– Да. Мне стало грустно. Анечка лжет, а я могла бы ей спокойно поверить, но, на беду, знаю правду. – Думаю, в конце месяца тоже не получится встретиться… потому что ты вот-вот отвалишь в США вместе с супругом, – сказала я, глядя Ане в лицо. – Похоже, надолго. Спиридонова сделала быстрое глотательное движение, я видела, как у нее дернулась шея. Но растерянность подружки длилась мгновение, она мигом пришла в себя: – Да, Андрюшка летит в Нью-Йорк на выставку. Мы бы хотели устроиться на службу в штаб-квартиру фирмы, где он работает, но это запредельно трудно. Желающих море, и… Мне надоел глупый разговор, я вытащила из кармана телефон, нашла нужное сообщение и начала читать его вслух: – «Виза в США, так называемая рабочая, сроком на пять лет выдана Маслову Андрею Евгеньевичу и его жене. Два билета эконом-класса на самолет куплены четыре месяца назад в один конец…» Немного неразумно с вашей стороны было приобретать проездные документы до получения виз, их могли и не выдать, но риск оправдался. Вы покидаете Москву через трое суток. Спасибо за предложение приехать к тебе, но ты, приглашая меня, употребила неверный глагол – мне бы пришлось не ехать, а лететь. Аня схватила меня за руку. – Замолчи! Закрой рот! Про США вранье! Андрей отправляется один! Не смей нести чушь, идиотка! Я поморщилась. – Неадекватная реакция. Тебе следовало вести себя иначе, а не демонстрировать откровенный испуг. Аня, мы живем в век электронных билетов и отправки документов через Интернет. Почти все консульства теперь имеют онлайн-сервис, человек, желающий посетить ту или иную страну, заполняет анкету на сайтах визовых служб, экономит время. И хороший компьютерщик легко найдет любой документ. Интернет – это быстро и удобно, но вопреки расхожему мнению совсем не секретно. Мне продолжать или ты перестанешь лгать? Что стыдного в отбытии за океан? Почему ты скрываешь вашу с мужем поездку за рубеж? Коммунистические времена миновали, нынче служба в Нью-Йорке обыденное дело, в США полно россиян. Ты кого-то боишься? Убегаешь? Аня опять сделала глотательное движение. – Просто не хочу сглазить удачу. Начнешь трезвонить на всех углах о предстоящей поездке, и она сорвется. Лампуша, пожалуйста, никому не говори, умоляю! Никто, кроме тебя, не додумался бы рыться в документах авиакомпании и визовых служб. Как тебе удалось проделать это? Я думала… Аня задохнулась. А я сердито сказала: – Предлагаю сделку: я ни словом не обмолвлюсь о ваших с Андреем планах, а ты ответишь на мои вопросы. Сейчас. Спиридонова чуть ссутулилась. – Ладно. Где твой джип? Мы устроились на заднем сиденье, и я решила не тянуть время зря: – Как давно ты знаешь Настю? – Гудкову? – уточнила Аня. Я разозлилась. – В нашей компании одна Анастасия. – А у меня несколько знакомых с таким именем, – заявила Спиридонова. – На работе есть Настюха Найденова, потом… Я хотела было сказать, что понятия не имею о том, с кем работает Аня, но вдруг сообразила: Спиридонова просто избегает откровенного разговора – и перебила ее: – Ладно. Мы попробовали побеседовать по душам, но ничего не вышло. До свиданья. – Эй, что ты собралась делать? – испугалась Аня. – Найти убийцу Насти, – ответила я. – Это же несчастный случай, – слишком быстро сказала Спиридонова. – Нет, Аня, Настюшу лишил жизни человек, владеющий приемами борьбы лук-до, – четко произнесла я. – Может, слышала о таком боевом искусстве? Спиридонова вжалась в спинку сиденья. – Нет. Откуда бы? Я ничего не смыслю в драках. Ты ошибаешься! Мамаева мне звонила и сказала, что Гудкова, упав, расшиблась насмерть. – Верно, – согласилась я. – Но почему она упала? Знаешь, кто мне подсказал, где искать правду? Федор Барбосов, лучший друг покойного Мити. – Федя? – на этот раз совершенно искренне поразилась Аня. – Он-то тут при чем? Барбосов давно со мной не общается. Я решила оставить вопрос Спиридоновой без ответа. – Аня, попытка вторая и последняя. Либо мы беседуем откровенно, и тогда я молчу про Нью-Йорк, либо ты мне в очередной раз соврешь и уйдешь домой. Но тогда уж прости, отлет в США перестанет быть секретом, а сотрудники Макса сделают так, что вас с Андреем не пропустят через границу. – Шантажистка, – прошептала Аня. – Что бы сказала твоя мама, услышь она заявление Фроси? – Я давно откликаюсь на Лампу, – отбила я мяч на половину противника, – девушки Фроси более нет, и я не горюю об этом. А моя мама всегда ненавидела врунов. Итак, вопрос: где ты познакомилась с Настей? – На да… – начала было Спиридонова. Но я быстро приложила палец к губам: – Тссс! Не произноси «на даче», не надо. Вторая попытка последняя, третьей не будет. Ладно, учитывая наше старое знакомство, помогу тебе. Лада и Илья Николаевич – не родные мать и отец Насти и Гриши. Брата с сестрой произвели на свет Виринея Марковна и Валерий Леонидович Гудковы. Да, да, я в курсе, что Настюша и Григорий единокровные и единоутробные дети упомянутой только что пары. – Если ты все знаешь, зачем меня мучаешь? – прошептала Аня. – Давай разойдемся. Насти нет, Гриши тоже, никого их кончина не насторожила. Естественная смерть. Я хочу улететь в Америку, пока жива. Спиридонова замолчала. – Немедленно рассказывай! – приказала я. – Иначе прямо сейчас позвоню в офис Макса, и вы с мужем никогда не пройдетесь по Манхэттену. Ты тут патетически восклицала: «Что бы сказала Ольга Петровна?» Интересно, а как бы моя мама отнеслась к любимой ученице Ане Спиридоновой, узнай она, что та замешана в убийствах? – Холодно… – лязгнула зубами бывшая ученица моей матери. Я быстро включила подогрев сидений, перегнулась через спинку, достала из багажника плед, бросила его на плечи Ане и спросила: – Теперь лучше? – Сверху тепло, меня внутри трясет, – прошептала та, кого я долгое время считала подругой. – Ты же не отстанешь? – Нет, – кивнула я. – Ничего плохого я не делала, – всхлипнула собеседница. Я обняла ее за плечи. – Тем более надо рассказать правду. Нельзя всю жизнь трястись от страха. Спиридонова вытащила из-под пледа руку, вытерла нос и вдруг улыбнулась. – Это мое хобби – дрожать от ужаса. Бояться, что кто-нибудь узнает правду. Я с двенадцати лет не хожу, а ползаю. И ведь никто этого не видел, не замечал, не понимал. Даже твоя мать, хотя она реально лучше всех взрослых была. Аня сбросила шерстяное одеяло. – Фу, жарко стало… Помнишь, как я у вас в доме появилась? – Нет, я не очень-то интересовалась мамиными учениками, – призналась я. – Их было много, они часто менялись, потому что мама не желала заниматься с, как она говорила, «пустыми бочками». Мне не запомнился момент, когда ты впервые в наш дом пришла. Но потом мама стала постоянно говорить об очень талантливой Ане, и я обратила на тебя внимание. Ты пела прекрасно, и мамуля, помню, предрекала тебе блестящую карьеру. Аня опять застучала зубами и закуталась в одеяло. – Я не хотела обучаться вокалу. Но папа приказал, и ослушаться его я не могла. К тому же в семье была бабушка, Арина Михайловна, мать отца. Она меня на уроки сопровождала до последнего дня. – Да ну? – удивилась я. – Ни разу не видела эту даму. – Она в садике сидела, у подъезда, – прошептала Аня. – Даже в холодное время года? – поразилась я. – Маминых учеников часто приводили бабушки, но они оставляли ребенка, уходили по делам и возвращались к определенному времени. На улице никто не маячил. Аня сцепила пальцы в замок. – Трудно начать рассказ… Не понимаю, как… Я не хотела! Я ненавидела пение! – Ничего особенного, – улыбнулась я, – меня саму крючило от гамм и экзерсисов. Но мама была уверена, что Моцарт стал великим из-за отца, который с пеленок принуждал мальчика сесть за инструмент. Вот она и решила воспользоваться чужим опытом. Но в моем случае эффект не был достигнут. Из меня вышла арфистка средней руки, у меня начисто отсутствует талант исполнителя. А у тебя был явный дар, ты пела, как соловей, прости затасканность сравнения. Может, твой отец был прав, принуждая тебя к походам к репетитору, и сейчас бы ты выступала в «Ла Скала»? Аню передернуло. – О нет! Знаешь, почему бабка топталась у входа в ваш дом? Она боялась, что я сбегу навсегда и тогда любимый сынок Мишенька, папенька мой, ей шею свернет. Папаша вовсе не планировал мою блестящую карьеру, он хотел, чтобы я ему одному пела. Понимаешь? Сольный концерт. Я растерялась. – Нет. Что значит одному? Аня истерически рассмеялась: – Лампа, тебе сколько лет? Очнись! Он желал слушать дочурку по вечерам в своей спальне. За плотно-плотно закрытой дверью. Дошло? Его возбуждал звук моего голоса, поэтому он меня и учиться отправил. Чем лучше я пела, тем больше у него вожделение росло. Эй, доперло? – Хочешь сказать, что твой отец… – начала было я и осеклась.