– Что? – не поняла она. – Остальные драгоценности? – для непонятливых объяснил Завьялов. Яна вытянула вперед руки, на каждом пальце которых красовалось по кольцу. – Вот… а остальные дома. – Я не о личных драгоценностях. Недалеко от вас ограбили ломбард. Мы ходим, всех опрашиваем, кто-нибудь что-нибудь видел? Пришли и к вам, знаменитая вы наша Агата Кристи, а вы сидите в украденной короне. Яна не могла не заметить усмешку, промелькнувшую на лице Ричарда. Яна вспыхнула: – Эту корону у нас забыла пациентка. Я тут ни при чем! – И она рассказала, как все было, призвав в свидетели Людмилу Георгиевну и Викторию. – Вечно вы, Цветкова, во что-нибудь влезете, даже украденная корона у вас на голове оказалась! – покачал головой следователь. После этого корона была конфискована, допрос переместился к Людмиле Георгиевне, которую потом увезли в управление для составления фоторобота забывчивой пациентки. Причем следователь никак не мог поверить, что врач возилась с ней целый час, находясь в тесном контакте, лицом к лицу, так сказать, и фактически ее не запомнила. – Как это может быть?! – возмущался следователь, спрашивая доктора еще в кабинете ее начальницы. – А вот так! Я не рассматриваю лица пациентов! Если бы вы спросили, какие у нее зубы! Тогда другое дело! На пятом и шестом слева коронки, на седьмом верхнем слева пломба из амальгамы, на переднем правом резце слегка отколот внешний уголок… – О боже! – возвел глаза к потолку следователь. – Вряд ли мы ее поймаем по пломбе в зубе. …Ричард уехал восвояси. Яна работала с бумагами и ругалась с фирмой – поставщиком медикаментов. К вечеру ее энтузиазм угас, и она захлопнула папку с документами. Лейтенант позвонил ей в пять часов вечера. – Ангелины Михайловой мы не обнаружили, кое-какой фоторобот составили, повесили его и на двери вашей клиники, но вряд ли она придет по этому адресу во второй раз. Да и корона ей явно не нужна, она громоздкая и не очень дорогая, эта аферистка взяла много золота и платины. Нападавших было двое, мужчина и женщина, мужчина ранил охранника. Затем они, вероятно, разошлись и пытались скрыться с награбленным. Очень ловкий ход – пересидеть облаву в кресле у стоматолога, пока тебя ищут. Они все ювелирные украшения рассовали по карманам, а корону несли в пакете. Может быть, сидя в кресле, она подумала, что зря взяла такую громоздкую вещь, и решила ее оставить, или просто ее что-то испугало. И Ангелина Михайлова скрылась налегке, имя у нее, конечно же, вымышленное. После разговора со следователем Яна впала в свое привычное, возбужденное состояние, словно гончая, взявшая след. Ноги сами собой понесли ее за угол улицы, на которой располагалась ее клиника. Ломбард находился в подвале жилого дома и в данный момент был закрыт. Она настойчиво постучала. Железную дверь открыла перепуганная пожилая женщина маленького роста в каком-то мрачном синем халате. – Закрыто! Не видите, что ли?! Чего барабанить-то? – Вижу, мне нужно поговорить с работником ломбарда. – Вы из милиции? – Я – частный детектив, – соврала она. Видимо, на женщину эти слова произвели большое впечатление, глаза ее округлились, а рот приоткрылся. – Надо же… такая молодая женщина и уже детектив… проходите. Из ее слов Яна поняла, что женщина не совсем понимает, что означает такое словосочетание, как «частный детектив», и не знает, что имеет полное право не пускать ее на порог без предъявления соответствующей лицензии и разрешения. – Вы по поводу ограбления? – догадалась женщина. – Расскажите, как все это произошло? – попросила Яна, осматриваясь. Помещение было душным, тесным, столы с размещенными под стеклом украшениями стояли близко друг к другу. Освещение же было ярким и било в глаза. Две витрины были разбиты. Женщина спрятала за спину веник, который держала в руке. – Я тут подмела, хотя мне ваши коллеги и сказали ничего не трогать, но не очень-то приятно ходить по битому стеклу. А мой хозяин только что ушел, позвонить ему? Вы ненамного разминулись. – Нет, не надо! – заверила ее Яна. – Да и ваши милиционеры целый день сидели, все переписывали, тоже недавно ушли. И так доход у нас был небольшой, а сейчас вообще одни убытки! – махнула она рукой. – А вы, извините, кто? – спросила Яна. – Розалия Петровна, – вытянулась женщина, – уже пять лет подрабатываю здесь приемщицей товара, продавщицей и уборщицей по совместительству. – Это же ответственная работа, назначать вещам цены, по которым они могут потом быть проданными. – Э… нет, девушка… – Яна Карловна. – Яна Карловна, я принимаю вещи на комиссию, а определяет сумму залога и цену, по которой вещь будет продаваться, наш оценщик Давид. – Понятно. Что вы можете сказать о серебряной короне? – спросила Яна, принимая хмурый вид, какой должен быть у настоящих сыщиков, по ее разумению. – Бесполезная вещь, – махнула рукой Розалия Петровна и спохватилась: – Ой, что это я! Вы присаживайтесь, Яна Карловна. У вас такая серьезная профессия. Она энергично замахала грязной тряпкой, вытирая стул для частной сыщицы. Яна села на стул, скрестив длинные ноги. – Почему вы называете такую красивую вещь бесполезной? – Во-первых, она уже находилась среди тех вещей, которые не выкупили, и мы уже не несем ответственность за пропажу короны перед ее хозяйкой, а с другой стороны, деньги за нее, то есть залог, был выплачен, и теперь мы должны были получить деньги за ее продажу, то есть при исчезновении короны внакладе остается наш ломбард. Во-вторых, это была непродаваемая вещь, у меня-то глаз наметанный. Я даже могу сказать по виду человека, придет он выкупать свою вещь или нет. Эта корона громоздкая, из серебра, при ближайшем рассмотрении видно, что не хватает двух жемчужин. Да и кому она нужна? Еще могут взять изящную диадему на свадьбу или какое другое торжество, а корону – нет. Зря ее Давид вообще взял. У него тоже бывают ошибки, видимо, оценил ручную работу и полудрагоценные камни. – Корону вам вернут, ее нашли, – сказала ей Яна. – А остальное? – оживилась женщина. – Ищут. – Эх, жалко! Лучше бы все остальное вернули, а корону бы не нашли. – А могу я узнать, кто ее сдал? – вдруг спросила Яна, сама не зная, зачем ей это надо знать. – Конечно, – Розалия Петровна юркнула в подсобное помещение и вернулась с запыленной книгой. – Сейчас поищу, у нас тут все по старинке, без компьютеров. Так, номер у короны был восемь тысяч пятьсот сорок восемь, как сейчас помню. Так, найдем сейчас… – Палец продавщицы заскользил по строчкам, исписанным мелким, неровным почерком. В тишине были слышны только шелест страниц и тиканье старых часов, наверняка антикварных и также когда-то не выкупленных своим владельцем. «Что я здесь делаю? – подумала Яна. – Далась мне эта корона… а потом удивляюсь, почему неприятности липнут именно ко мне. Да я давно уже должна была быть дома с сыном». – Вот нашла! Корону сдала Журавлева Вероника Игоревна в конце декабря, а в мае она была выставлена на продажу, и вот уже два месяца мы не могли ее продать. Я вам об этом говорила. – Есть ее адрес? – щелкнула замком сумочки Яна и, достав записную книжку, записала адрес. – Пожалуй, это все, что я хотела узнать. У меня к вам еще одна просьба, Розалия Петровна… – Что угодно! – воскликнула словоохотливая женщина. – Когда следователи вернут вам эту корону, позвоните мне по этому телефону. Я приду и выкуплю ее. – Хорошо, – взяла бумажку с телефонным номером Яны Розалия Петровна, – только зачем вам она? – Для театральной постановки. Я подрабатываю в антрепризе, понимаете? – Конечно. Такая яркая женщина, как вы, не может все время гоняться за преступниками. У вас должна быть отдушина, я прекрасно понимаю, – заверила ее продавщица, пряча телефон Яны в свой необъятный карман. Яна поднялась по ступенькам из подвала и посмотрела на затянутое тучами небо. Сердце ее было неспокойно, а на душе гадко, что она обманула бедную женщину. «Раз уж эта корона оказалась у меня, то я должна узнать ее судьбу. Это подсказывает мне моя интуиция», – решила Яна, поеживаясь в своем топике с большим сердцем на груди. Она заспешила длинными ногами за угол к своему красному «Пежо». Глава 2 Карл Штольберг обладал всеми качествами, которые могут сводить женщин с ума, но он уже давно не пускал в ход свои чары. Во-первых, он уже успел нагуляться за свою жизнь, во-вторых, он сломал все свои амурные стрелы о Яну Цветкову. Она словно айсберг, повстречавшийся на пути его легкого катера. Эта женщина свела его с ума при всех ее странностях и недостатках. Внешне Карл был высок, атлетически сложен, с правильными чертами лица, с умными темными глазами, белозубой, обаятельной улыбкой и вьющимися светлыми волосами. К тому же он получил блестящее образование, знал несколько языков, разбирался в музыке и живописи. Он был умен, обходителен, умел ухаживать за женщинами, обладал отличным чувством юмора. В общем, он был идеален, такой большой плюс, и Яна часто ловила себя на мысли, что сбежала от него, не желая ощущать себя этаким большим минусом. Его мачеха, практически мать, княгиня Мария Элеонора Штольберг, женщина добрая и жизнерадостная, смирилась с тем, что Карл зациклился на Яне Цветковой. Она поняла, что ни на ком больше не женится ее единственный сын. Видимо, Яна Цветкова была послана Карлу словно кара небесная за всех тех бедных, влюбленных женщин, осаждающих его и отягощающих почтовый ящик Штольбергов сотнями любовных писем. Князь Франтишек Штольберг, мужчина высокий, представительный, был добрейшей души человеком, очень любящим свою семью. В последнее время Карл занимался делами замка, так как отец уже стал стар и у него было больное сердце. Кроме того, у Карла был свой бизнес в Европе, приносящий ему неплохой доход. Львиную долю средств, полученных с казино и ночного клуба, Карл пускал на благотворительные цели. И этими делами он тоже занимался сам. – Дорогой, – заглянула в его рабочий кабинет Мария Элеонора, – разреши тебе представить одну женщину? Виолетта, проходите, пожалуйста, это мой сын Карл. В кабинет вошла высокая женщина лет тридцати восьми в строгом костюме с юбкой до середины колена. Ее светло-русые волосы были уложены в пучок на затылке, на длинном носу располагались большие очки, за стеклами которых поблескивали маленькие, восторженные глазки. – Виолетт из общества русских в Чехии, с которыми ты водишь дружбу, – сказала Мария Элеонора, подталкивая долговязую девицу к креслу, – присаживайтесь, Виолетт. Княгиня произносила ее имя на французский манер. Карл подошел к нескладной гостье и поцеловал руку. – Чему обязан?