И вот, наконец, свершилось: она рассказала свою историю, которая ничем не отличается от историй других участников группы. Тяжело было. Достаточно. Она наскучила сама себе. – А у тебя? – спросила она. – Были другие маленькие пристрастия или только Игра Воображения в чистом виде? – Игра. Куда уж больше. Кэсси вдруг заметила, что музыка не играла. Сотрудники протирали соседние столики, выключали свет. Из клиентов остались только они. – Нам, наверное, пора. Пусть спокойно закрываются. Она подождала, пока он соберет свои вещи, вело-сумку и шлем, и они вместе поднялись по ступенькам из подвала на улицу. Огромное яркое небо заставило ее заморгать: чувствовалось, что уже поздно, когда они выбрались на улицу из своего «укрытия». Но, в конце концов, уже и должно быть поздно. Хотя почти наступил июнь, и весь вечер будет светло. Они шли пешком обратно к дому, где проходили собрания группы. Оставалось еще много тем, на которые они не могли говорить. Хотелось побольше узнать о Льюисе. И кое-что еще заинтересовало ее. Его запах, теплый и пряный, пробудил воспоминание, некое чувство, почти осязаемое, и ей никак не удавалось вспомнить, пришло оно из Игры Воображения или нет. И она стряхнула это чувство, потому что он был реальным. Льюис был настоящий, и здесь и сейчас было так реально, как она не чувствовала уже очень давно. Тот слой кожи все еще не восстановился, слой, который она утратила на собрании группы, когда подняла руку, чтобы подать ему знак. Сейчас ей был нужен от него какой-то другой знак. Который позволит ей понять, что происходит у него в голове или с телом, под кожей и в мозгу. Она украдкой посматривала на него в надежде, что головокружение вернется и удастся заглянуть в его мысли. Но его глаза оставались слишком темными. Слишком прищуренными. Нечитаемыми. У велосипедной стойки, где стояли их велосипеды, она достала из кармана ключ и отстегнула цепь. Льюис улыбнулся, будто она сделала что-то забавное. – Что? – спросила она. – Удивительно, что ты его запираешь! Вскинув брови, она пристально посмотрела на него. Похоже, первое впечатление о нем все-таки оказалось верным. Запихнув замок в сумку, она повернулась, собираясь вскочить на седло. – Ну да, конечно. Куда уж мне. – Стой, погоди, я не это имел в виду… Смотри, переднее колесо вроде немного не в порядке. Руль хорошо работает? Кэсси оглянулась на Льюиса. Пожала плечами. – Если хочешь, можем поехать ко мне. И я починю его. Она немного помедлила, готовая в любой момент поставить ногу на педаль. И поехать на велосипеде в свою убогую комнатушку, где полночи, не давая уснуть, из квартиры соседа, в дверь которого клиенты стучались в любое время суток, будет греметь музыка. А она будет разглядывать приглашение на похороны Валери и думать об Алане, совсем одна. Думать о поминальной службе через пять дней и о том, как это невыносимо, но все равно она должна пойти. Или в квартиру Льюиса. Всего на одну ночь, совершить ненадолго побег из своей мрачной реальности, который он, кажется, предлагает. Конечно, рискованно. Возможно, поэтому ей так хотелось согласиться. А может, дело в ее любопытстве по отношению к нему или еще гораздо проще. Она начала рассказывать свою историю, в общем-то, приличному мужчине, после слишком долгого одиночества, и в этом заключался весь секрет. Глава третья Раньше Льюис и представить себе не мог другую женщину в своей квартире. Как ее присутствие изменит воздух, заставляя молекулы вибрировать в каждой комнате. Но когда он заварил чай, и они снова заговорили, все стало не так уж плохо. Конечно, они разговаривали об Игре Воображения. Ничего личного. Ничего важного. Она жаловалась на забывчивость как результат того, что Игра сделала с ее мозгом. Он сказал, что у него было точно так же. Она сидела за кухонным столом, совсем близко, можно было дотронуться. И казалась вполне уютной, хотя нет, так нельзя сказать по отношению к ней. Он понял это еще сегодня днем, на собрании, по тому, как сдержанно и зажато она вела себя. Притворившись, что ему и дела нет, он позволил взгляду осторожно скользнуть мимо нее. Но затем почувствовал, что она наблюдала за ним. И когда посмотрел на нее, то понял, что она разгадала его сущность, хотя он не произнес ни слова. Потому что он не произнес ни слова. Некий знак, показавший, что они очень похожи: вот так все просто. За окном небо стало темно-синим, потом черным, и пошел дождь. – Твой велосипед… Может, занести его в дом? Посмотрю его здесь. – Уже довольно поздно. Подождем до рассвета. Посмотришь утром. Она сделала так, как делают девушки, – опустила голову и посмотрела на него сквозь ресницы. И у него свело живот. Он немного потерял навык, но все же знал, что нельзя пригласить девушку домой, часами вести с ней разговоры и после этого ожидать, что ничего не произойдет. Где-то в глубине души он, наверное, все-таки хотел этого. Только когда ее язык оказался у него во рту, он понял, что не хочет. Даже если формально это и не было обманом, все равно казалось неправильным. И ее вкус был неправильным, и запах, и длинные волнистые волосы, и вся ситуация. Но стоило ему отстраниться, она тут же закрылась, и он услышал, как поворачиваются замки и с лязгом задвигаются засовы. – Прости. – Извинение, похоже, не возымело действия, потому что она встала, сложив руки на груди. – За что? Мой косяк. – Она уже шла к двери. Он все испортил… – Подожди, – сказал он, следуя за ней. Положил ладонь ей на плечо, и она смотрела на него так, будто на нее нагадила птичка, пока он не убрал руку. По крайней мере, сейчас она стояла неподвижно. Ожидая услышать его оправдание. – Я виноват. Просто… у меня вроде как недавно закончились отношения. Немного сложно, но… В общем, я не готов. Она пожала плечами, будто ей все равно, и, возможно, ей и правда было все равно. – Нет закона, который запрещал бы тебе передумать. – Она взяла свою куртку. Если он отпустит ее сейчас, все закончится, даже не начавшись. Она больше не захочет видеть его, особенно после того, как он все вот так испортил. И он сказал, не раздумывая, пытаясь спасти положение: – Слушай, ты должна остаться. Она скорчила гримаску. – С какой стати? – Потому что уже поздно. И на улице промозгло. Я просто не могу отпустить тебя в дождь, посреди ночи! – Как по-джентльменски. – И еще хотелось бы продолжить наше знакомство. Мне очень понравился сегодняшний вечер. И наши разговоры обо всем. – Он видел, что она принимала решение. – Прошу тебя. Я лягу на диване, а в твое распоряжение отдам кровать. Она вздохнула: – Ладно, я останусь, чтобы ты не чувствовал себя таким уж виноватым, но не хочу лишать тебя кровати. Мы можем поделить ее, если ты к этому готов? Он предпочел бы диван. Но нельзя отказывать ей во второй раз. – Договорились. Он одолжил ей футболку, и они по очереди приняли душ; она вышла оттуда босая и естественная, и он не понимал, стоит ли отводить взгляд. В ее защитной реакции странным образом сочетались хрупкость и какая-то безразличная уверенность, что заставило его задуматься, не поступала ли она так постоянно. Мысль о ее привычке делить постель с незнакомцами немного уменьшила его чувство вины в сложившейся ситуации. Когда он выключил свет, темнота пришла как облегчение, но теперь каждый звук казался таким громким. Она повернулась к нему спиной, и одеяло натянулось. Ее дыхание, его дыхание. Он лежал прямо, как доска, гадая, чувствует ли она себя так же необычно, как и он. Ожидая в любой момент, что она придвинется ближе, коснется его. Но так длилось недолго, ее дыхание замедлилось, стало глубже. Опасаясь разбудить ее, он лежал неподвижно, забыв, что хотел лечь по-другому. Смирившись с бессонной ночью. * * * Когда он проснулся, было еще рано, остатки сна цеплялись за него. Ему вроде приснилась Кэсси: нежный сон, в котором она не чувствовала себя чужой. Ее голова на его подушке, копна ее волос. Светлых при свете, серых в темноте, светло-серых в полутьме рассвета. На исходе этого сна он позволил себе узнать ее, протянуть к ней руку. Притянуть ее ближе, окутывая их обоих остатками чувства спокойствия и утешения. Понимал, что не стоит так делать, но вдыхал тепло ее шеи, запах ее волос, и все, казавшееся накануне вечером неправильным, теперь стало каким-то знакомым. Глубоким и неотвратимо правильным. Глава четвертая Кэсси ждала Никола на их обычном месте – на травяной лужайке, прямо в центре университетского кампуса. Утро обещало солнце, ранняя дымка только начинала подниматься, поэтому казалось, что края зданий, деревьев, людей мерцали. Мерцание было и внутри нее: взволнованное, жизнерадостное чувство, угрожающее вывести из равновесия. Вчера она отправилась на собрание группы, потому что хотела стабильности. Знакомые лица, знакомый ритуал. А ушла оттуда с противоположным результатом: все изменилось и стало неопределенным. Зато, по крайней мере, несколько часов она не чувствовала себя одинокой. Слишком много совпадений, сказал Льюис, чтобы они встретились вот так. Но совпадения действительно случаются. Они разговаривали, вспоминая обрывки своих прошлых жизней: каково это, в первый раз парить в дюйме от земли, а потом подниматься все выше и выше, представляя себя свободным от якоря гравитации и силой воображения становясь таким легким. Ветер треплет волосы и гладит ступни босых ног, чуть влажных от облаков, обволакивающих твою кожу… и ты кружишься и чувствуешь, как сжимается желудок при виде качающейся из стороны в сторону земли, и летишь очень быстро, будто кресла или кровати, где осталось твое тело, не существует… Они разговаривали, и она чувствовала себя почти в безопасности. Хотя IMAGEN постаралась оставить в ее голове неизгладимый след, откуда им знать, что она делает? Их разговор невозможно было подслушать. Прошлой ночью, с Льюисом, она чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы спать в его постели, спать всю ночь напролет, ну или почти всю. Только один раз она проснулась и обнаружила его руку у себя на бедре, и придвинулась к нему, а он повернулся, обнимая ее. И она спиной ощущала его возбуждение. «Не так уж и сложно», – подумала она, прижимаясь к нему. Его дыхание участилось, но он не убрал руку с безопасной зоны на бедре, не оттолкнул ее, и в конце концов возбуждение прошло, а она погрузилась в еще один приятный сон, самый приятный за очень долгое время. Но чувствовать безопасность еще не значит быть в безопасности. Кэсси сжала губы, уловив сильный горьковатый запах эспрессо, приготовленного Льюисом в его шикарной кофе-машине. Этот запах вовсе не означал, что все так и есть, как казалось. И уж тем более не означал, что им следовало видеться снова. Она отвлеклась от своих размышлений, когда по ее лицу скользнула тень. – Доброе утро! – Никол, не вынимая рук из карманов своего худи, опустился рядом с ней на скамейку. Откинулся назад, щурясь от солнца. – Хороший денек, как тебе? – Держи. – Кэсси достала из сумки сверток и протянула ему. – И что это? – Считай, у нас с тобой встреча за завтраком. А это завтрак. – Квартира Льюиса представляла собой затерянный мирок повседневной роскоши. Кухня в идеальном порядке. Полки набиты продуктами. В специальном держателе – толстый мягкий рулон бумажных полотенец. Круассаны на завтрак. С озадаченным, но довольным видом Никол развернул врученный ему сверток, высвобождая слегка помятую выпечку из пропитавшегося маслом бумажного полотенца. Завтрак никогда не был частью их сотрудничества. – Ха, спасибо, босс!