– Сеанс обязательно должен проходить ночью? – Ночью наибольший шанс отыскать неактивный аккаунт. Большинство пользователей спят. Льюис растянулся на кровати, стаскивая простыню с уголков матраса. Скомкал ее и бросил в кучу вместе со старым пододеяльником и наволочками. Спрашивать неловко, но, пожалуй, в этом был свой смысл. Неправильно, если их тела будут лежать на постели, в которой они трахались. Наверное, он почувствовал то же самое. Во всяком случае, он не спрашивал ее. «И конечно же», – сказал он и принес из сушилки чистое белье. Он взмахнул, расправляя в воздухе свежую хрустящую простыню, и Кэсси поймала ее угол. – Ты уверен? – спросила она. Он замер с вытянутыми вперед руками. – Ты передумала? Его голос прозвучал резко: в нем чувствовалось напряжение. Да какое это имеет значение? Практически никакого. С ней или без нее, он возвращался в Игру Воображения. Вероятно, в этом вопросе выразилось его желание, чтобы она находилась рядом, когда они, оттолкнувшись от края, начнут движение, каждый к своей цели. Она улыбнулась и помотала головой. Наклонившись, он заправил простыню под матрас. – Хорошо. Я тоже. Кэсси заправила простыню со своей стороны, красиво и плотно натянув уголки. – Я вчера разговаривала с Джейком. – Льюис смотрел на нее, словно не понимая, о чем речь. – Из группы. – А, Джейк. Ну, да, конечно. Зачем? – Потому что… как только я поняла, что может произойти, мне резко понадобился совет. Знаешь, я много работала над собой, старалась привести свою жизнь в порядок. – Она взяла наволочку, вывернула ее наизнанку и засунула руки в уголки. Схватив подушку за ушки, она привычным движением стряхнула на нее наволочку. – Ловко ты! – Льюис наблюдал, как она умело справлялась со сменой постельного белья. – Подсмотрела у мамы. И с одеялом так можно. Бросай его сюда, покажу. – И что сказал Джейк? – Ничего особенного, о чем самому нельзя догадаться. Его совет сводился в основном к тому, чтобы я взяла себя в руки. Но потом до меня кое-что дошло. Про группу и прочее… Нам с тобой никогда не приходилось делать то, что делают все остальные: мы никогда не сопротивлялись искушению, потому что его не было. Речь шла только о том, как справиться с утратой. По крайней мере, в моем случае. Утратой Игры Воображения. Да, тяжело, но все равно проще по сравнению с тем, с чем сталкиваются остальные участники группы. И даже сейчас – это я тоже поняла из разговора с Джейком, – я не соскальзываю. Я не сдаюсь. Я делаю этот выбор. Она встряхнула, расправляя, одеяло на кровати и помолчала, давая Льюису возможность согласиться или возразить. Она выбрала Игру Воображения: неужели можно было предположить, что она поступит иначе? Все предыдущие разы она создавала силой воображения такого Алана, какого хотела, ту его версию, в основе которой лежали ее память и фантазия. И он получался настоящим. Теперь она надеялась – верила, – что снова найдет его. В ней бурлило возбуждение, хотелось, чтобы ее поняли и разделили с ней это ожидание. Но с самого ужина, когда, готовясь к сегодняшнему вечеру, они съели совсем немного пасты, Льюис едва ли произнес два десятка слов. Она все время болтала, потому что от предвкушения у нее кружилась голова и язык будто оторвался от нёба. Льюис же был полной противоположностью ей: он снова ушел в себя. – Полностью информирована, – говорила она, – осознаю, что со мной произойдет. Делаю осознанный выбор между тем, что все считают реальным, и тем, что реально с моей точки зрения. И выбираю то, что сама сделаю реальным. – Она замолчала. – Ты собираешься переодеваться? – Переодеваться? На нем были джинсы с ремнем. Она уже переоделась в самую подходящую одежду из того, что нашлось у Льюиса: спортивные штаны и старенькую, мягкую от долгого ношения футболку с изображением какой-то музыкальной группы. – В более удобную одежду. Он оглядел себя. – А, ты про это. Да, переоденусь. Она села на хрустящее свежестью одеяло и внимательно посмотрела на Льюиса. – Итак, я делаю свой выбор, и ты прекрасно понимаешь, о чем я. Ты делаешь то же самое. Льюис закончил натягивать наволочку на подушку. – По-моему… ты, наверное, тоже кого-то потерял. Он аккуратно положил подушку в изголовье кровати. – Это был ее велосипед? Он кивнул, всего один раз. – И она ушла… она умерла? Он опустился на кровать рядом с ней, словно рухнул с огромной высоты. Поразительно, насколько они похожи. Оба потеряли дорогих им людей и снова обрели их в Игре Воображения. Только ее связь реальна, а его – просто воспоминание, память о той, кого уже нет в живых. На глаза навернулись слезы жалости к нему. И она снова – на этот раз искренне – извинилась: – Прости меня, пожалуйста, мне, правда, жаль, что так получилось. – Мне тоже, – чуть слышно ответил он, расстегивая ремень. Чистые простыни. Мягкая одежда. Много подушек. Вода на прикроватных тумбочках, когда они проснутся, умирая от жажды. Мысленно она уже обходила все свои заповедные места, одно за другим. Она готова и совсем близко. И почти слышала его голос. «Кэсси, я жду. Я жду тебя уже целую вечность. Наверху, у водопада. Встретимся там? Если ты веришь в меня. Встретимся там». ЧАСТО ЗАДАВАЕМЫЕ ВОПРОСЫ Вопрос: Безопасна ли Игра Воображения™? Ответ: Игра Воображения™ является результатом более чем десятилетних обширных научных исследований и разработок. Эта передовая биотехнология разработана ведущими специалистами мирового уровня и тщательно протестирована, что гарантирует отсутствие абсолютно любых побочных эффектов. Для использования в Великобритании Игра Воображения™ лицензирована Департаментом инноваций, что является дополнительной гарантией отсутствия нежелательных побочных эффектов. Пользователю обеспечена полная безопасность! Она ввинчивается в ничто, в блаженное отсутствие всего. Она ни в чем не нуждается. Только в том, что есть сейчас. Нет такого понятия, как будущее. Никакого прошлого. Только сейчас. Бестелесная. Свободная. Улучшенная. Обретая свое «я», она всплывает. Она висит в чем-то медленном, похожем на воду, и чувствует, как оно обтекает кожу. Нежное сопротивление несет ее вверх, раздувая волосы, чистое, как воздух, и ее дыхание тоже прохладное и прозрачное, зрение не искажено. Но, глядя вниз, она видит лишь себя. Ей приходится прикладывать больше усилий, чем она помнит по предыдущим сеансам. Если она и ожидала чего-то, так это попасть сразу на их место. Оказаться там с Аланом. Но она одна. Она прощупывает свое сознание и ничего не чувствует. Подключения нет. Вот что значит отсутствие практики! Она открывает рот – пробует на вкус зелень, запах мокрых листьев. «Наверху, у водопада. Встретимся там?» Силой воображения она создала самое начало. Теперь надо поработать над ним. Если она сделает все правильно и… поверит, он будет там. Обязательно будет. Она закрывает глаза и приступает. Сначала вкус и запах: она концентрируется на влажной земле, озоне, мягких травяных нотках растений. Так как она делает все правильно, то начинает вдыхать свежесть воды, которая вызывает желание открыть глаза, но… не сейчас. Еще рано. Далее – ее кожа. Ноги босые, в прохладной траве. Трава приминается под ногами, щекочет лодыжки. Легкий ветерок треплет ее волосы, доносит до нее брызги водопада, легко касается ног. С брызгами появляется звук. Вода стремительно обрушивается на скалу. Она дорисовывает в качестве фона водопад, а сверху дополняет слоем из капель дождя, барабанящих по тугим листьям. В их дроби нет никакого закодированного сообщения. Обычный дождь, ровный и нежный, как ритм ее сердца, естественный, как дышать. Будто его и не нужно создавать. Достаточно просто заметить, что он есть. Заметить. И сейчас она замечает, что улавливает дыхание, сначала слабое, почти неслышное. Его дыхание. Спокойное и медленное, а теперь отчетливее и совсем близко. Она поворачивает лицо. Чувствует его дыхание у себя на щеке. Подстраивает свое дыхание под его, вдох-выдох. Какое-то время они просто дышат вместе. Ей нужно открыть глаза, нужно дотянуться до него, коснуться, но эта мысль выбивает из ритма. Ее дыхание становится более поверхностным и быстрым. Если она откроет глаза, кого она увидит? Он так долго был потерян для нее. Невосполнимо потерян. А теперь он совсем рядом. Она думает о запертой палате, о теле, втиснутом в синий стул с подлокотниками, скрытом под всеми слоями его плоти, и ее веки сами собой закрываются еще плотнее. – Привет, – говорит Алан. – Эй, нет! Не делай так! Не думай о нем. Он не имеет к нам никакого отношения, во всяком случае, здесь. – А что я увижу, если посмотрю? – Не знаю, что ты увидишь. По-моему, это зависит только от тебя. Хочешь, расскажу, что вижу я?