Экипаж тряхнуло, и я подскочила, но Чейни словно ничего не заметил. – Знаешь, почему на твои поиски отправили именно меня? – Благодаря вашей терпеливости и великодушию? Его смешок защекотал мне нервы, словно ногтями. – Не знал, что Дева так дерзка. Я выгнула бровь. – Меня выбрали, потому что я знаю, кто ты на самом деле. Усилием воли я разжала кулаки. – Знаю, кто ты на самом деле по крови. И, смею сказать, знаю куда больше, чем ты сама. – Вот как? Он приоткрыл губы, и я чуть не отшатнулась при виде его клыков – ничего общего с реакцией, которую вызывали у меня клыки Кастила. – Ты понятия не имеешь, почему стала Избранной, но сейчас это не играет никакой роли. Ты все равно скоро узнаешь. – И что же такое я узнаю? Его глаза – калейдоскоп красного с черным – сосредоточились на мне, на моей шее. – Ты откроешь новую эпоху для Вознесшихся. Меня охватило отвращение. – Думаете, я этого уже не знаю? – Вряд ли ты хоть немного понимаешь, что это означает. Но, так или иначе, ты права. Я ранен немного сильнее, чем показываю. Если бы это был не кровокамень, я бы уже исцелился. Уж сколько раз я говорил королю с королевой, что все оружие из кровокамня нужно уничтожить. Но королева беспокоится, что без таких клинков Жаждущие одолеют ее народ. – И нельзя допустить, чтобы уничтожили ваш источник питания, правда? – выпалила я, прежде чем смогла остановиться. – Темный много чего нашептал в твои уши. – Он провел языком по нижней губе. – И, очевидно, он делал не только это. – Неважно, что он делал. – Я улыбнулась так же холодно, как и он. – Имеет значение то, что я знаю, почему стала любимицей королевы. Знаю, что вы собираетесь со мной делать. Знаю, что вы меня не тронете. Я нужна живой, либо чтобы поддерживать жизнь атлантианца, которого вы держите в плену, либо чтобы с моей помощью создавать новых Вознесшихся. Он склонил набок голову. – В одном ты права. Ты нужна нам живой. Не успела я осмыслить услышанное – что я права только в одном, – как он встал и двинулся ко мне. Я отреагировала. Откинувшись назад, я толкнула его в грудь обутой в сапог ногой и отбросила обратно на скамью. Он вытаращил глаза и расхохотался. – Дорогая Дева, в этом нет необходимости. Мне просто нужно глотнуть. Королю с королевой не нужно об этом знать. Это будет нашим секретом. У тебя же хватит ума сохранить его… Я опять лягнула его в грудь. Чейни зашипел от боли. – А вот это вовсе не мило, – зарычал он, а я потянулась за ножом. – Это действительно больно. – Так и задумывалось. – Я вытащила нож уверенной рукой. – Если вы так много обо мне знаете, то поймете, что я умею им пользоваться. Может, этот нож вас не убьет, но заставить пожелать смерти. Он выпучил горящие глаза и поднял руки. – Ну-ну. – Его тон был примирительным и снисходительным. – Нет необходимости угрожать насилием. – Нет? Не сводя с него глаз, я метнулась по скамье к двери. Он следил за моими движениями. – Ты не забыла, на какой скорости мы едем? И о рыцарях? – Я предпочту, чтобы меня раздавили до смерти. По крайней мере, я уйду в могилу, зная, что вы последуете за мной, как только король с королевой узнают, что я погибла из-за вас. Я потянулась к двери… Чейни ринулся ко мне. Я ожидала, что он будет отнимать нож, и подалась назад. Когда он схватил меня за щиколотку, я поняла, что совершила роковой просчет. Он сильно дернул и стянул меня со скамьи. Я ударилась спиной о край сиденья – толчок отозвался в и без того раскалывающейся голове – и рухнула в тесное пространство перед скамьей. Он со смехом потянул меня к себе по жесткому, грязному и мокрому полу. – Бороться бессмысленно. Схватившись за его колено, я села и изо всех сил вонзила нож ему в грудь – прямо в кровоточащую рану. Чейни завыл и начал отбиваться. Его кулак угодил мне в челюсть, моя голова дернулась назад. Перед глазами вспыхнули искры, а он упал на спину на сиденье, схватившись за грудь. Я с усилием поднялась на ноги. Экипаж тряхнуло, я качнулась назад, потом вперед. Вцепившись в плечо лорда, чтобы не упасть, залезла на него. Он извивался подо мной, а потом перекатился, швырнул меня на бок. Я врезалась в спинку скамьи, свалилась на пол. Из легких вышибло воздух. Я начала садиться, но Чейни упал сверху. – Не представляю, как Тирманам удавалось находиться рядом с тобой, зная, кто ты на самом деле, и хотя бы не попробовать на вкус. Пусть ты всего лишь наполовину атлантианка, но кровь у тебя очень мощная. Его вес и вонь одеколона были непереносимыми, удушающими. Он схватил мою левую руку и поднес ко рту. – Я только немного укушу. Тогда проклятая боль в груди утихнет… – Нет! – закричала я, неистово извиваясь под ним. Все годы тренировок исчезли в нахлынувшей панике. Я ударила ногой в днище скамьи не прижатой к полу ногой. Лягнула лорда, пол, сиденье… Но все было напрасно. Зубы вампира прокусили мою кожу и погрузились в плоть. Глава 16 Моя рука горела как в огне. Все тело охватило пламя, такое мощное и всепоглощающее, что я боялась, как бы у меня не остановилось сердце. Я испугалась, что это уже случилось; я сгорала заживо, я кричала, прижимаясь к полу, пытаясь убежать от боли, от того, что происходит, но она заполняла каждый участок моего тела. Я чувствовала, как он тянет в себя мою кровь, с каждым глотком отламывая от меня куски. Это ничем не похоже на то, как меня укусил Кастил. Боль не уменьшалась. Не прекращалась. Она нарастала с каждым ударом сердца. Он застонал и укусил сильнее, вгоняя нижние зубы в мою плоть. Прямо как Жаждущий. Как раньше. Как в ту ночь, когда я была слишком мала, слишком беспомощна, чтобы дать отпор. Экипаж со скрежетом остановился, и от толчка Чейни ослабил хватку. Пламя чуть отхлынуло, и секундной передышки хватило, чтобы мой мозг опять начал работать. Хрипло дыша, судорожно сжала рукоятку ножа. Нож. Он по-прежнему у меня. Я не ребенок. Я больше не беспомощна. Шевелись, Поппи. Шевелись. Чейни опять присосался к моей руке, боль раскаленными углями обожгла кожу. Пришлось преодолеть этот шок, прежде чем он опять затянет меня в пучину агонии. Я замахивалась ножом, вонзая его в спину вампира, снова и снова. Наконец он отреагировал: с бешеным ревом оторвался от моей руки и, отшатнувшись назад и в сторону, потянулся за ножом. Вцепившись в его плечо, я всаживала нож ему в рану, в грудь, в лицо – всюду, куда могла достать, и он рассвирепел – так же, как рассвирепела я. Новой волной боли взорвалась моя рука. моя щека, и перед глазами опять заплясали ослепительные искры. У меня внутри словно что-то лопнуло, и я закричала. Чутье вырвалось и потянулось к Вознесшемуся. Ничего. Ничего. Ничего, кроме моей боли, моей ярости. Она пульсировала во мне, шла через меня, по канату, который протянул мой дар, по всему экипажу, превратившись в осязаемую третью сущность, пока я полосовала ножом щеку лорда. Чейни с воплем дернулся назад. Брызнула кровь, полилась из его глаза и ушей. Я не остановилась. Не остановилась, когда на крышу экипажа обрушился удар. Не остановилась, когда показалось, что снаружи кричат. Я старалась сделать как можно больше дырок в лорде; руки стали скользкими от крови, моей и его, но я продолжала всаживать в него нож, снова и снова… Дверь экипажа распахнулась. Внутрь ворвались холодный воздух и ночь, и эта ночь была разъяренной. Ярость хлынула на меня, настолько мощная, что я в ошеломлении закрыла чутье. А потом Чейни исчез вместе с его сокрушительным весом и приторным одеколоном, но я не могла остановиться. Ослепленная гневом, болью и застарелой, чересчур знакомой паникой, я продолжала бить ножом воздух, ночь, силуэт, заполнивший дверной проем, а потом то, что оказалось надо мной. Пока мое запястье не перехватила рука… – Все хорошо. Тише. Все хорошо, Поппи. Прекрати. Посмотри на меня, – требовал голос. – Посмотри на меня, принцесса.