Грей не мог его в этом винить. Он кивнул. – К тому же, – продолжал Хорват, – мне надо оказать командору Жерару медицинскую помощь. Пирс оглянулся на француза. Тот тоже отказался сопровождать их, чувствуя себя обязанным остаться и выяснить судьбу своих подчиненных. Грей прекрасно его понял, поскольку на месте офицера поступил бы так же. Но Жерар обещал ему поделиться любой информацией о враге или двух похищенных ученых. Грей дал ему номер защищенного телефона. Решив все вопросы, Грейсон приказал всем остальным садиться в машину. Сам он устроился спереди, а сзади разместились Сейхан, Лена Крэндолл и отец Новак. Они приняли решение добраться до Загреба и уже там определить, что делать дальше. Попрощавшись с Фредериком и Жераром, их маленькая компания выехала из города. Сидящая на заднем сиденье Лена подалась вперед, сжимая в руке сотовый телефон. Грей вытащил из него аккумулятор, опасаясь, что враг снова обнаружит их по запеленгованному сигналу. – Когда можно будет позвонить сестре? – спросила Крэндолл. – Пока что нельзя, – остановил ее Пирс. – Пусть враги считают, что вы погибли. Недовольная его ответом, исследовательница откинулась назад, беспокоясь за Марию. – Не волнуйтесь, ваша сестра в полной безопасности, – попытался успокоить ее Грей. – Пожалуй, вы правы, – вздохнула Лена. Глава 8 29 апреля, 13 часов 33 минуты по восточному летнему времени Лоренсвиль, штат Джорджия Сидя за столиком в классной комнате Баако, Мария не отрывала взгляда от лежащего на столе телефона. Связавшись на мгновение с Леной, она тотчас же предупредила об этом Монка и Эми. На протяжении последнего часа эти двое, закрывшись у нее в кабинете, непрерывно звонили в Вашингтон, однако пока что никакой новой информации не было. «По крайней мере, мне они ничего не говорят». Мария окинула взглядом человека, который, как и она, ждал свежих известий. Джо Ковальски тоже держал в руке телефон, готовый ответить на звонок своего напарника. Великан расхаживал по комнате подобно зверю в клетке. Похоже, ему также не терпелось получить свежие данные. После мимолетного разговора с сестрой исследовательница была на грани срыва, но Ковальски помог ей взять себя в руки, утешив ее заверениями в том, что какой-то его напарник по имени Грей обязательно разыщет Лену. Признательная ему за поддержку, Мария посмотрела на великана, завершающего очередной круг по комнате. Его суровое лицо, на котором доминировал квадратный подбородок, было покрыто призраками старых шрамов. Нос, свернутый на сторону, полностью соответствовал остальным чертам. Однако оттопыренные уши придавали этому закаленному испытаниями мужчине что-то мальчишеское. Знакомое «уф-уф!» привлекло внимание Крэндолл к третьему обитателю комнаты. Баако стоял перед доской, зажав в левом кулаке маркер. Горилла нацарапала на доске четыре больших буквы: Пораженная Мария вскочила на ноги. Они с сестрой обучили обезьяну зачаткам алфавита, так как это являлось необходимой частью языка жестов. С помощью пластмассовых кубиков с буквами они объяснили Баако простейшие слова, такие, как «мама» и «еда», а также имена тех, с кем он общался: Джека, ухаживающего за ним, его лохматого приятеля Танго и, конечно, самих Марии и Лены. К ней подошел Ковальски. Великан не скрывал своего изумления: – Он умеет писать? – Баако любит рисовать карандашами и даже красками, но таких слов он до сих пор не писал ни разу. Заметив внимание людей, обезьяна уставилась на них широко раскрытыми глазами, тихо гукая и словно сомневаясь, всё ли в порядке. Не просто в порядке, всё замечательно! – Какой умный мальчик! – тихо промолвила Мария. Баако ткнул указательным пальцем правой руки себя в грудь, а затем повторил несколько раз жест, означающий «люблю». В заключение он постучал кончиком маркера под каждой буквой на доске, после чего вопросительно посмотрел на Марию. – Я тоже люблю Лену, – улыбнулась та. Судя по всему, Баако услышал недавний разговор сестер по телефону, почувствовал тревогу Марии за судьбу сестры и сам проникся беспокойством. Возможно, видя подавленное состояние своей приемной матери, он решил порадовать ее, продемонстрировав это свое умение, которое пока оставалось скрытым. Почувствовав наворачивающиеся на глаза слезы удивления и любви, Крэндолл отерла глаза. «Это должна была увидеть Лена». Уронив маркер на пол, Баако подошел к ней и обнял ее за талию. – Ты хороший мальчик, – пробормотала Мария. – А почерк у тебя плоховат, – заметил Ковальски. Оглянувшись на великана, женщина увидела у него на лице усмешку, идущую вразрез с благоговейным восхищением, с каким тот смотрел на доску. Наконец она высвободилась из объятий Баако и предложила: – Думаю, всем нам не помешает подышать свежим воздухом. – Взглянув на часы, Мария повернулась к Ковальски. – Обычно в полдень я вывожу этого мохнатого парня на прогулку, а сегодня, похоже, мы запоздали. Великан выглянул в окно. – И где вы с ним гуляете? – Центр изучения приматов занимает свыше ста акров лесов. У нас есть стандартный маршрут. – Исследовательница похлопала Баако по плечу. – Ему очень нравится. Внезапно она ощутила укол стыда. В глубине души женщина сознавала, что Баако по-настоящему оживал только на улице, вне стен. Его место было там, на свободе, а не здесь, взаперти. Но в то же время Мария понимала, что он не простая горилла. Только здесь, при правильном обучении и питании, Баако мог полностью раскрыть свой потенциал. Крэндолл вздохнула, не до конца убежденная собственными заявлениями. Но все это нужно держать при себе. Кашлянув, Мария повернулась к Ковальски. – Вы можете не ходить с нами, – предложила она. – Если хотите присоединиться к вашему напарнику… – Мне свежий воздух совсем не помешает, – пожал плечами великан. Исследовательница подозревала, что в действительности дело в другом: скорее всего, ему приказали оставаться с ней. Так или иначе, ей самой требовалось выйти отсюда, вырваться из облака тревоги, заполнившего это помещение в течение последнего часа. Лучше двигаться, чем сидеть здесь, заламывая руки. Подойдя к столу, Мария взяла сотовый телефон. Ей не хотелось пропустить звонок от Лены. Обезьяна наблюдала за ней, стоя на четвереньках. Очевидно, она догадывалась, что будет дальше. – Баако, ты готов к прогулке? – спросила Крэндолл. Высоко подпрыгнув, горилла громко гукнула, после чего поспешила следом за своей воспитательницей к клетке у входа. – Я бы принял это за знак согласия, – Ковальски также направился к двери. Отпирая клетку, Мария обратила внимание на то, что Баако то и дело испуганно озирается назад. Она чувствовала напряжение, от которого тело молодой гориллы буквально вибрировало, вызванное как радостным предвкушением прогулки, так и раздражением по поводу того, что этот великан, похоже, намеревался идти гулять вместе с ними. – Как насчет того, чтобы забрать на псарне Танго? – постаралась отвлечь внимание Баако Крэндолл. – Готова поспорить, он тоже хочет погулять. При упоминании щенка ее питомец начисто забыл о Джо. Схватив Марию за руку, он потащил ее к выходу, и та, рассмеявшись, отперла дверь электронным ключом. Оказавшись за дверью, Баако прильнул к своей учительнице. Он крепко держал ее за руку: его приучили вести себя так каждый раз, когда он покидает свое жилище. Подняв руки, горилла подождала, когда будет выполнена еще одна мера предосторожности. Сняв с крючка у двери два браслета с датчиками слежения GPS, Мария застегнула магнитные защелки у гориллы на запястьях. – Ну вот, все готово, – сказала она. – Теперь можно идти. Баако негромко фыркнул. Крэндолл повела обезьяну и Ковальски к противоположному крылу здания. Баако жался к ней, особенно когда они проходили мимо других лабораторий. Несомненно, даже за наглухо закрытыми дверями он чувствовал запах или ощущал присутствие других подопытных животных, в основном таких же приматов, как и он сам: макак-резусов, задействованных в программе изучения замены гормонов, бородатых мангабеев, на которых исследовали эволюцию роста, беличьих обезьян, участвующих в различных программах создания вакцин… Услышав раздавшийся за одной из дверей пронзительный крик шимпанзе, Баако крепче прижался к своей воспитательнице. – Всё в порядке, – успокоила его Мария.