– Адерин? Что происходит? – Ты уже видел Валентина сегодня утром? – Нет, – кровь отхлынула от его лица. – Хотя он подсунул мне под дверь записку с просьбой поговорить. Он написал, что должен кое в чем признаться… – он прислоняется спиной к двери, вцепившись в ручку, словно это единственное, что удерживает его на ногах. – Что случилось? Что они сделали? – Только не Валентин, – Верон наклоняется вперед, его голос настойчив. – Мой брат ничего не знал до вчерашнего вечера. Я решил, что пришло время раскрыть свои планы, но его реакция была… – он смеется, хотя его голос дрожит. – Это так благородно, мой маленький брат. Он бы разбудил вас прошлой ночью и рассказал все, если бы я не воспользовался той малой любовью, которую он сохранил ко мне, и не задержал его, – он закрывает глаза, словно от боли. – Пожалуйста, что бы вы со мной ни сделали, пощадите моего брата. Арон не отвечает. Он подходит и встает рядом со мной. Тянется, чтобы взять меня за руку, не говоря больше ни слова. Верон обрисовывает нам точную степень своего предательства, начиная с того момента, когда он впервые встретил Таллис и Зигфрида при королевском дворе в Селонии, и до сегодняшнего дня. Под конец Верон откидывается на спинку стула. Арон отпускает мою руку и начинает расхаживать по узкой комнате. Его голос, когда он наконец заговаривает, дрожит от гнева. – Вы приходили к нам просить убежища, и все это время… Я жалею, что не прогнал вас. Лучше бы я никогда вас не видел, – гортанный звук, издевательский смех, вырывается из его горла. – И подумать только, мы поверили, что Фрайанландия укрывает их, – он присел на корточки перед Вероном. – Посмотрите на меня. Верон отвечает недостаточно быстро; Арон наносит ему удар наотмашь по лицу. – Я сказал, посмотрите на меня, черт бы вас побрал! Верон медленно поднимает глаза, чтобы встретиться взглядом с Ароном, из его нижней губы течет струйка крови. – Может, и Зигфрид убил мою сестру, но вы ему помогли. И если это последнее, что я сделаю как король, я заставлю вас заплатить, – Арон выпрямляется и идет к двери, чтобы позвать стражу. – Подожди… Он оглядывается на меня. – Адерин, если ты собираешься просить пощады… – Нет. Я бы убила его здесь и сейчас, если бы это послужило нашей цели, – я достаю из карманов кинжалы. – После того, что случилось с Одеттой и остальными, я хочу вонзить эти ножи ему в грудь… Верон напрягается, собираясь с духом. – И я бы так и сделала, не задумываясь, – у меня трясутся руки. Я осторожно кладу кинжалы на стол. – Но что, если есть способ использовать его? Способ использовать его отношения с Зигфридом в наших собственных целях? Арон отпускает дверную ручку. – Продолжай. – Верон, будет ли Зигфрид по-прежнему доверять тебе, даже если вы сбежите со мной? Он кивает. – Думаю, что да. Таллис жаждет крови, жгуче, всепоглощающе жаждет власти, способна влиять на умы людей через желание и страх. Зигфрид стремится к власти не меньше, но он более рационален в своем подходе. Он планирует каждую деталь, каждый возможный исход. Именно он поставил Таллис и ее наемников в вестибюле, а людей из Бритиса – на верхушках башен, на случай, если вы решите приземлиться там, а не на частной посадочной платформе. Он сказал мне, что если что-то пойдет не так, и вы сбежите, то я должен последовать за вами и притвориться, что сбежал вместе с вами, пока он не найдет способ схватить вас. Конечно, я не должен был предлагать вам спастись, но я чувствовал себя виноватым, увидев, что Зигфрид сделал с Одеттой и остальными… – он отворачивается от меня. – И все же вскоре я пожалел о своей минутной слабости. Когда я случайно поранился во время нашего полета сюда, это была не случайность. Когда прилетели вороны, я уже собирался притормозить. Сказать вам, что я не могу лететь дальше. Я был совершенно уверен, что вы не бросите меня наедине с Зигфридом. Мой желудок сжимается, когда я понимаю, как близко я была к катастрофе. – Вы – ублюдок, – я чувствую руку Арона на своей спине, он выказывает поддержку. Верон не смотрит на меня. – Мне очень жаль. Все, чего я когда-либо хотел, – это сделать лучшее для своего народа. Я делаю глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться. – Ну и что теперь? Зигфрид ждет от вас вестей? – Да. Я должен собрать информацию о ваших планах, а затем вернуться в Цитадель, прежде чем они пойдут осаждать Эйрию. Я поворачиваюсь к нему спиной. – А что, если мы его отпустим? Он мог бы скормить Зигфриду ложную информацию. – Например, какую? – спрашивает Арон. – Что ж… Предположим, он скажет, что мы договорились о встрече где-то поблизости, с Эорманом из Фрайанландии? Чтобы убедить его присоединиться к нам против Таллис. Если Зигфрид считает, что сможет устроить нам засаду, он воспользуется ею, как думаешь? Арон проводит пальцами по подбородку. – Возможно. Мы должны сделать это убедительно. Что мы можем предложить Эорману в обмен на его помощь? – Брак, – бормочет Верон. На лице Арона мелькает раздражение. – Что? – Эорман хочет еще одно королевство. Дешевле получить его замужеством, чем вторжением. – Но он не может жениться на Адерин. Верон вздыхает. – Таллис и Зигфрид знают, что ваш брак… необычен. Арон скрипит зубами и смотрит на меня. – Полагаю, мы можем поблагодарить Люсьена за это? – к счастью, он не ждет моего ответа. Меньше всего мне хочется обсуждать Люсьена. – Продолжайте. – Они вполне могут поверить, что Адерин после бегства Люсьена будет искать кого-то, кто сможет подарить ей детей. Способ закрепить наследственность. И я думаю, что смогу убедить их, что это правда, если приду к ним в гневе. – Я не понимаю, – Арон оглядывается на меня. – С чего бы Верону сердиться? – Он рассердится, потому что Зигфрид и Таллис уже пообещали ему меня после того, как убьют тебя, в качестве своего рода… – я поднимаю бровь, – награды. – Что? Помочь занять мой трон, а потом сделать мою жену своей наложницей? – Арон оскаливает зубы и делает шаг к Верону, протягивая руку за одним из кинжалов. – Просто позволь мне убить его сейчас… – Подожди, Арон, пожалуйста, – я хватаю его за руку. – Ты можешь сделать с ним все, что захочешь, после того как он нам поможет, – я поворачиваюсь к Верону. – Вы ведь знаете, что они не сдержат своего обещания, не так ли? Если у них будет шанс, они убьют меня. И вас, я полагаю. Неважно, насколько преданным вы себя считаете. Они, вероятно, вторгнутся в Селонию. Он опускает голову еще ниже. – Я был в отчаянии, Адерин. Что еще мне оставалось делать? – Может быть, поговорить с бескрылыми людьми в Селонии? Может быть, не сейчас, но через год – когда они устанут от кровопролития. Есть вещи, которые вы могли бы им предложить – ваш опыт работы в правительстве. Ваши знания о мире. Вы могли бы попытаться решить некоторые проблемы неравенства в вашем обществе, которые в первую очередь подтолкнули ваших бескрылых к восстанию. Или вам никогда не приходило в голову, что ваш король встретил свой конец потому, что просто не годился для правления? Верон молчит. – Как ты думаешь, Арон? Если нам удастся заманить Зигфрида, или Таллис, или даже их вместе в выбранное нами место, возможно, мы сможем задушить зло в его истоке. – Отруби голову, и тело зачахнет? – Это идея. Не думаю, что Бритис или Олорис продолжат сражаться без них. Мы смотрим на Верона. – Если мы сделаем это, – говорит Арон, – и вы предадите нас, я сам убью Валентина. Верон резко вскидывает голову. – Но… я думал, вы любите его. – Я люблю его, – голос Арона одновременно мягкий и резкий, как кремневый нож, завернутый в шелк. – Но я также люблю свою страну. И я люблю свою жену, что бы вы ни думали о природе наших отношений. Так что поверьте мне: если вы причините еще больший вред моему королевству или тем, кто мне дорог, за последствия расплатится ваш брат. Глава четырнадцатая Верон снова падает в кресло. – Я понимаю. Я не дам Таллис и Зигфриду никакой дополнительной информации о вашей деятельности здесь, и я скажу им только то, что вы хотите от меня. Клянусь Жар-птицей и жизнью моего брата. Из прохода доносятся громкие голоса. Арон открывает дверь, а я хватаю кинжал. – Ваше Величество, – говорит Денби, – лорд Валентин настаивает на том, чтобы ему позволили увидеться с вами.