– Нет, – почти сразу ответил Льюис. И снова коснулся рукой уха. Она была готова поспорить на свой недельный бюджет, что он совершенно не осознавал, что делает. – Ага, и я так не делала. Вот он, выход. Они падали, но падение больше напоминало парение, похожее на долгое, прерывистое дыхание, на беззвучный смех. Льюис улыбался, и эта легкая улыбка делала его глаза еще более раскосыми. Она наклонилась к нему так близко, что чувствовала его запах: чистое белье, мыло, сандаловое дерево. – Спорим, угадаю, что ты выбрал в свой первый раз? – это было ее коронным номером, который уже долгое время оставался невостребованным. – Мы же сейчас говорим не о группе? Она покачала головой. – Ладно, угадывай. Это выбирали все: 94 %, если ей не изменяла память. – Способность летать. Верно? Ему не надо было признавать, что она угадала: сконфуженное выражение лица все сказало за него. Она рассмеялась. Легкая победа, но она все равно чувствовала себя довольной, потому что произвела на него впечатление. – А как насчет тебя? – поинтересовался он, и она снова рассмеялась, качая головой. – Ну, расскажи! – Угадай. Уверена, у тебя получится. – Что? Тоже способность летать? – Конечно. – Она пожала плечами. – Все так делают. Почти все. – М-да, печально, – заметил он, все еще улыбаясь. – Мы такие предсказуемые. Кэсси чувствовала, что ее лицо отзеркаливало выражение его лица, как непривычно приподнялись щеки. Только на самом верхнем уровне, хотела она сказать ему. Да, это было вполне предсказуемо, но, когда ты начинал углубляться в подкатегории, вот где становилось интересно. [Полет >> без поддержки, соло; с крыльями; высота полета: высокая; свойства: спокойствие; дополнительные элементы: невидимость] сильно отличается от [Полет >> без поддержки, группа; без крыльев; высота полета: различная; свойства: острые ощущения, скорость; дополнительные элементы: интерактивность] и так далее… Все, что относилось к Игре Воображения, делилось на подкатегории, но ветвящиеся деревья были длиннее, чем можно представить себе, поэтому и комбинации теоретически бесконечны. Хотелось рассказать ему об этом, чтобы он считал ее интересной и умной, но ей надо было держать себя в руках. Несмотря на схожесть между ними, она не знала этого парня. С другой стороны, он тоже не форсировал события. А просто поговорить с человеком – словно увидеть солнце после долгого дождя. – Никогда не встречала никого, такого близкого по духу. Мне, конечно, неизвестно, насколько мы похожи. И что с тобой случилось. Но твой… – Она замолчала, боясь спросить – облечь свой вопрос в слова. Льюис пришел на помощь: – Уничтожен? Да, а сам я нахожусь под полным запретом. Теперь они говорили едва слышно, склонившись друг к другу настолько близко, что их головы почти соприкасались. – Думала, я одна такая. Так они сказали мне. – Разве они пойдут против своих интересов? Заставляют каждого из нас поверить, что ты одинок и являешься проблемой. Солнце после долгого дождя переросло в нечто большее. Теперь это был подъем Хаара[2]. Открывающий вид на пейзаж, о котором она даже не догадывалась. – Пожалуй, потому, что именно этот момент я так и поняла. Как может получаться у всех по-разному. Они сказали, что дело во мне, что я нестабильная и именно поэтому реагирую таким образом. – Каким именно? – Боже мой! – Она заглянула в свою пустую чашку и прежде чем успела остановить Льюиса, он уже вскочил, чтобы принести еще кофе. С непривычки от кофеина голова шла кругом. Ей уже давно не доводилось посидеть в кафе за чашкой дорогого эспрессо. Она огляделась, дожидаясь его возвращения. Заведение располагалось в подвальном помещении и вызывало у нее какое-то чувство скрытости, несмотря на присутствие других посетителей. Возможно, именно поэтому Льюис и выбрал его. Как такому местечку удавалось оставаться на плаву, когда мир вокруг разваливался на части? Хотя было довольно много людей, у кого есть приличная работа, и они с удовольствием позволяли себе немного пошиковать. Льюис явно относился к таким. – Спасибо, – сказала она, вдыхая завиток ароматного пара, когда он поставил перед ней новую чашку. – Мне кажется, я никогда не пойму кофе до конца. Его запах. Пробовала создать кофе в Игре, но он всегда получался какой-то немного другой. – Она пожала плечами. – И с шоколадом то же самое. – А что с шоколадом не так? – Как он тает. Понимаешь… он не таял. – Отпив маленький глоток кофе, она добавила совсем тихо: – Ты же знаешь, нам нельзя. Во всяком случае, мне нельзя говорить об этом, они заставили меня кое-что подписать. Неужели они… и тебя тоже? Он кивнул. – Ты не работал на них? Льюис пристально посмотрел на нее. – Ты… ты работаешь на них? На Игру Воображения? – На IMAGEN. – Она оглянулась по сторонам, проверяя, что никто не подслушает их. – Не сейчас и никогда больше. Но да, работала. На секунду он затих, переваривая услышанное. – А я был бета-тестером. Я веб-разработчик, и по какой-то причине они предложили нам бесплатную пробную версию, всей технической команде. – Вы были переходным звеном. – Не понял. – Занимали отличное положение, чтобы влиять на поведение потенциальных первых пользователей через повсеместные виртуальные сети. – Она снова произвела на него впечатление. Даже грустно, насколько ее порадовал этот факт. – Эту маркетинговую стратегию я написала. – Ого! Значит, ты виновата в том, что я здесь? – Технически, наверное, да. – Он наверняка пошутил. – Как тебя заставили подписать? Со мной-то все просто, я была у них на крючке. Нарушила условия контракта. Накосячила по полной. Но почему ты согласился молчать? – Я… гм… хакнул их биопрограмму. – На его лице одновременно отразились гордость и смущение. – Ты взломал… Что именно и как? – Понимаешь… я был таким… просто это же мой идеальный мир. – Он перевел взгляд на нее. – Хотелось никогда не выходить из него… А что такое два часа? Да ничто. И каждый раз, когда сеанс заканчивался… в общем, было больно. Знаешь, в буквальном смысле. Больно. Когда тебя выдергивают и бросают обратно в реальный мир, серый и холодный… в ничто… Слушая его, она ощущала, как в ней поднималась волна сочувствия к нему и к самой себе. – Ладно, как бы то ни было, я-то уж знаю. Наверняка. – Извини. – На несколько секунд он прикрыл глаза. Мысленно встряхнулся. – Ну, так вот что я сделал: закрепил свой приемник в режиме работы нон-стоп. Взломал его так… – Льюис помолчал. – Ты насколько разбираешься в технической стороне вопроса? – Знаю, как все работает, понятное дело, пришлось узнать. Но я совсем не технарь. – Короче, я слегка изменил антенну, которая принимает сигналы от IMAGEN, и она стала блокировать сигналы разъединения. И я мог оставаться в Игре столько, сколько хотел. Не вылезал оттуда часами. – Молодец, умно придумано! – похвалила она с искренним восхищением. – Не так уж и умно, как кажется. Чтобы заметить, им потребовалось какое-то время, но, когда заметили, – его голос стал тише и более взволнованным, – они завинтили все гайки. Меня, конечно, забанили. Если бы я попытался зарегистрироваться заново, притворившись кем-то другим, моя ДНК у них в черном списке, поэтому они сразу узнают. Нарушил условия договора об оказании услуг, а это значит, что они могут преследовать меня по закону. Вот так это было, вот так они и достали меня. Я пообещал не болтать, и мне не стали приписывать статью. Все элементарно. Я мог потерять работу, меня могли засудить, даже посадить в тюрьму, если бы они захотели наказать меня в назидание другим. – Он помолчал. – Не знаю, наверное, можно было разоблачить их блеф. Вряд ли им все равно, что эти факты могут открыться: что Игра Воображения вызывает сильнейшее привыкание, что приемник можно взломать. – Он поднял чашку с кофе, но пить не стал. – И нас должно быть больше, понимаешь? В противном случае, ну… слишком много совпадений, согласна? – Каких совпадений? – Мы встретились в группе. Нас же не может быть только двое? – Допустим. Нет, я согласна, не может. – Он был прав. Странно, что эта мысль не пришла в голову ей. – Иначе какое-то нелепое совпадение. – Но они же держат все в секрете? Нигде не услышишь, что у людей развивается сильная зависимость. Об этом не пишут и не говорят. И ты совершенно правильно заметила: они заставляют тебя поверить, что с тобой что-то не так. А на самом деле, по-моему, все наоборот. Ты должна обладать отличным воображением и настоящей преданностью… Игре Воображения, миру, который тебе невыносимо покидать. Она поймала себя на том, что медленно кивает. – Помнишь теорию, что курильщиками становятся только очень целеустремленные люди? Первая сигарета настолько ужасна, что для развития привычки приходится прикладывать немалые усилия. – Да, что-то такое вспоминается. – Кэсси неопределенно пожала плечами. – И это делает нас довольно особенными. – Извини, разболтался. Мне, наверное, не стоило… говорить об этом. А как насчет тебя? Надеюсь, теперь этот вопрос не оскорбляет тебя до мозга костей? – Он рассмеялся, а она и не возражала. Заслужила, потому что была такой колючей. – Мне нельзя говорить об этом, – заметила она. – Но даже если я нарушу запрет, не знаю, смогу ли объяснить. – Попробуешь? Она глубоко вздохнула. Много ли, на самом деле, она хотела рассказать ему? Приглашение на поминальную службу все еще лежит во внутреннем кармане ее куртки, брошенной на спинку стула. Она не хотела говорить об Алане. Как и о своей семье. Даже касаться этих тем. – Ну, идеальный мир, и вдруг тебя выдергивают оттуда. Больно. Как-то так. В общем, все, как ты сказал. Он кивнул: понятно. – Просто получилось, что я стала оставаться дольше. Помню, первый раз… неожиданно было. – Она отчетливо помнила дезориентацию, недоумение, когда мир вывернулся наизнанку. – По правде говоря, я ничего не делала, чтобы так получилось, ничего не взламывала и не фиксировала, даже не знаю, как это делается. Они сказали, что, скорее всего, я изменила привилегии в своем аккаунте, но и этого я не делала. Сама до сих пор ничего не понимаю. И, если честно, самое главное, чего я не сделала, а должна была, – не сказала им. Дошло до того, что ночи я проводила в Игре Воображения, утром шла на работу, а во время обеда, в пустом офисе, находила местечко, где можно вздремнуть часок, пока никто не видит. На следующий вечер все повторялось заново. Наверное, выглядела, как зомби. – Она усмехнулась, хотя ничего смешного в ее рассказе не было. – Я едва могла говорить. Окружающие считали, что у меня нервный срыв, или я не знала, что ответить. А потом в конце концов поняли, что происходит. И… – Она улыбнулась, широко раскинув руки в жесте поражения. – Меня подставили по всем фронтам. По-другому не скажешь. – И поэтому ты стала посещать в группу? – Ты хочешь спросить, было ли что-то еще? Да, чего уж там, много с чем пришлось разбираться… или не разбираться. – Много с чем – это ее сестра Мэг, дети и печальные последствия семейных отношений. Она отогнала эти мысли. – До кучи – период, когда я слишком много пила и все такое, и… сидела вообще без денег, проблем хоть отбавляй… тяжело было.