— Меня не интересует слава сама по себе. Я хочу поделиться с людьми своим миром. — А, ну понятно. Слушай, эти байки про «корпоративный колониализм» рассказывали еще полвека назад. Не пора ли сменить пластинку? — Я не надеюсь, что ты поймешь. Мередит, в свою очередь, не надеялась, что дочь ее поймет. Эти болезни лечатся только временем, а его у панк-рокеров часто не так много. Люди такого сорта не доживают до старости. Мередит держала в голове мысль, что ей, возможно, придется хоронить и дочь. — Давай уже к делу. Чего тебе от меня надо? — Я хочу мира. — Ничего себе. А с чего бы это? — У меня… Не так уж много близких людей осталось. Я поняла, что я только теряю их. Больше их не становится. Я хочу попытаться ради разнообразия приобрести близкого человека. Ну или хотя бы самой избавиться от обиды. Ты мой близкий человек. Самый близкий в теории. Хоть и ты это всегда ты. Мередит остановилась напротив Грейс, молча смотрела ей в лицо. — Вот как… Ну что ж, это оказалось не так просто, да? Нелегко переступить через себя. Грейс молча встала из-за стола и приблизилась к Мередит так, что их разделяла пара шагов. — Мама, прости меня… Если сможешь. Взгляд Грейс был прямым, в нем чувствовалась необычайная сила. Мередит на мгновение опешила и растерялась. Либо она превзошла меня в коварстве настолько, что даже я не могу разглядеть в ее словах обмана, либо годы и впрямь придали ей мудрости… Но еще больше потрясло Мередит другое. В тот момент, когда Грейс произнесла эти слова, Мередит почувствовала странную досаду. Она будто потерпела поражение. Она теперь понимала: ее долгом было первой сказать дочери эти слова. Все будто в один миг перевернулось. И теперь Мередит не могла отделаться от мысли, что вражда, тянувшаяся все эти годы, была какой-то нелепостью, унижавшей ее саму. Ей пришлось отвести взгляд. Грейс ее обыграла. Но стоило ли звать это играми? У Мередит не было слов, чтобы ответить. Какой еще ответ, думала она, я могу дать? Она — моя кровь. Мое наследие. Она чуть протянула руку вперед, к дочери, будто делала робкое приглашение. А та несмело шагнула к ней, положила ладони на плечи матери. Мередит обняла дочь. Из-за стола на них со счастливой улыбкой смотрела Дэнни. Малявка оказалась мудрее нас обеих… На следующее утро во время завтрака Дэнни сияла и не могла перестать улыбаться. Мередит и сама украдкой улыбнулась, но так, чтобы племянница не заметила. — Что, празднуешь победу? Обвела меня вокруг пальца, интриганка? Я это запомню! — Тетя, это называется «преступление без потерпевшего». — Ну да, ну да. Победителей не судят, так? Давно вы с Грейс… — Нет, всего пару недель. Может, месяц. — И ты целый месяц вынашивала план? Ты коварная маленькая тыковка! Я ничего не заподозрила даже когда ты уложила меня в постель и трахнула. Я чувствую себя использованной. — Тетя! Дэнни обняла ее сзади и погладила по плечу. По дороге на работу все мысли Мередит были только о дочери. Ее сокровище, потерянное на годы, было возвращено так нежданно и таким до смешного простым способом. Нужно было всего-то сесть и поговорить по душам. Путь, конечно, предстоит еще долгий. И Мередит сомневалась, сможет ли она стать дочери другом, которым никогда не была. Но начало было воодушевляющим: они уже не были врагами. Локард позвонил с результатами расшифровки. — Все готово. — Микки, я тебе говорила, что ты душка? — Сегодня еще ни разу. Я рассортировал все по датам. Дакота снимала разные свои проделки. Чаще всего они проходили в пустыне или в пригородах, в Санто-Доминго, например, в заброшках и гаражах. — Интересно, зачем она это делала? Документировать собственные преступления?.. Нахрена? — Это же Альдекальдо. Может, она готовила материалы на случай своей смерти. Чтобы подсказать своим, кому мстить. Кто разберет этих гребаных кочевников? У них могут действовать какие-нибудь традиции кровной мести. Не мне тебе рассказывать, какими доставучими они могут быть. — И не говори. По моему делу что-нибудь полезное нашел? — Да, сразу несколько записей. Эти штуки покупали у нее мусорщики. Тот парень из Тигриных Когтей взял сразу партию из трех штук. Самым любопытным мне показалась запись с доставкой в Мексику. Ездила не сама Дакота, отправила наемников, но с устройством записи брейнданса. У тебя редактор БД есть? — Да, достался от телефонного парня. Отправь материалы мне в кабинет. Спасибо еще раз, Микки. Не знаю, что бы я без тебя делала. У себя в кабинете она сразу же уселась за ПК и запустила скрипт редактора брейндансов. Одновременно звонила Крепаковски. — Джимми, у меня записи Дакоты о том, как она эти штуки толкала. Я тебя сейчас подключу. — Хорошо. Они начали с самой важной записи. С той, которая вела в Мексику. Запись начиналась в тачке кочевников, она тряслась на дороге. Перед глазами качался брелок, изображавший то ли эмблему их клана, то ли просто крутую звериную рожицу. — Все, я включил эту хуиту. — Не рано? Она не разрядится? — Да похер. В следующий раз пусть Дакота сама едет. Я не особо фотогеничный для такого жанра порнушки. — Ха-ха-ха! — Хы-хы-хы! Джеймс поставил на паузу. — Открой сразу карту Мексики. Возможно, нам удастся сейчас сократить район поисков. Вот эта дорога — две полосы широко разнесены друг от друга грунтовой полосой безопасности, — я знаю, где это. Это отрезок трассы «Мигель-Аумада — Чиуауа», судя по знаку, на котором до Чиуауа сто пятьдесят километров прямо. То есть примерно столько же они проехали на юг от таможенного пункта в Эль-Пасо, Техас. — А ты был там? — Проездом. Брали кое-кого совместно с мексиканцами. Это еще до войны. Могу тебе так сказать: в этих местах если кто-то не хочет, чтобы его нашли, то его не найдут. Не жди, что будет легко и мы с тобой сейчас все раскроем. — Мы же прямо их глазами смотрим. Мы проедем с ними до самого конца. — Просто не расстраивайся, если не все пойдет гладко. Вскоре Мередит поняла, что имел в виду Джеймс. По брейндансу было тяжело толком сориентироваться, прикинуть сколько и куда они проехали. Устройство Дакоты снимало не очень далеко, буквально метров на десять вокруг, не более. С того момента, как они свернули с дороги на грунтовку, понять что-либо становилось очень тяжело. На карте не было всех тех дорог, по которым они колесили. Порой кочевники вообще срезали через пустыню, и ориентироваться становилось еще тяжелее. Ну а тот, кто снимал, смотрел куда угодно, только не на дорогу. То на ботинки свои, то в телефон — переключал песни и листал идиотские новости, то вообще с закрытыми глазами ехал, надвинув на лицо кепку, чтобы солнце не светило. О месте назначения кочевников тоже было сложно сказать что-то определенное. Простой мексиканский городок или деревушка, захолустье. Круг поиска сужался до области от мексиканской границы и до Чиуауа. То есть сотни городков и деревень. Остановились кочевники у беленого каменного забора. На заднее сиденье забрался смуглый пацан, мексиканец. Тот, кто писал брейнданс, специально заглянул в зеркало заднего вида чтобы записать внешность пацана. — Тебе что ли доставка? — спросил кочевник. — Да, сеньор. Вот деньги, сеньор, — парень протянул им мешок. Кочевник заглянул внутрь: в мешке лежали пачки купюр. — Нихуя! Слышь, muchacho, а тебя не пугает, что мы можем сейчас тебя грохнуть и уехать? — Я просто курьер, сеньор. Как вы. Кочевник деньги не пересчитывал, лишь оценил на глаз количество, кивнул своему другу: все в порядке. — Отдай ему товар. Получив знакомый Мередит контейнер с эмблемой Арасаки, шкет вежливо распрощался с сеньорами и покинул автомобиль. Брейнданс на этом заканчивался. — Это он? — спросил Джемс. — Ну, по ощущениям. Это может быть он? — Черт возьми, Джимми, да хуй его знает!.. У моего базар более прокаченный, более зрелый, такой, знаешь, интеллигентный, как у учителя литературы. Говорит без акцента. Скорее всего, это не он. — Я тоже так думаю. Вряд ли такой осторожный тип сам пошел бы забирать свой товар. Можно попытаться найти этого пацана, если узнаем, что это за деревня. Отмотай немного назад. Они снова посмотрели конечный отрезок брейнданса. — Обрати внимание на этот штукатуренный забор. Над аркой ворот распятие. Это может быть религиозное учреждение.