– Не волнуйся, сейчас поеду к тебе домой и присмотрю за мальчиком, – пообещала я. Но Елизавета меня уже не слышала. Она явно была при смерти. Вдали раздался надрывный звук сирены. – «Скорая» уже подъезжает, – сказал чей-то голос. – Странно, что так быстро, – подхватил мужчина в серой куртке. – Может, отнести ее на тротуар? Движение застопорилось, будет огромная пробка. – Не трогайте! – приказала я. – Вдруг у женщины перелом позвоночника… Никто не видел, что случилось? Лизонька, ответь! Тебе плохо? – Она споткнулась и упала, – сказала дама в зеленом пальто. – Зашаталась и не удержалась на ногах. – Народ совершенно озверел, – зачастила бабушка с сумкой на колесиках, – несется через дорогу, словно конец света настанет, если они через минуту на той стороне не окажутся. Все время боюсь, что меня сшибут. – Ее какая-то тетка снесла, – подала голос девушка в ярко-оранжевом комбинезоне с надписью «Пицца ням-ням». – Сначала она мимо меня пролетела, чуть не убила, затем левее взяла и вашу приятельницу толкнула. Небось бедняга шейку бедра повредила. У меня бабушка так умерла, не оправилась от перелома. – Граждане, расступитесь! – закричал тонкий женский голос. – Дайте врачу пройти! Ступайте по своим делам, ничего интересного здесь нет. Ну, упал человек… Никогда не видели, как люди падают? Толпа слегка поредела, около Майской появились две женщины в синих куртках. Минут через десять, когда карета «Скорой» с одуряющим воем отъехала от места происшествия, я вернулась в кафе за сумкой с мобильником и обнаружила там знакомую девицу в оранжевом комбинезоне, которая шепталась с официанткой. Я подошла к ним и спросила: – Можете подробно рассказать, что случилось с моей подругой? Очень хочется найти того, кто ее так сильно толкнул. – Она грохнулась, словно ее шокером вырубили, – поежилась курьерша. – Один раз на моих глазах парня электродубинкой ткнули, он так же обвалился, даже руками не взмахнул. – Ой, как страшно! – испугалась официантка. – В Москве до фига психов. Лен, помнишь дурака, который неделю назад на глазах у всех разделся? – Девушка повернулась ко мне. – Представляете, сидел человек спокойно, с виду приличный, только пальто не снял. Мне и невдомек было, почему он в верхней одежде. Может, замерз. Я ничего ему не сказала. Клиент всегда прав! Будешь посетителям замечания делать, без чаевых останешься. И вдруг он поднимается, пальто с плеч скидывает и остается голым. Вообще без ничего! – Ерунда это, – перебила официантку курьер Лена, – намного хуже встретить идиота с шокером. – Вы уверены, что у женщины на шоссе было подобное оружие? – спросила я. – Если просто человека пихнуть, тот зашатается, начнет ругаться, а ваша знакомая молча рухнула, – ответила Лена. – Конечно, ее током шибанули. – Можете описать хулиганку? – не успокаивалась я. – Нет. И вообще, чего вы ко мне привязались? – вдруг сменила тон девушка. – Делать нечего? Я достала из сумочки бордовую книжечку с золотым гербом и помахала ею перед лицом курьера. – Вы свидетель. – Понятно… – протянула Лена. – Но правда, я ничего сказать не могу, не обратила внимания. – Давайте начнем с роста, – предложила я. – Как у всех, – пожала плечами девушка. – Худая, толстая? – наседала я. – В куртке была, – пробормотала курьерша, – в такой пухлой, в них все бабы квадратные. Длинный пуховик, три четверти. Для старперов одежда, молодые носят укороченные. – Цвет волос? – задала я следующий вопрос. – Капюшон на ней был, – раздалось в ответ, – здоровенный, глубокий. Вроде еще очки и шарф. Лица я не рассмотрела. – Может, необычный запах? – цеплялась я за последнюю надежду. Елена развела руками. – Не-а. – Что-нибудь странное, – взмолилась я, – отличающее ее от всех! Курьер оперлась руками о высокую барную табуретку и задумалась, вспоминая происшествие на переходе. – Я первой через дорогу на зеленый заторопилась, шла справа. Ваша подруга тоже спешила, но с другой стороны улицы, и она шла слева, мы находились как бы по диагонали. Вдруг меня слегка толкнули. Я обернулась, испугалась, что сумку с заказом выроню, придется потом испорченную еду оплачивать. Смотрю – баба. Видела ее секунду, даже не успела ничего сказать. Она резко влево взяла, наскочила на женщину в красном, и та грохнулась. Все. – Куртка, капюшон, очки, шарф, брюки. Почему вы решили, что это женщина? – мрачно поинтересовалась я. – После вашего рассказа возникает образ унисекс. Лена оперлась локтями о стойку. – А сумочка? На плече у вашей унисекс висела симпатичная, яркая торбочка. Кожаная. Похоже, дорогая. Сейчас такие в моде, но ни один мужик к ним не прикоснется. Понятно? Тетка женщину в красном пальто пихнула и унеслась. Я не заметила, куда она направилась, потому что испугалась. Хоть до утра расспрашивайте, больше ничего нового не скажу. Глава 24 К дому Елизаветы я подкатила через полтора часа и позвонила в квартиру. Но никто не собирался открывать дверь. Я прислонилась к стене и призадумалась. Перед тем как окончательно потерять сознание, Майская произнесла имя своего сына. Естественно, она беспокоилась о мальчике, тот не может оставаться один в квартире. Надо найти Гришу, рассказать ему, что с мамой произошел несчастный случай, и спросить имена ее подруг. Кто-то из близких должен приютить ребенка. По дороге я постоянно набирала домашний номер Майской, но трубку не снимали. Вероятно, Гриша посещает музыкальную школу, спортивные занятия или ходит куда-то еще после основных уроков. Мне надо просто подождать паренька. Или, может, позвонить Вене? Пусть пошарит в базах мобильных операторов, сейчас даже младенцы имеют сотовые. Кстати! Вениамин может узнать номер школы, в которую записан Григорий Майский! Мои размышления были прерваны шумом подъехавшего лифта. Кабина плавно раздвинула двери, из нее вышел мальчик в брюках и куртке, за спиной у него мотался ранец. – Гриша! – обрадовалась я. – Здравствуй! – Я Наташа, – сказал ребенок, снял с головы капюшон и превратился в кудрявую девочку. – Разве у мальчиков бывают ранцы с «Хэлло, Китти»? – Ты права, – вздохнула я. – Извини, обозналась. Конечно, пареньку больше подойдет портфель со Спайдерменом. Кстати, Гриша Майский не в одной школе с тобой учится? – Тетя, а вы не педофилка? – вдруг спросила малышка. – Нам учительница рассказывала про мужчин, которые детям конфеты или игрушки предлагают, а потом крадут их, на куски режут и в супе варят. – Прямо так ваша учительница и говорила? – с недоверием поинтересовалась я. – Ага, – кивнул ребенок. – Одна школьница пошла с таким, а он ее съел. Как в кино «Зомби в городе». Смотрели? – Нет, – выдавила я из себя. – Не бойся, пожалуйста. Во-первых, я женщина, и вот удостоверение, видишь? Ищу мальчика Гришу, он живет в этой квартире. – Там нет детей, – возразила девочка, – никаких. Ни больших, ни маленьких. Здесь тетя живет. Бабушка ее не любит, потому что она противная. Вот Фаина Борисовна была другая, но она умерла. Дверь квартиры, расположенной на противоположной стороне лестничной клетки, распахнулась, вышла стройная дама в джинсах и воскликнула: – Юля, ты с кем болтаешь? – Ба, она не педофилка, – радостно сообщила внучка, – потому что из полиции. С документом. – Немедленно иди мыть руки, – приказала бабушка. И сурово посмотрела на меня: – Что вы тут делаете? Я вновь достала удостоверение и мирно объяснила: – Ваша соседка, Елизавета Алексеевна, стала жертвой хулигана, ее отвезли в больницу. Не знаете, где можно найти Григория, сына Майской? Молодая бабушка заахала: – Уже днем нападают! Куда же вы смотрите, а? Почему бандитов не ловите? – Стараемся изо всех сил, – пробормотала я. – Подскажите, куда мог направиться Гриша? Соседка подбоченилась. – Я плохо знакома с Елизаветой, она сюда въехала после смерти Фаины Борисовны. Вот та была замечательной женщиной, а госпожа Майская с нами не общается. Спасибо, если при встрече кивнет, а то просто мимо прошествует с царственным видом. И вы ошиблись, детей у нее нет. – Мальчик Гриша, – с недоумением продолжала я, – он, похоже, одногодок вашей внучки. – Нет, – возразила женщина, – ни разу не видела в сто пятой квартире ребенка. Погодите-ка… Юля, ты где? – На кухне, баба Вера! – закричала девочка. – Ешь котлетки, – приказала бабушка и вышла на лестницу, прикрыв за собой дверь. – Ваша Майская развратная особа, детская Юли соседствует с ее спальней. Раньше, когда за стеной обитала Фаина Борисовна, мы горя не ведали. А потом поселилась эта, и началось! – Вера оглянулась на прикрытую створку. – У нас, знаете ли, слышимость феерическая. К Майской часто приходит мужчина, и они после десяти вечера устраивают в комнате оргию. Поверьте, даже стыдно, вопли, визги, стоны, звуки неприличные. Юлечка маленькая, но она задает вопросы: «Бабушка, что у тети случилось? Ей плохо? Почему они с дядей так кричат?» – Пикантная ситуация, – согласилась я, – но Майская не виновата, что стены возвели из картона. Соседка Лизы нахмурилась. – Однажды я набралась смелости, пошла к ней и попросила: «Обустройте спаленку в другом месте, в большой комнате. Имейте совесть, не развратничайте под ухом у малолетнего ребенка!» Думаете, это подействовало? Шлюха ответила: «Я нахожусь в своем доме, что хочу, то и верчу!» Но я не из тех, кто сдается без боя, и отправилась в полицию. А там хамы сидят. Они спросили: «Шум происходит после двадцати трех? Если раньше, мы не имеем права вмешиваться. До одиннадцати Майская может петь, плясать, гулять, веселиться. Вот на перфораторе работать разрешается до двадцати, если ремонт продолжается позднее, тогда другое дело, мы придем». – Вера задохнулась от возмущения, перевела дух и сказала: – Мне жаль, что на Майскую хулиган напал, но, с другой стороны, хоть спокойно поживем, пока гетера в больнице лежит. Поверьте, даже кошка так не визжит, когда амурничает. Вот уж не повезло с соседушкой… А насчет мальчика вот что отвечу. У Майской двушка, когда я к ней заглядывала, никаких следов детей не видела – ни игрушек, ни одежды, ни кровати для школьника. Елизавета живет одна. – Не считая мужа, – протянула я.