– Почему вы решили признаться именно сейчас? – спросила инспектор, когда все вернулись на свои места. – Я признаю́сь ради Дина. Он вот-вот потеряет отца из-за преступления, которое я совершил. Это несправедливо! Как бы я ни ненавидел Терри Раттера, я не могу так поступить с Дином. – Где сейчас разводной ключ? – Я выбросил его в море, когда ехал обратно в Уэртинг. Могу показать на карте. По пути домой Джим пересказал признание Йена. Бруно попросил отца дважды повторить, попутно задавая вопросы и уточняя значение слов. – О чем ты думаешь? – спросил Джим, пока машина катилась по Сэнт-Эндрю-роуд. – О разводных ключах, – ответил Бруно. – У нас есть такой дома? – Возможно, а что? – Не думаю, что Йен это сделал. – Но он же признался! – воскликнула Хелен. – Дело закрыто. – Он лжет, – ответил Бруно. – Его версия событий противоречит рассказу Терри Раттера. – Зачем ему лгать? – спросила Хелен, глуша двигатель. – Откуда у него вообще взялся разводной ключ? – спросил Бруно. – Он же продает лекарства! – Может, у него течь в ванной? – предположил Джим. – Мы можем поехать к нему домой? – спросил Бруно. – Я могу работать под прикрытием и выступить в роли слесаря! – Он признался! – повторила Хелен. – И больше эти события не повлияют на летние каникулы! – Разве он похож на убийцу? – задал вопрос Бруно. – Во что он был одет, когда признался? – В кардиган и обувь для бейсбола. Джиму понравилось выражение лица сына: глядя в зеркало заднего вида, мальчик скривился, словно съел кислую конфету. – А вообще, бьют ли люди других людей разводными ключами? – спросил Бруно. – Он так и сказал: «бил»? – Да. А какое слово употребил бы ты? – И почему Поппи впустила его? – продолжал спрашивать Бруно. – Ее только что изнасиловал муж, возможно, ей нужна была… – Хватит! – закричала Хелен, напугав сына. – Простите, – произнесла она, взяв себя в руки. – Но вы делаете ситуацию еще хуже, чем она есть. Члены семьи Глью вышли из машины и некоторое время стояли, глядя на дом Раттеров. Внешний вид здания начал меняться, красный кирпич потемнел. Казалось, дом наклонился вперед, так, словно отсутствие тепла и хозяев поколебало его нерушимость. Или же дома, стоявшие по соседству, трясли дом номер двенадцать за бока. А может, дома номер четырнадцать и номер десять больше не могли переносить присутствие воинственного соседа. – Дин скоро вернется? – поинтересовался Бруно. – Отцу Дина еще могут предъявить обвинение в изнасиловании. Даже если убийство и раскрыто, не жди, что твой друг скоро объявится. Мальчик на мгновение задумался об обещании, которое дал Дину. Еще раз взглянув на соседский дом, он последовал за родителями внутрь собственного дома. 15 В гостиной мигала кнопка автоответчика. Мама предложила подогреть остывшую пиццу, но Бруно отказался. Сейчас ему хотелось посидеть одному в спальне наверху. Нарисовать новую карту и проанализировать полученную информацию. Также Бруно хотел снова и снова прокрутить в уме слова Йена Кокса. А больше всего на свете мальчик желал подержать разводной ключ, почувствовать тяжесть орудия преступления в своей руке. Бруно видел, как мама прослушивала автоответчик, держа трубку у уха, затем переглянулась с мужем. – Ну, что случилось? – спросил он. Хелен села на диван возле сына. – Плохие новости, Бру, – начала она, взяв руку мальчика в свою, словно приготовившись забрать из него всю печаль. – Звонила женщина с Сэмли-роуд, она увидела твое объявление о пропавшей кошке. Сегодня утром животное переехала машина. Эта кошка по описанию похожа на Милдред. – Она умерла? – спросил Бруно дрожащим голосом. – Да, Бру. – А у этой кошки есть ошейник? – Не знаю. Но, прежде чем эта женщина отвезет кошку к ветеринару на захоронение, она предлагает нам приехать и опознать животное. Что скажешь? Бруно посмотрел на отца и получил грустное одобрение. – Поехали, – решил мальчик и высвободил руку из маминой ладони. Члены семьи Глью шли цепочкой: Джим впереди, за ним Хелен, замыкал Бруно. По дороге мальчик прислушивался к звукам, издаваемым живыми существами в округе: домашними питомцами, насекомыми, птицами. На крышах домов вопили чайки, во дворах завывали собаки. Когда семья свернула на Сэмли-роуд, Бруно чуть не сорвался, прорываясь через торнадо комаров-дергунов: хлопанье их крыльев было невыносимым. – Держи меня за руку, – сказала мама, когда они подошли к входной двери. Бруно не послушался, взялся за дверной молоток и постучал; из дома донесся лай. Дверь открылась, и Бруно узнал женщину, которая покупала сладости в магазине мистера Симнера. Он видел, как она приобретает батончики из белого шоколада; она говорила, что это для ее собаки по имени Крошка. Бруно, так вежливо, как только мог, сказал, что шоколад – яд для собак и кошек и может привести к учащенному сердцебиению, обезвоживанию и проблемам с пищеварением. В ответ из уст дамы прозвучал смешок, и она поблагодарила мальчика за медицинский совет. Затем женщина проконсультировалась с Крошкой, спросив, повлияет ли эта информация на ее вкусовые предпочтения. Йоркширский терьер при виде сладкого залился восторженным лаем. Женщина заплатила за шоколад, вышла из магазина и с трудом оттащила собаку от витрины, украшенной к Пасхе. – Мы пришли, чтобы опознать Милдред, – сообщил Бруно, едва сдерживая страх. – Она лежит возле гиацинтов. Женщина представилась как миссис Колман. Если она и узнала Бруно, то никак этого не показала. – Идите через сад. Извините за беспорядок. Крошка заполучила мишек моего внука, и теперь весь сад в распотрошенных игрушках. Женщина провела гостей по викторианскому дому, который был очень похож на жилище семьи Глью, разве что стены были выкрашены в сиреневый цвет и везде пахло псиной. Стены коридора были украшены фотографиями Крошки. Некоторые были любительскими: Крошка выбегает из озера или несет теннисный мяч. Другие – явно студийные: миссис Колман и собака сидели рядом, словно муж с женой. Модель со всех этих фото было отлично слышно и за закрытыми дверями гостиной. Силуэт заливающейся лаем собаки был виден через стеклянную дверь: Крошка подскакивала вверх-вниз, как на трамплине. – Не обращайте внимания на Крошку, – сказала миссис Колман. – Гости крайне волнуют ее… впрочем, ее все чрезмерно волнует. – Она кормит собаку шоколадом, – прошептал Бруно родителям, следующим за ним, – а это делает ее убийцей собак! – Тише, – сказала мама и подтолкнула мальчика, чтобы он следовал за миссис Колман через кухню. На патио посредине стола стояла картонная коробка, сверху на всякий случай лежал кирпич. – Я вас оставлю, – с сочувствием в голосе сказала хозяйка дома. – Я немного привела ее в порядок, надеюсь, вы не против. Члены семьи Глью сгрудились вокруг коробки. Джим взялся за кирпич, но Бруно остановил его: – Позволь мне. – Будет лучше, если ты этого не увидишь, – ответил отец. Но мальчик настоял, вертясь между отцом и коробкой. Бруно снял кирпич и открыл крышку. Затем заглянул внутрь. Комок в форме кошки был накрыт синим кухонным полотенцем. Бруно отогнул его и изучил рыжую шерсть. Белые носочки. Белый животик. Он искал черные усы Милдред…