– С чего ты решила, что тебе отвратительно само мое существование? – Его глаза блестели, а на губах играла легкая улыбка. – И хотя ты так вежливо просишь, боюсь, если я отпущу твою руку, то либо я, либо Киеран окажется в смертельной опасности. Киеран кивнул. – Трусы, – прошипела я. – Кроме того, мне нравится держать тебя за руку. Кастил прикусил нижнюю губу – прикусил клыками. – Мне плевать, что тебе нравится. И я не могу поверить, что ты серьезно спрашиваешь, почему ты мне отвратителен. У тебя проблемы с памятью? – Думаю, память у меня превосходная. Киеран, а ты как считаешь? – Ты почти ничего не забываешь, – ответил тот. У меня из ушей едва не повалил пар. – Помимо того, что ты мне лгал, похитил и собираешься отдать за выкуп, ты весь день держал меня взаперти. Чем это лучше того, как всю мою жизнь поступали со мной Вознесшиеся? Теплота и насмешка исчезли из глаз Кастила, уступив место льду. – Потому что сейчас это ради твоей безопасности. Я хрипло рассмеялась. – А они разве не это же утверждали? На его челюсти дернулась мышца. – Разница в том, что они тебе лгали, а я – нет. – Некоторые рискнут жизнью, чтобы отомстить Вознесшимся, – добавил Киеран. – Он старается тебя защитить. – Для чего? – Я наградила обоих испепеляющим взглядом. – Чтобы я оставалась в живых, пока не придет время меня продать? Кастил выгнул бровь, но ничего не сказал. Гнев и смущение – опасная смесь. Я в ярости от того, что весь день просидела взаперти, и смущена тем, что они оба знают, как я реагирую на Кастила – как легко отзывается мое тело. – Ты ничем не лучше Вознесшихся. Кастил не двигался. Киеран ничего не говорил. Молчание затянулась так надолго, что от неловкости мое сердце заколотилось. Мне не следовало такое говорить. Я поняла это в тот момент, когда слова сорвались с языка, но не могла вернуть их обратно. – Мне нужно тебе кое-что показать, – вымолвил Кастил и практически поднял меня со скамьи. Он двинулся вперед, таща меня за собой через пиршественный зал. Мою руку он держал крепко, но не больно. Я старалась не отставать от его широкого шага. – Я не хочу видеть ничего из того, что ты собираешься показать. – Ты и не захочешь это видеть. Никто не хочет. Но тебе нужно это увидеть. Озадаченная этим заявлением, я оглянулась через плечо. Киеран остался сидеть, облокотившись на стол и вытянув перед собой длинные ноги. Он помахал мне. И тогда я сделала кое-что, чему меня научил Йен. Я видела, как этот жест показывают друг другу гвардейцы – иногда в шутку, а порой в гневе. Жест считался неприличным, и я никогда в жизни так не делала. Я показала Киерану средний палец. Вольвен запрокинул голову и громко, от души расхохотался. Кастил оглянулся на меня и, подняв брови, скользнул взглядом по Киерану. – Хочу ли я знать, что ты сейчас сделала? – Не твое дело, – проворчала я, чувствуя, как горят щеки. – У тебя сегодня прекрасное настроение. – Я начинаю сомневаться в твоих умственных способностях. Ты держал меня… – Целый день взаперти в комнате. Знаю, – оборвал он. Мы как раз вышли в пустой коридор. – Я бы предпочел этого не делать. Веришь или нет, но мне неприятна идея держать тебя под замком. Я хочу ему верить. В самом деле хочу. Но я не настолько наивна. – Тогда ты мог просто не делать этого. Он издал сухой смешок. – И дать тебе возможность сбежать, неподготовленной и без защиты? Ни за что. – Я не собираюсь убегать… Кастил опять рассмеялся, на сей раз так же заливисто, как и Киеран. Я решила, что вполне могу взорваться, а мы как раз вступили на общую территорию. Здесь есть люди, и я не представляю, о чем они подумали, когда мы с Кастилом прошли мимо них. Полагаю, один из нас или даже мы оба выглядели так, словно готовы ринуться в бой. Мужчина у двери открыл ее для нас, и Кастил вывел меня во двор. Я понятия не имею, куда мы направляемся, но все равно рада, что он не отвел меня обратно в комнату. Тогда бы я точно проиграла. Метель немного улеглась, и снег медленно падал легкими, пушистыми хлопьями. Мы побрели через двор по сугробам высотой в несколько дюймов. – Зачем мы идем в лес? Интересно, не следует ли мне встревожиться, хоть я и знаю, что мертвая я ему не пригожусь? – Мы не зайдем далеко. – Он замедлил шаг, чтобы я могла идти рядом, и оглядел меня. – Тебе холодно? Я покачала головой. – Мы не задержимся, – пообещал он. Я подняла руку и сразу отвлеклась на снег. Я смотрела, как он падает и тает на моей коже. Через миг я осознала, что Кастил пристально смотрит на меня. Я закрыла ладонь и опустила руку. – В Масадонии ведь бывает снег? – тихо спросил он. – Он тебе нравится? Мы дошли до края леса. – Для Девы было бы неслыханно возиться в снегу. Мы вступили под деревья, и я нахмурилась. Снег припорошил большие участки земли, а в просветах между деревьями намело высокие сугробы. – Но я несколько раз видела его, когда удавалось выбраться ночью. Пару раз с Йеном. Один раз с Тони. Тони. Я почти пожалела, что подумала о ней, – так защемило сердце. Боги, я по ней скучаю. Она – вторая дочь преуспевающего торговца, ее в тринадцать лет во время Ритуала отдали ко двору герцога. Ее приставили ко мне в качестве своего рода компаньонки, но она была для меня гораздо больше, чем камеристка. Я часто беспокоилась, что наша дружба для нее – не более чем обязанность. Но теперь я знаю: она любила меня искренне. – Когда выпадал снег, похоже, из замка выходили все до единого, – продолжала я. – Поэтому выбраться незамеченной не всегда получалось. – Жаль. Нет ничего более мирного, чем прогулка по снегу. Кастил замедлил шаги, а затем остановился и выпустил мою руку. Ладонь еще покалывало от прикосновения. Я сложила руки на груди, а он наклонился. – В Атлантии бывает снег? – В горах бывает. Он поднял тяжелую ветку и смел небольшой слой снега с какой-то деревянной двери в земле. – Мы с братом частенько выбирались в горы, когда знали, что там выпал снег. С нами ходил Киеран, а иногда… и другие. – Он потянул за железный крюк и поднял дверь. – Я неплохо играю в снежки. Я уставилась в тускло освещенную яму. В полумраке проступили каменные стены и земляные ступени. – Йен учил меня лепить снежки, но я уже много лет их не кидала.