Летия спасла некоторые из наших сокровищ. Я переворачиваю их, рассматривая сквозь слезы, затуманившие зрение. Ее любимые вязальные спицы. Роман, который брат однажды прислал ей на праздник Жар-птицы. Диптих, который Ланселин подарил мне на восемнадцатилетие, с изображением замка Мерл на одной стороне и портретом меня и моих родителей на другой. Яркая брошь из Фриана, которая так понравилась Летии несколько недель назад. И маленький кожаный мешочек. Внутри два кольца. Кольцо, принадлежавшее защитнице Атратиса, моей матери, и мое коронационное кольцо. Я взвешиваю их на ладони, прежде чем кинуть обратно в сумку. Я не сумела защитить свой доминион и потеряла трон. Я не заслуживаю носить ни то, ни другое. А может, и никогда не заслуживала. На следующее утро я просыпаюсь рано. У меня болит голова, поэтому я одеваюсь и спускаюсь через Эйрию туда, где хранятся медикаменты. Кроме тех, кто стоял на страже, никто не проснулся, но мне удалось найти пузырек с настойкой ивы на одной из полок. Я кладу его в карман и иду в главную пещеру, где бьет ключ, чтобы напиться. Приняв лекарство, я остаюсь там, прислонившись к мраморному тазу и слушая, как вода журчит о камень. Пока меня не отвлекают голоса, доносящиеся из соседнего коридора. По-моему, голоса говорят на селонийском. Но даже если я не понимаю слов, я могу сказать, что говорящие сердиты. Любопытствуя, я на цыпочках подкрадываюсь ближе, ныряя в одну из неглубоких складских ниш, которые тянутся вдоль этого коридора. Голоса принадлежат Верону и его брату. Я почти не видела Верона с тех пор, как мы поцеловались. Наверное, я избегала его, а может, мы избегали друг друга. Возможно, он передумал и решил улететь, но не хотел мне говорить. Это имело бы смысл, если бы они с Валентином спорили именно об этом: об ожиданиях Верона относительно будущего Валентина и о привязанности Валентина к Арону. Я уверена, что это так. Я уже собиралась вернуться в главную пещеру, когда Валентин заговорил на моем родном языке. – Я против этого, Верон. Я против всего этого, – его голос низкий, но такой грубый от ярости, что у меня перехватывает дыхание. – После того, что ты мне рассказал, я предпочел бы остаться здесь в качестве одного из них. Я буду говорить на их языке, предложу им свою верность и, если понадобится, умру вместе с ними. Лучше умереть, чем жить, зная, что мой родной брат – убийца! Пауза; все, что я слышу, – это взволнованное дыхание Валентина. – Значит, ты меня предашь? – спрашивает Верон. – А ты как думаешь? Шаги удаляются. Один из братьев ушел дальше в Эйрию. Мгновение спустя я слышу, как Верон ругается. Он кричит вслед Валентину, снова ругается и шагает в мою сторону. Я прижимаюсь к стене, надеясь, что тени будут достаточным укрытием, а он не заметит меня в таком состоянии. Верон проходит мимо меня и направляется к главной пещере. Я колеблюсь, но недолго. В некоторых нишах есть оружие. Я меняю пузырек в кармане на кинжал и спешу за Вероном. Он пересекает пещеру, направляясь, по-видимому, к главному выходу. Я бегу, чтобы догнать его, замедляясь, прежде чем подойти к нему, стараясь, чтобы наша встреча выглядела случайной. – Милорд Верон… Он поворачивается, удивленно моргая. – Ваше Величество. Я… я не мог уснуть. Подумал, что свежий воздух может помочь. – Могу я присоединиться к вам? Мы можем немного прогуляться по оврагу. Он делает глубокий вдох, прежде чем ответить. – Конечно, – в его глазах блестит настороженность. И все же он предлагает мне руку. Оказавшись снаружи, я веду его дальше по ущелью. В такую рань высокие скалистые стены пропускают лишь слабый тусклый свет. Мне приходится пробираться среди валунов, которые тянутся вдоль края пенящейся, стремительной реки. Когда мы оказываемся невидимыми из Эйрии, я поворачиваюсь к Верону. – Адерин… – он кладет руки мне на плечи. Он думает, что я привела его сюда, чтобы поцеловать. – Почему Валентин назвал вас убийцей? Что происходит? Он отшатывается от моих слов, отдергивает руки, но тут же спохватывается и кривит губы в подобии улыбки. – Вы это слышали? – Верон неуверенно смеется. – Мой брат сердится на меня. И возможно… – он пожимает плечами, – возможно, он прав. – Это как-то связано с Ароном? Валентин винит вас в том, что случилось с Одеттой и остальными? Или Таллис захватила кого-то из ваших людей? Еще одно пожатие плечами. И я впервые замечаю темные тени под его глазами. – Валентин во многом винит меня. – Но вы же не убийца… Он наклоняется, чтобы поднять камень. Швыряет его в реку. – Вы в этом уверены? Сомнение, холодное и внезапное, скользит по моей спине. – Вы совсем меня не знаете, Адерин. Вы не знаете, на что я способен, – Верон качает головой и отворачивается. – Хотя я и пытался вам сказать, – он снова смотрит на меня. – Я сделаю все, что угодно, чтобы вернуть моим людям их дом. Мое сердце бьется так быстро, что меня тошнит. – Что вы сделали? – То, что должен был сделать! – рявкает он, его внезапный гнев заставляет меня отступить. – Фрайанландия угрожает вторжением, а вы отказываетесь сделать что-то большее, чем предоставить нам убежище, а между тем у моего народа нет ничего. Ни дома, ни средств к существованию, ни будущего. Ничего, – он делает глубокий вдох. – Я слышал, как вы говорили о своей любви к Атратису. Вы такая же, как я. Валентин называет это предательством, но вы поступили бы точно так же, если бы до этого дошло. Словно зажгли свечу. Или кусочки головоломки сошлись вместе. В моей голове внезапно встают на свои места мелкие детали. Как Верон пытался уговорить нас спуститься на посадочную площадку за моими покоями, хотя я не помню, чтобы когда-нибудь говорила ему, что такое место существует. Дело в том, что Зигфрид узнал его и велел молчать. Мне вспоминаются слова Крэксби: его замечание о том, что фрианская сторона Вобана была полна селонийцев со времен революции. Эорман не укрывал Таллис. Они с братом были при селонийском дворе… Я сглатываю подступающую к горлу желчь. – Вот почему вы не хотели, чтобы мы провели ночь в Рогаллине, вот почему вы так стремились, чтобы мы немедленно вернулись в Цитадель: на случай, если люди леди Виржинии получат известие о вторжении. Вы не хотели, чтобы они предупредили нас. Вы должны были доставить нас прямо к Зигфриду, – Верон не смотрит на меня. – Что они вам обещали? – он не отвечает, и я толкаю его. – Скажите мне! – Как только они займут трон, они помогут мне вернуть Селонию. И тогда мы заключим союз против Фрайанландии. Они обещали мне, что я смогу заполучить и вас. – Вы… – я поднимаю руку, чтобы ударить его, но он хватает меня за запястья. – Послушайте меня, Адерин: вы не сможете победить. Таллис слишком сильна. Слишком… безумна. Если вы хотите положить конец этому кровопролитию, если вы хотите спасти себя и Арона, вы должны отказаться от короны и подчиниться ей… – Подчиниться? Вы что, с ума сошли? – я тщетно пытаюсь освободиться от его хватки. – Вы хотите, чтобы я предала свой народ? Подчинилась тому, кто разрушит королевство, кто уже поклялся убить меня? – Я смогу защитить вас. Идея настолько нелепа, что я смеюсь. – Вы видели, что сделал Зигфрид. Как именно вы собираетесь меня защищать? – Но я не знал, что Зигфрид собирается убить Одетту и остальных, – он повышает голос. – Клянусь. Как только все закончится, я отвезу вас в Селонию. Там вы будете в безопасности, – он притягивает меня ближе. – Я позабочусь о вас. И, может быть, со временем… – Что? Вы думаете, если меня отдадут вам как трофей, как собственность, то, в конце концов, я вас полюблю? Ваш брат прав: вы убийца. И вы такой же сумасшедший, как Таллис. Я никогда не смогу полюбить такого, как вы. Вы мне отвратительны. Глаза Верона сужаются. – Я нравлюсь вам достаточно сильно, чтобы целоваться со мной, – его хватка на моих запястьях становится сильнее, и он тяжело дышит, его рот искривился от боли и ярости. На мгновение – достаточно долгое, чтобы страх пробежал по моим венам и превратил в лед мою кровь, – я задаюсь вопросом, переживу ли это. Река сильно шумит. Услышит ли кто-нибудь, если я закричу? Я пинаю его в голень. От неожиданности он ослабляет хватку, давая мне возможность выдернуть левую руку и выхватить его кинжал из-за пояса. Но я не направляю его на него. Повинуясь инстинкту, я поворачиваю лезвие на себя, впиваясь в мягкую плоть своей груди. – Тогда вам лучше убить меня. Потому что это единственный способ доставить меня в Селонию – мертвой. Я никогда не подчинюсь Таллис. И я никогда не подчинюсь вам. Убейте меня сейчас, и, может быть, у вас будет время сбежать. Ваш брат, возможно, уже рассказал Арону о том, что вы сделали. Капелька пота стекает по щеке Верона, когда он смотрит на меня. Его хватка на моем другом запястье ослабевает. Я отстраняюсь и толкаю его так сильно, как только могу, заставляя споткнуться. Он теряет равновесие на каменистой осыпи и скользит, пока не оказывается наполовину в реке, наполовину на берегу. Но он не пытается встать. Просто лежит, опершись на локоть, обхватив голову руками. Я достаю из кармана свой кинжал и встаю над ним. – Вы ошибаетесь, Верон. Я не такая, как вы. Я бы умерла за Атратис, но не стала бы заключать договор с самим адом, чтобы спасти его. А что касается Арона и меня – мы приютили вас. Мы предложили вам дом, мы дали вам возможность обрести другое будущее. Правда, мы не помогли вам бороться за вашу любимую Селонию. Но вам никогда не приходило в голову, что Селония, которую создали вы и ваши собратья-дворяне, не стоит того, чтобы ее спасать? Он не отвечает. Не смотрит на меня. – Поднимайтесь на ноги. Мне стоит убить вас там, где вы лежите, но мы пойдем к Арону. Это он потерял свою сестру из-за вашего предательства. Если он хочет получить взамен вашу жизнь, я не стану его останавливать. Верон подполз к берегу реки, плеснул немного воды на лицо и с трудом поднялся. – Я готов. Я провожаю его, угрожая острым ножом, обратно по ущелью, но как только мы приближаемся к Эйрии, я прячу оружие в карман. В голове у меня уже складывается план, и я не хочу привлекать к себе или Верону никакого внимания. Эмет, если он жив, еще не добрался до Эйрии, но его лейтенант, Денби, среди темных стражников у ворот. – Где король? – Полагаю, в своих покоях, Ваше Величество. – Отправьте к нему одного из ваших людей и попросите его прийти в башню. Скажите ему… скажите, что я хочу показать ему кое-что важное. Сообщение, которое мы получили, – надеюсь, я напустила достаточно морока, чтобы запутать любого, кто слышит, но не настолько, чтобы Арон проигнорировал мою просьбу. – И я хотела бы, чтобы вы сопровождали нас. Денби отдает приказ одному из стражников, и тот поспешно уходит. Он идет в ногу со мной. В башню можно попасть по наклонному коридору, ведущему вверх и обратно к воротам. Обставлена комната скудно, но она уединенная. Я велю Верону сесть на один из двух свободных стульев. Как только Денби зажигает лампу и закрывает ставни на грубо высеченном окне, я прошу его привязать запястья Верона к подлокотникам кресла. Лейтенант широко раскрывает глаза от удивления, но не оспаривает мой приказ, а Верон не сопротивляется. Наконец я посылаю Денби за вином, хлебом и сыром и прошу его подождать снаружи. Вскоре в комнату входит Арон. Его взгляд скользит от меня к Верону и обратно.