не выключайте радио и слушайте наши дальнейшие указания"». На Гудвинтер-бульваре снег, казалось, валил отовсюду: снизу, сверху, с боков, — и в дополнение к этому ветер ураганной силы дул не по прямой, а по спирали. Как ни странно, но сиамцы после буйства в предштормовые часы спокойно отошли ко сну. В три часа радиостанция «Голос Пикакса» передала: «Двое охотников на уток из Локмастера на лодке, взятой напрокат, отплыли сегодня утром от берега западнее Мусвилла, с тех пор их местонахождение неизвестно. Перевернутую вверх килем лодку обнаружили выброшенной на берег недалеко от Брр… Приняты сигналы бедствия с рыбопромысловых судов, но вертолет шерифа не может подняться в воздух в условиях штормовой погоды, а спасательные команды не могут спустить на воду свои суда, так как высота волн на озере достигает, по сообщениям, тридцати пяти футов». Вскоре отключилось электричество, а когда Квиллер попытался позвонить Полли, то обнаружил, что телефон молчит. Проходил час за часом. Ураган продолжал буйствовать с неослабевающей силой, и Квиллер понемногу смирился со своим заточением. В доме воцарилась неестественная тишина, в которой не было слышно каких-либо иных звуков, кроме завывания ветра, через окна, залепленные снегом, в комнаты проникла холодная темнота. Снежный ураган бушевал шестнадцать часов, всё это время Квиллер не мог ни читать, ни писать, ни даже спать. Затем ветер стих. Большой снег кончился. Однако потребовалась почти неделя, чтобы округ снова вернулся к нормальной жизни. Радиовещание велось в ограниченном объёме: каждые полчаса передавались прогнозы погоды и сообщения полиции. «Тяжелейший в истории округа шторм разразился в результате злополучного сочетания атмосферных условий. Три фронта низкого давления — один, двигавшийся с Аляски, другой — из района Скалистых гор, а третий — со стороны Мексиканского залива, — встретились сшиблись над нашим регионом. По сообщениям синоптиков, скорость ветра достигала семидесяти миль в час, а за шестнадцать часов глубина выпавшего снега достигла тридцати двух дюймов. Сугробы высотой от пятнадцати до тридцати футов наметены вокруг домов, городские улицы и автомагистрали погребены под толстым слоем снега, что практически парализовало жизнь округа». Следующие два дня Квиллер жил без электричества, без телефона, без писем и газет и без общительных четвероногих друзей. Коко и Юм-Юм, устроившись на диване в библиотеке, казалось, погрузились в зимнюю спячку. Да и сам он, стремясь сосредоточиться на чтении или заполнении месячной подписки на газеты, быстро убеждался в тщетности своих усилий. Даже когда снегоуборочные машины загремели и заурчали на улицах, автомобили граждан по-прежнему оставались в неволе, заблокированные в гаражах, а их владельцы — заблокированными в своих жилищах. Служба здравоохранения рекомендовала не перенапрягаться при откапывании. Утром четвёртого дня Квиллер сидел в библиотеке и пил холодный растворимый кофе с черствым пончиком, как вдруг раздался резкий и пронзительный телефонный звонок, от которого он вздрогнул, а сиамцы кубарем скатились с дивана. Из трубки полился ликующий голос Полли: — Включай свой холодильник! — Полли, как ты там? Я жутко беспокоился! — сказал он. — Мы с Бутси в порядке, но у меня нет сил что-либо делать. А я хотела вымыть стены в кухне, разобраться в кладовках и подготовить подарки к Рождеству. А ты как? — Как ни странно, мне начинают надоедать чёрствые пончики и консервированный суп. — Наше заключение продлится ещё несколько дней, — предрекла Полли, — но, к счастью, мы уже можем общаться с внешним миром. Квиллер тут же попытался пообщаться с Внешним миром, однако все телефоны, по которым он звонил, были заняты — общительное и словоохотливое население Пикакса наверстывало упущенное. Радиостанция «Голос Пикакса» продолжала передавать новости, связанные с недавним штормом, как плохие, так и хорошие: «Первым новорожденным, появившимся на свет во время большого снега, стала девочка весом семь фунтов, которую назвали Лесли Энн. Eё родители миссис и мистер Гудвинтер. Мать и дитя находятся ещё в городской больнице, откуда не могут выйти из-за снежных заносов. По сообщениям из сельских районов, много людей пропало без вести. Полагают, что, застигнутые штормом, они сбились с пути и замерзли. Дома засыпаны снегом до самых крыш, поэтому помощь не может сразу пробиться к людям. Большое количество скота, находившегося в поле и в стойлах, как полагают, замерзло. К берегу постоянно прибивает трупы людей, ставших жертвами кораблекрушения». Голос Полли и урчание холодильника вернули Квиллера к обычной жизни. Он затеял стирку, вымыл накопившиеся в раковине тарелки из-под супа и сумел-таки дозвониться до Джуниора с тем, чтобы поздравить его с прибавлением в семействе. — Ох, Квилл, что было! Я отвез Джоди в больницу как раз перед самым штормом, — рассказывал Джуниор, — и помчался обратно, поскольку сынишка оставался дома без присмотра. Ужасно хочу увидеть дочь! Ещё у меня состоялся один любопытный телефонный разговор, буквально за минуту до того, как телефон отключили. Звонил какой-то тип из Центра, который интересуется архитектурными деталями и украшениями. Он пожелал купить светильники и камины в бабушкином доме! — Как я понимаю, он хочет ободрать все это с живого тела? — с негодованием спросил Квиллер. — Я велел ему проваливать. Но, я тебе скажу, у этого типа такие нервы и такая выдержка!.. Как ты думаешь, откуда он мог узнать обо всех этих вещицах? — Я могу лишь предполагать. А что, светильники ценные? — На это точно может ответить Сьюзан Эксбридж. Я только знаю, что канделябры в помещениях первого этажа сделаны из чистого серебра, а в бальном зале — из бронзы и меди и что привезены они из Франции ещё до Первой мировой… Но все равно я уверен, что этот звонок изумил бы тебя не меньше, чем меня. После пяти часов Квиллер позвонил Селии Робинсон. — Добрый вечер, — произнёс он чарующим голосом, которым многие годы смягчал самые черствые женские сердца, — это Джим Квиллер. — Ооо! Большое спасибо вам за вишни в шоколаде! — скороговоркой отозвалась она. — Они великолепны, но, право, не надо было этого делать. — Мне это тоже доставило удовольствие. — Я смотрела по телевизору все сообщения о погоде. В вашем округе действительно творился такой кошмар? — Просто ужас! Мы находились в снежном плену четыре дня без всякой надежды на скорое избавление. Однако, Селия, несмотря ни на что, я тружусь над жизнеописанием миссис Гейдж и хотел бы задать вам ещё несколько вопросов. Не возражаете? — Вы же знаете, я всегда рада помочь вам, мистер Квиллер, и отнюдь не из-за того, что вы прислали мне этот вкуснейший шоколад. — Ну спасибо, давайте начнем с того утра, когда вы обнаружили её тело. Что вы сделали? — Я позвонила в контору, они доложили начальству, и оно сразу же явилось. — И какова была реакция Бетти и Клода? — будто невзначай спросил Квиллер. — А их не было. Они уехали в город, за начальника оставался Пит. Ну, вы помните, это их помощник, очень приятный человек, очень участливый. — Ну а он как реагировал — был потрясён случившимся? — Да нет, не особенно. Здесь ведь многие умирают, что естественно для такого места. Идёт постоянная смена обитателей. — А что, Бетти и Клод часто уезжают в город? — Я бы не сказала. Они с севера и иногда отправляются туда, чтобы навестить своих родных. — А откуда с севера? — спросил он с некоторым любопытством. — Возможно, из Висконсина. Они иногда вспоминают в разговоре Грин Бэй Пакерс и Милуоки Брюэрс. Однако не уверена. Но если вам надо, я постараюсь выяснить. — Нет, это не столь важно. Скажите мне вот что: миссис Гейдж когда-либо говорила о своём доме в Пикаксе? Он принадлежал семейству её супруга на протяжении многих поколений. — Да, я знаю, — сказала Селия. — Она показывала видеофильм в клубе, и не потому, что хотела похвастаться, нет, а потому, что мы побывали на экскурсии в нескольких старинных домах здесь и она думала, нам будет интересно посмотреть, как выглядит дом прошлого века на севере. О, в её доме были удивительные вещи! — А мистер Крузо видел этот фильм? — Мистер Крокус, — поправила она, — он до сих пор вспоминает этот дом. Он заходит ко мне, чтобы поговорить об Эвфонии. Сегодня он сообщил мне кое-что по секрету. До официального объявления никто из обитателей парка не должен знать об этом, но вам я могу сказать. Знаете, она оставила кучу денег парку на строительство оздоровительного центра! — А как он об этом узнал? — Эвфония ему рассказала. Полагаю, их связывала нежная дружба и вкусы у них были общие. Мы все думали, что они вот-вот поженятся. Поэтому-то он так безутешен.