– Сломал лодыжку, – объяснил Митя и без предупреждения врезал напарнику по носу. Федор опять ничего не почувствовал, но машинально схватился за лицо, отдернул руку и увидел, что ладонь в крови. На Барбосова напал ужас, он подумал, что сейчас озверевший по непонятной причине Дима просто забьет его насмерть. Но тот неожиданно опустился рядом на корточки и мирно произнес: – Прости. Так надо. Я не хотел, чтобы ты долго мучился от боли, поэтому включил точку. Она будет работать часа три-четыре. Когда сюда прикатит «Скорая», не забудь стонать, а то врачам странно покажется. Кость я тебе повредил аккуратно, зарастет быстро. Нос расквасил от души, но это ерунда. Слушай и запоминай. Ты шел вечером домой через парк, хотел срезать путь. На аллее дорогу тебе преградил какой-то мужик. Лица его ты не помнишь, детали одежды описать тоже не можешь. Незнакомец потребовал кошелек – ты послал его на три буквы. Тогда грабитель двинул тебя по морде, от чего ты упал и сломал ногу, бандит отнял у тебя портмоне, часы, сдернул… Митя быстро схватил золотую цепочку с крестиком, висевшую на шее у Барбосова, с силой рванул и пробормотал: – Ага, правильный след остался. Теперь и ежу будет понятно: тебе встретился гопник… Сиди и жди медиков. Где-нибудь больно? – Нет, – признался Федя, – только покачивает немного, будто на корабле плыву. – Так и должно быть, – кивнул Дима. – Пусть завтра Машка позвонит в клуб и расскажет о происшествии. Сергей не станет дожидаться, пока ты поправишься, наймет другого врача, ты покинешь клуб и забудешь о том, что видел. Навсегда. Главное, чтобы Лукьянов не усомнился в правдивости твоего рассказа. А он непременно позвонит в клинику, поэтому ори громче, когда гипс накладывать будут. Машке не вздумай сообщить правду, теще тем более. Хочешь живым остаться? Федор ошалело кивнул. – Тогда слушайся меня, – приказал Митя. – Давай сюда кошелек с часами! Вызову от метро «Скорую», а ты докторам скажи так: какой-то парень шел мимо и пообещал помощь кликнуть. Не дрейфь, прорвемся! Спиридонов испарился. Федор остался сидеть в грязи. Его трясло от холода и страха – вдруг сейчас на темной аллее и в самом деле появится бандит? А когда наконец-то прибыли врачи, Барбосов от радости, что все благополучно заканчивается, упал в обморок. Его нервная система оказалась не приспособленной для таких испытаний. На третий день пребывания в больнице Федора посетил Лукьянов. Хозяин клуба привез яблок и принялся расспрашивать: – Ну как, жив? Надо было тебе, Федя, лук-до заниматься. Нога болит? – Сейчас уже не очень, – промямлил больной. – А вот до носа дотронуться невозможно, и головой лучше лишний раз не двигать. – Ничего, заживет, – пообещал Лукьянов. – В другой раз будь осторожнее, не ходи один через парк по ночам, там постоянно кого-то раздевают. На вот… – Спасибо, не надо, – стал отнекиваться Федя. – Бери! – приказал Сергей, сунув ему в руку конверт. – И уж извини, я на твое место другого врача взял. Не могу ждать несколько месяцев, пока ты полностью реабилитируешься. О’кей? Без обид? Барбосов изо всех сил постарался скрыть радость и изобразить растерянность: – Ну… конечно… я сам виноват… Больше с Лукьяновым Федор не встречался, спустя месяцев десять после того, как с ноги сняли гипс, клуб сгорел. С Димой Спиридоновым Федя тоже не пересекался, только позвонил ему на день рождения, но в гости не пошел, прикинулся больным. А потом Митя пропал, и Барбосов вздохнул свободно… Я выслушала его рассказ и спросила: – Почему, увидев сегодня Гудкову, ты вспомнил о Лукьянове? Доктор сцепил кисти в замок. – После того как Митька ткнул пальцем в эту чертову точку боли, у меня образовалась отметина, круглая ямка с темными, словно опаленными краями. Через несколько дней вмятина начала выравниваться, светлеть, и в конце концов от нее ничего не осталось. Никогда и ни у кого я не видел подобного следа. А на теле Насти обнаружил точь-в-точь такой же, но повыше, в районе желудка. Понимаешь? На Гудкову напал кто-то из владеющих приемами лук-до. У Анастасии случился сердечный приступ, она упала с высоты своего роста и сильно травмировала голову. Очень сомневаюсь, что Гудкова выживет, странно, что она до сих пор не умерла. Нападавший стоял перед Настей, я в этом абсолютно уверен. Слушай, вот что мне теперь делать? – Ты промолчал, когда исчез Митя, хотя мог рассказать про то, что в клубе творилось нечто странное, – сердито сказала я. – Не надо на меня баллон катить! – возмутился Барбосов. – Школа Лукьянова на тот момент уже сгорела, Митька сидел без работы. Да, я с ним после той сцены в парке постарался не общаться. Абсолютно уверен: Сергей мутил странные дела, в которые был замешан и Спиридонов. Мне совершенно не хотелось вляпаться в дерьмо, я думал о жене и детях, поэтому и ограничил контакты с бывшим другом. Он понял, что я от него дистанцировался, Дима пару раз звякал мне домой, но Машка отвечала: «Извини, Митя, Феди нет». Он и отстал. Барбосов заморгал и уставился на меня. Я попыталась сохранить на лице выражение понимания и сочувствия, а про себя усиленно размышляла. Может, Митя и влез в сомнительную аферу, но он в свое время не бросил в беде Федора, нашел ему приработок и не стал втягивать его в делишки Лукьянова, наверное, понимал, что Барбосов не тот человек, чтобы играть в кошки-мышки с законом. Но потом, когда товарищ сунул нос куда не следует, Спиридонов вывел его из-под удара, сделал так, что владелец клуба уволил врача, не заподозрив того в любопытстве. Останься Федор в школе лук-до, он мог навалять глупостей, и вряд ли я бы разговаривала сейчас с ним – трупы, как известно, не болтливы. И как же Барбосов отплатил верному другу? Я сделала попытку улыбнуться, но потерпела неудачу, из меня полились совсем не ласковые слова: – Я знаю, что ты ни разу даже не навестил вдову Димы. Мы собирались у Ани после того, как было найдено тело ее мужа, пришли все друзья, кроме тебя. Анька тогда сказала: «Федька, похоже, на что-то обижен, со мной совсем не общается. Может, они поругались перед тем, как Митя исчез, а я не знала?» А ты, оказывается, просто трус. – Хорошо тебе, Романова, из себя Джеймса Бонда корчить, – поежился Барбосов, – ногу-то мне сломали! – Митька тебе жизнь спас, – тихо сказала я, – а ты его предал. Одного не пойму: как ты сейчас решился правду открыть? – Мне страшно, – заныл Барбосов. – Увидел ту ямку на теле Гудковой и чуть в обморок не упал. Подумал: вдруг это предупреждение? – От кого и кому? – не поняла я. Федор затравленно оглянулся на дверь. – Вдруг Митька жив? – Тело Спиридонова нашли в лесу, – напомнила я. – И Дима ничего не рассказал Лукьянову о том, как была сломана твоя нога, иначе б, Феденька, не сидеть тебе сейчас в этом уютном кабинете. – Ошибаешься насчет тела! – горячо возразил Барбосов. – Не труп обнаружили, а кости, Анька мужа опознать не сумела! – Делали анализ ДНК, – напомнила я, – а он никогда не лжет. Глава 17 Федор визгливо рассмеялся: – Романова! Я понятия не имею, чем занимался Митька, но подозреваю, что не цветочки разводил. Спиридонову ничего не стоило разыграть спектакль. И Анька небось была в курсе. Муж и жена одна сатана! Она дала для сравнения ДНК якобы Димкину зубную щетку, только никто ж не проверял, что она действительно Спиридонова. Они все подготовили: Митька свалил из Москвы, а чтобы замести следы, кого-то убил и в лесу схоронил, а его баба… – Остановись, Барбосов! – приказала я. – Дима умер, Аня вышла во второй раз замуж за Андрея. Не неси чушь! – Спиридонов мне отомстить решил, – зашептал Федор, – выждал время и начал пугать! Отметина на коже Гудковой прямо как моя. Кто еще мог ее оставить? – Роман писателя Барбосова «Монте-Кристо номер два», – скривилась я. – Успокойся! Но Федор никак не мог справиться с собой: – Романова, почему ты мне позвонила? Зачем направила в нашу больницу Настю? Я попыталась разумно объяснить свои действия: – Катя[2] вместе с Лизой и Кирюшей улетели на неделю в Дубаи. Кроме Катюши, у меня из знакомых медиков только ты. Мне показалось неверным пустить ситуацию с Настей на самотек. Я опасалась, что ее привезут в какую-нибудь больницу и бросят надолго в приемном покое. Пока дежурный врач соизволит подойти к ней, пока Настю осмотрят, пока назначат лечение, неизвестно сколько времени уйдет. Сам знаешь, в случае повреждения мозга счет идет на минуты. Если пострадавшему человеку быстро оказать помощь, он имеет шанс на успешную реабилитацию даже после инсульта. К сожалению, в нашей стране нельзя рассчитывать на ум, порядочность и профессионализм доктора, которого видишь впервые, поэтому я и вспомнила про тебя. Я не хочу сказать, что российские медики сплошь идиоты, но, увы, среди них немало равнодушных и жадных людей, которые к простому клиенту, доставленному по «Скорой», не поторопятся. Тебя я всегда считала отличным врачом и надеялась, что по дружбе ты отнесешься к Настене крайне внимательно. К тому же ты не рвач, не потребуешь от родственников большую сумму, не отправишь их на фирму, с которой у тебя подписан контракт, за ненужными лекарствами. Какие еще аргументы привести? Ах да, палата! Своего человека поместят в мало-мальски приличные условия, не запихнут в зал, где стоит сто коек. Федор вжался в кресло и затравленно смотрел на меня. – Ты с ними заодно! Спиридонов жив! Он хочет мне отомстить! Поэтому и напал на Настю! Решил с ума меня свести! Романова, я очень боялся с тобой разговаривать. Сначала решился, потом испугался, затем все же рассказал про нас с Митей. Иди к Спиридонову, скажи ему, что я все-все отдам прямо завтра. Там совсем чуть-чуть не хватает. Я возмещу, честное слово! Понимаешь, я думал, что Митька того… ну… умер. Хотел вернуть, но боялся! Вдруг меня поймают? Заподозрят? – Что за чушь ты несешь? – изумилась я. Барбосов завизжал: – Я, по твоему мнению, идиот? А Митя хороший, да? Спиридонов замечательный, душка-ватрушка, всем нравился, потому что умел правильное впечатление произвести, понимал, кому чего сказать надо. Перед Машкой моей любителем собак прикидывался. Жена животных обожает, если при ней шавку пожалеть, сразу лучшим другом станешь. Знаешь, как Димка поступал? Уходит от нас домой и просит: «Машуня, собери остатки еды с тарелок. У метро семья бобиков живет, я их угощу». Маня, дура, и рада стараться, набьет объедков в пакет, Митьке вручает. А потом мне на мозг капает: «Ах, ах, ах, Спиридонов такой прекрасный человек! Я его за доброту обожаю!» И остальные туда же. Ваню Болотова Митька на работу устроил, Олегу Королеву помог ремонт сделать, Нину Бондарь на операцию к лучшему кардиохирургу устроил. Вечно он добряка изображал! – Может, Дима на самом деле был таким? – тихо спросила я. – Нет, – буркнул Федор, – он прикидывался. Я просто уверен, он хотел всем нравиться и преуспел. Дима вор, бандит и негодяй. Я встала. – Хватит, Барбосов. Жаль, я не знала раньше, как ты завидовал Спиридонову. Федор вскочил. – Завидовал? – Похоже на то, – кивнула я. – Митьку люди любили, а тебя сторонятся, потому что ты постоянно ноешь, жалуешься, всех критикуешь, отчитываешь. Тяжело с тобой, Федя, общаться, вот настоящих друзей у тебя и нет. Да, ты очень честный, прямолинейный, борец за правду и справедливость, но ведь иногда можно и соврать. А ты… Кто сообщил Болотову, что ему жена изменяет? – А следовало промолчать, увидев, как его баба с другим обнимается? – взвился Барбосов. – Иногда лучше жевать, чем говорить, – вздохнула я. – Митька бы именно так и поступил! – взвизгнул Федя. – Хочешь знать правду? Врач из Спиридонова, как из клизмы телевизор. В институте он спустя рукава учился, все по соревнованиям катался, автографы девчонкам раздавал. И Спиридонов вор! Я опустилась на стул. Жуть какая-то… Дружишь с человеком не один год, полагаешь, что хорошо его знаешь, принимаешь со всеми недостатками, а потом вдруг он неожиданно открывается с другой стороны, и становится понятно: чужая душа действительно потемки, подчас в ней живут демоны, которые варят похлебку из ненависти, злости и зависти. – Да, да, вор! – в запале повторил Барбосов. – Оставил мне кое-что, просил сохранить. Только я в сверток заглянул, а там все с бирками. Вот что ваш распрекрасный Митька натворил – ювелирный магазин ограбил! – С ума сошел? – устало спросила я. – Придумай что-нибудь более правдоподобное.