– О чем? – настойчиво спросил Кастил. – Обо всем этом. Я хочу поговорить с ней наедине. Кастил наклонился вперед, прижавшись грудью к моей спине. – Зачем тебе это? – Тебе в самом деле нужно спрашивать? – ввернул в ответ Аластир, и его щеки вспыхнули – первый намек на подлинный гнев. – Тебе понадобится моя помощь, когда придется убеждать твоего отца и вольвенов, что это достойный брак, что он пойдет на пользу королевству и что ты в самом деле выбрал ее. Ты это знаешь. Думаешь, я соглашусь на содействие, если окажется, что ее вынудили на это пойти? Мое уважение к пожилому вольвену взмыло выше крыши крепости. – Нет. Я не верю, что согласишься, – ответил Кастил. – Если Пенеллаф желает с тобой говорить, я не против. Мое сердце подскочило в груди, но, когда Аластир повернулся ко мне, я кивнула. – Я буду с вами говорить. – Прекрасно. – Аластир натянуто улыбнулся мне и поднялся. – Идем. Прогуляемся. Кастил убрал руку, и я встала. – Просто чтобы ты знал: Пенеллаф не нуждается в защите – она более чем способна за себя постоять. Но с тобой идет мое будущее. Охраняй ее хорошо. От этого зависит твоя жизнь. * * * – Это правда? – спросил Аластир. Он вел меня под руку по узким коридорам крепости. Масляные светильники распространяли неяркий свет и бросали тени на незнакомые каменные стены. – Ты можешь себя защитить? С оружием или без? – И так, и так, – ответила я. – Меня учили обращаться с кинжалом, мечом и луком. А еще я умею сражаться врукопашную. Он посмотрел на меня с удивлением и уважением. – Это необычно для женщин Солиса, а уж тем более для той, кто была Девой. – Необычно, – согласилась я. – Однако я была такой беспомощной, когда погибли родители. Я была ребенком, но и мама тоже не могла дать отпор. Если бы могла, то, может, она бы выжила. Я просто… Я больше не хотела быть беспомощной. Так много людей, особенно женщин, никогда не имели возможности научиться себя защищать. Им приходится полагаться на других – на Вознесшихся, – и я… Я начинаю понимать, что это еще больше усиливает абсолютный контроль Вознесшихся над людьми. – Но они позволили тебе учиться сражаться? Я представила реакцию герцогини или герцога на такую новость и тихо рассмеялась. – Нет. С моими опекунами случился бы припадок. Но, если честно, я всегда думала… – Что думала? – спросил он, когда я замолчала. Не знаю, стоит ли этим делиться, но что-то в Аластире способствует моей непринужденности – возможно, то, что он так сильно напоминает Виктера. – Я всегда думала, что королева Илеана одобрила бы, если бы узнала, что я умею сражаться. Не знаю, почему я так считаю. Просто… королева, которую я знала… – Это не та королева, которую знают другие, – закончил он, и я кивнула. – У людей много разных сторон. Даже у Вознесшихся. Как ты научилась сражаться? – Меня тайком учил один из моих личных охранников. Его звали Виктер. – К горлу подкатил ком и оставался там, когда я рассказывала Аластиру о нем и о риске, который он взял на себя. – Он был мне как отец, и я… боги, я так по нему скучаю. Аластир остановился, когда я заговорила о Виктере, но мою руку не выпустил. – Похоже, он удивительный человек. – Был удивительным, и я… – Я сморгнула подступившие слезы. – Он должен был жить. Он поймал мой взгляд и произнес: – И он умер от рук Последователей, которые подчинялись принцу Кастилу? Как ты смогла с этим справиться? Как? У меня внутри что-то оборвалось. Я с этим и не справилась. – Не думаю, что когда-нибудь смогу это забыть. – И тем не менее ты влюбилась в Кастила? Может, он и не сам держал меч… – …но они убивали от его имени, – договорила я за него. – Я знаю. И Кастил знает. Он знает, что несет ответственность, и я знаю, что он из-за этого потерял сон. – У меня пересохло во рту, когда я сказала: – Это было тяжело, но на мои чувства к нему никак не повлияло то, что случилось с Виктером. Ложь довольно легко сорвалась с моего языка. Наверное, слишком легко. Сердце сжалось. В ближайшее окно бился ветер. – У нас с Кастилом ничего не было легким. Когда мы познакомились, я считала его совершенно другим человеком, но даже тогда начала в него влюбляться. – Боги, это правда. – И вот мы здесь. – Да, вот мы здесь. Аластир улыбнулся сомкнутыми губами и, убрав мою руку с локтя, взял за кисть. – Я знаю Кастила с рождения, как и его брата. А до того знал его отца и мать еще дольше. Я помню, как королева была замужем за другим королем, – тихо произнес он, и одно это сказало, что он гораздо старше, чем я предполагала. – Кастил мне как сын. Он и в самом деле был бы мне сыном, если бы судьба не рассудила иначе. – Что вы имеете в виду? Морщины вокруг его глаз стали глубже, а мой дар внезапно стал давить на кожу, реагируя на неожиданную перемену его эмоций. Страдание было таким сильным и свежим, что дар вырвался. Я открылась, не в силах его удержать, и напряглась от смятения, которое клубилось в вольвене и перешло ко мне. Его горе ранило так глубоко, что стало трудно дышать. Я пустила в ход другую сторону дара, уменьшая боль. – Ты знаешь, что Кастил уже был влюблен? Вопрос так меня поразил, что я оборвала связь, но все равно ощущала в горле резкую горечь. – Да, знаю. Это и все, что я знаю. Что он был влюблен. – Он говорил тебе, что когда-то был помолвлен? Я потеряла дар речи и просто покачала головой. На лице Аластира появилась слабая, печальная улыбка. – Я не удивлен. Он редко о ней говорит, как бы я ни пытался завести о ней речь. И, если честно, я не помню, когда он в последний раз даже произносил ее имя. Я не могу его за это винить, как не должна и ты. Она – рана, которая зажила, но все равно это рана. Он… – Аластир посмотрел в сторону, его плечи напряглись и снова расслабились. – Он будет сильно недоволен, если узнает, что я говорил с тобой о Ши. Честно говоря, я сейчас перешел черту. Но тебе нужно знать, почему я так удивился, узнав о вашем обручении. Я не думал, что Кастил когда-нибудь еще позволит себе такие чувства. – Он встретился со мной взглядом. – И тебе нужно знать, почему я надеюсь, что он искренне заинтересован в этом браке и его мотивы идут из сердца, а не от отчаянного стремления найти брата. Даже не знаю, что в его рассказе больше всего меня потрясло. То, что Кастил был помолвлен – с вольвенкой, что он был влюблен в девушку, которой совершенно очевидно нет в живых, или что Аластир хочет, чтобы наш брак оказался настоящим. Я прочистила горло. – Ши была вашей дочерью? Он кивнул. – Да. И, как ни странно, я тебя едва знаю, но ты напоминаешь мне ее. Она тоже часто говорила откровенно, вызывая гнев окружающих. И она была способна при необходимости защитить себя. – Он усмехнулся. – Я бы предположил, что это одна из черт, которая привлекла в тебе Кастила. Которая, так сказать, позволила ему видеть сквозь вуаль. Понятия не имею, что об этом думать. – Когда она… умерла? Как? – Это было довольно давно, за много лет до твоего рождения. – Его слова в очередной раз напомнили, сколько лет Кастилу. – Она моя дочь, но ее смерть – не моя история, не мне ею делиться. Это история Кастила. – Он поймал и удержал мой взгляд. – И я очень надеюсь, что однажды он поделится с тобой этой историей. Я считала, что горе Кастила связано с пленением его брата, но уже обнаружила, что отчасти его источником было и то, что с ним делали. А теперь задалась вопросом, сколько в этой печали связано с дочерью Аластира. – Мне жаль, что так вышло с вашей дочерью, – сказала я совершенно искренне. – И я ничего не скажу. – Я не возражаю, если скажешь. Откровенно говоря, я надеюсь, что он поговорит с тобой… поговорит с кем-нибудь о ней. Я – последний человек, которому стоит говорить с ним о Ши. – А почему вы рассказываете мне об этом? Эта тема не из тех, которые я могу с ним обсуждать. – Да. По крайней мере, сейчас. Я надеюсь, что однажды он откроется и поговорит с кем-нибудь, даже если не со мной. А рассказал я потому, что Ши не была изнеженной барышней. И я вижу, что ты тоже не такая. Но я надеюсь, что ты не настолько похожа на нее, чтобы не просить помощи или отказываться, когда в ней нуждаешься. – Он похлопал меня по руке. – Я всегда буду верен моему королевству, богам и Да’Нирам, но даже если бы у меня никогда не было дочери, я бы не смог просто стоять и смотреть, как молодую женщину используют против ее воли. Война жестока. На ней всегда бывают потери. Но в брачных делах нет нужды в жестокости, и я этого не потерплю. Мое сердце опять заколотилось. Может ли он это уловить?