Чёрт… чёрт, что ж ты делаешь? – Рафаэль! – Мира ударяет по двери и дёргает ручку. – Какой интересный поворот событий, может быть, мне сейчас на твоих глазах продемонстрировать, какой способ я избрал следующим. Давно у меня не было жертв насилия, – шепчет Карстен. – Только через мой труп, – так же отвечаю я, пока Мира долбит по двери. – С удовольствием, Рафаэль, – он достаёт из кармана брюк мою «бабочку» и раскрывает её. – Будешь истекать кровью, слышать её крик и слёзы и медленно умирать. – Хорошо. Я согласен, – одними губами произношу, обрывая жуткие видения в своей голове. Я слаб. Ничего не смогу сделать, если он её затащит сюда и начнёт насиловать. А он может. Такой, как он, не имеет ничего святого и не пожалеет её. Убьёт… – Рафаэль! Я выбью эту дверь! – Кричит Мира, ударяя уже ногами по ней. – Открой и не впускай её. Сделай так, чтобы она тебя возненавидела сильнее, но, если обманешь, кара будет смертельной. Для неё. Для твоего друга Белча и его шлюхи. А ты наблюдателем станешь, – Карстен указывает на дверь, а сам направляется в ванную комнату, заходя внутрь и оставляя щёлку, чтобы всё слышать. Сглатываю от отчаяния и направляюсь к двери. Делаю глубокий вдох. Завербован. Теперь официально я принадлежу им. – Что ты хочешь? – Шиплю я, распахивая дверь в тот миг, когда Мира уже заносит ногу, чтобы снова ударить. Волосы растрепавшиеся, лицо бледное, в глазах страх. Видеть её такой я не в силах. – Впусти меня… – Нет, – отталкиваю её, перебарывая сильнейшее желание орать: «Беги отсюда». Только вот её найдут. Её вернут. А я уже буду мёртв. – Что хочешь, ещё раз спрашиваю? Я занят, и для тебя у меня нет времени, – избегаю смотреть в её наполненные болью голубые глаза. – Что хочу? Ты стрелял, чёрт возьми! Ты убил лошадь! Ты… – Ты хочешь знать, зачем я это сделал? С удовольствием расскажу. Я целился в тебя, Эмира Райз. Я ненавижу и тебя, и то, что со мной произошло из-за тебя. Я хочу, чтобы ты умерла и больше никогда не воскресла в моей памяти. Я хочу этого больше всего на свете. Ты самое жалкое существо, но тебя выбрало моё сердце. И я вырву твой образ из него любым способом. Не подходи ко мне больше, это был предупредительный выстрел, следующий попадёт прямо в цель. Ты мне не нужна, а вот помощь твоего папочки очень. Вряд ли он поверит в то, что я тебе только что сказал, ведь я уже говорил с ним. Он намерен тебя оставить здесь, и я буду рядом с тобой всегда. Буду следить за тобой и портить твою жизнь. А теперь пошла вон отсюда и забудь сюда дорогу, – хлопаю дверью и жмурюсь от невыносимой боли в сердце. Прости меня… умоляю прости, но выбора у меня нет. Я должен тебя защитить. Должен. Прости… никто нам с тобой не поможет. Мы одни. Ты и я. Прости меня… Ударяю кулаками по двери и внутри скулю. Но чем дальше я от неё здесь, тем лучше. Прости меня… прости… – Вот это понимаю драма получше любого кинематографа. Так красиво. Так ярко. И так жестоко. Что ж, раз между нами больше разногласий нет, то приступим к исполнению нашего плана. Добро пожаловать, Каратель, в число Всадников Апокалипсиса нашего королевства. Мы тебя ждали, – приговор звучит за спиной, а сердце угасает с каждым ударом. Оно отторгает все чувства, чтобы ни о чём и никого не жалеть. Стать рабом – самое худшее, что есть в нашем мире. Рабы умирают. Всегда. И я сегодня умирал с каждым словом, брошенным в лицо единственной девушке, которую любил и буду любить. Это моя кара. Я заслужил её, раз позволил себе влюбиться. Глава 33 Мира Постукиваю ногтями по столу, глядя на монитор компьютера, и не могу сосредоточиться. Слова Рафаэля, так глубоко засевшие внутри, продолжают крутиться в голове. Прошло уже два дня, отменили завтрашний бал в честь Хэллоуина, запретили устраивать любые увеселительные мероприятия на территории университета, изъяли алкоголь из бара, а я всё думаю о том, почему он так хотел убить меня. И я бы поверила этому, если бы не чувствовала подвоха. По его бегающему взгляду поняла, что-то не так. По бледному лицу и дрожащим губам, когда он всё это произносил. По ощущению, словно он хочет скорее выпроводить меня. По страху, явно читающемуся в его глазах. И, вообще, по внешнему изнурённому виду и слабо трясущемуся телу. Есть несколько вариантов, объясняющих то, что заставило его так резко измениться. Первый – мой отец. Второй – наркотики. Третий – всё вместе. Как бы я ни хотела ненавидеть Рафаэля за всё, но не могу. Я уверена, что права в своих суждениях, и меня это сильно печалит. Обрубить что-то внутри я не в силах. Запретить себе думать о нём – не в силах. Углубляться в свои ужасающие с каждым вздохом мысли – не в силах. Мне абсолютно плевать на то, что сейчас происходит в доме сестринства, в братствах и с обычными студентами, напуганными до сих пор выстрелами при сдаче нормативов, как и смертью лошади. Чужой лошади. Ничего не складывается. Что-то я упустила. Да и поведение Карстена тоже было очень подозрительным: прийти ко мне, пока я сплю, чтобы просто посидеть рядом и вызвать страх очередного насилия. Хотя он сообщил о том, что не собирается уезжать, как и не оставит попыток изменить моё мнение о себе. Его тон, глупости, которые он нёс… не складывается. И есть четвёртый вариант причин случившегося с Рафаэлем, – Всадники. Они могли и его припугнуть. Капкан. Вот попала-то. – Мира, – в мою спальню врывается Сиен, и я оборачиваюсь к ней, не вставая из кресла. – Что случилось? Лак закончился или у кого-то месячные начались? – С усмешкой спрашиваю её. – Ха-ха, остроумием не блещешь. Зайди на сайт, – кривится подруга, и я возвращаюсь к компьютеру, без интереса открывая браузер. Очередные слухи и едкие статьи про мои навыки ублажать парней в постели? Даже неинтересно. И я ожидала увидеть очередную гадость, но никак не чёрный экран с надписью: «Заблокировано». – Что за чушь? – Хмурюсь я. – Вот и я об этом. Сайт работает с тех времён, когда, вообще, появился интернет в мире. И никто не знает причин… – Да и плевать. Это к лучшему, меньше грязи будет, – щёлкаю по крестику на экране и пожимаю плечами. – Но это ненормально, Мира. Администрация заблокировала сайт, который существовал столько лет. И нет никаких объяснений. Ничего. Все в шоке. – Конечно, в шоке. Где же им ещё черпать вдохновение, чтобы поливать людей грязью. Это всё, Сиен? Я пытаюсь завершить проект, мне его нужно сдать в понедельник, – бросаю на девушку быстрый взгляд. – Тебя это не волнует? Как и не волнует то, что бал, к которому мы так тщательно готовились, запрещён? Да и, вообще, творится что-то неладное! – Возмущается она. – Не волнует. Ни одно, ни второе, ни третье, ни десятое. Мне плевать. – И то, что здесь был Карстен, якобы по семейным делам, тоже не волнует? – Ни капли. – Ты врёшь. Что-то происходит, и я знаю, что ты сейчас закрываешься в себе и думаешь об этом. Помимо этого, Рафаэль уехал к твоему отцу, – приподнимаю удивлённо брови. Я этого не знала. – Откуда такая информация? – Белч сказал. Он ему позвонил и попросил нас быть рядом с тобой, не выпуская из поля зрения. Значит, есть причины, чтобы он волновался за тебя, – вот ещё один повод усомниться в словах Рафаэля. Отец. Он явно что-то придумал или же решил наказать меня за полное игнорирование его личности. Но тогда бы мне позвонил Грог с нотациями. Хотя… если запрещено, то запрещено для всех. – Я довольно взрослый человек, Сиен, чтобы за мной приглядывали, – замечаю я. – Приглядела, когда лошадь тебя сбросила? Приглядела, когда у Рафаэль откуда-то взялся пистолет, и он начал стрелять! Пистолет, Мира! То он у Оливера, потом у тебя, а теперь у Рафаэля! Это ненормально! Тебя кто-то убить хотел, ты же это осознаёшь? – Взрывается Сиен, чуть ли не подпрыгивая на месте. – Не убить, а что-то донести до меня. А что, я пока не знаю. И это связано с Рафаэлем. Это угроза, тайное послание, боюсь, что оно от Карстена. Что-то вроде предупреждения не подходить к нему, не думать о Рафаэле или другая чушь. Пистолет был передан Рафаэлю моим отцом, в этом я не сомневаюсь. Я уже пережила тот случай, и больше о нём говорить не хочу, – отрезаю я. – Классно, просто классно, Мира, ты придумала. На тебя совершено покушение, и если бы не Рафаэль, то ты бы погибла или получила травмы, превратившие тебя в калеку! А ты и говорить не хочешь! – А что говорить, Сиен? Это уже случилось. Всё, поставили точку и двигаемся дальше. Я уяснила урок и разгадала послание, да и никакого желания подходить к этому ублюдку нет. Так что я прошу тебя оставить меня одну и дать завершить доклад и расчёты, – взглядом указываю ей уходить, и Сиен, зло фыркая, вылетает из моей спальни. Беру телефон и быстро набираю номер Грога. Он не отвечает. Пишу ему сообщение о том, что требую чёткого отчёта о планах отца, и объяснить то, почему он дал пистолет Рафаэлю, да и, вообще, к чему мне нужно быть готовой. Вряд ли Грог ответит, но стоит попробовать. Мало мне проблем с Карстеном и Всадниками, так ещё и папочка вставляет ножи в шины моего велосипеда. Поднимаюсь и, на ходу выключая свет, подхожу к окну. Всматриваюсь в тихую улицу, и надо же, братства тоже молчат. Хотя бы это мне нравится. Оливер делает вид, что ему безразлично всё, что происходит сейчас. Даже после моего падения с лошади, неожиданного появления Рафаэля с пистолетом, он не пришёл ко мне и не спросил, как я себя чувствую… да, и как-то не обидно. Я просто поражаюсь его глупости. Он до сих пор не выбросил никого из братства, а Карстен не любит, когда его «просьбы» не выполняются моментально. Боюсь, что Оливер ответит за это в ближайшее время, причём ответит очень жестоко, иначе это были бы не Всадники. Дом сестринства затихает, я запираю дверь на замок и ложусь спать, но вот уснуть не могу. Мои мысли постоянно возвращаются к словам Рафаэля и тому, что он сейчас у отца. Что они задумали? Не может папа вызвать его просто так, ради предоставления отпуска или же чего-то подобного. И если учесть то, что Рафаэль после всех событий до сих пор здесь, то отец намерен оставить его надолго. Промучившись до утра, но так и не найдя никакого ответа, спускаюсь вниз и встречаю всех девушек, собравшихся на пробежку и зарядку. Университет ещё спит, часть студентов выехала в Женеву для встречи с родителями или же просто для развлечений, которые на территории университета теперь запрещены. Осенняя погода давит пасмурным небом, отчего настроение становится ещё хуже. Расстройство девочек по поводу отмены бала также не прибавляет мне радости, и смотреть на их плаксивые физиономии уже порядком надоело. Возвращаюсь к себе в комнату, вновь садясь за проект. Весь день проходит спокойно и очень тихо, это меня напрягает. Тишина – плохо. Тишина – смертельно. Тишина – новая боль. Грог так и не удосужился ответить на моё сообщение, Сиен не появляется у меня, но я слышала её доносящийся снизу голос, подбадривающий девочек и предлагающий им всем вместе смотреть шоу по телевизору, а затем сделать маникюр. В общем, со стороны всё не так плохо, но внутри тяжело. Понедельник встречает меня дождём и прохладой, поэтому приходится отменить пробежку и перенести зарядку в дом. Все расходятся на занятия, и я тоже. Первым у нас занятие по этикету ведения бизнеса, на котором мы должны смотреть обучающий фильм. Поглядываю на пустующее место Рафаэля, и нехорошее предчувствие гложет меня. Может быть, я даже скучаю. Может быть, я страдаю без него. Может быть… – Скучно так, – тянет Сиен, сидящая рядом со мной, пока нудный фильм транслируется на натянутом перед нами экране. Эта пара у нас общая. Аудитория полностью заполнена, но большинство студентов спит на партах, кто-то играет в телефоне или планшете, кто-то завтракает. Поворачиваюсь к ней и усмехаюсь. – Не зови неприятности, они именно этого и ждут, – шепчу я. Мой мобильный, лежащий на столе, вибрирует, а затем у всех студентов происходит то же самое. Фильм резко обрывается. Хватаю телефон, как и все остальные под шипящий звук и попытки преподавателя понять, что случилось. Мои глаза расширяются от удивления и ужаса, когда на экране высвечивается сообщение: «Новые правила нашего королевства». Переглядываюсь с испуганной Сиен и перехожу по ссылке, ведущей на наш студенческий сайт. Всё тот же чёрный экран, только вот теперь на нём появилась рамочка с отпечатком кровавой ладони. Моё сердце от страха ухает куда-то вниз, и я сглатываю. Метка Всадников. Чёрт… – Доброе утро, дорогие наши студенты, – раздаётся искажённый голос из динамика. Поднимаю голову, как и все находящиеся в аудитории. Ребята затихают. Сиен хватает меня за руку и сжимает её, когда мы видим на экране четырёх человек в костюмах, похожих на облачение членов «Ку-клукс-клана», но у каждого из них свой цвет. Белый. Красный. Чёрный. Оранжевый. Четверо! Их четверо! – Боже, – шепчет Сиен. – Мы вернулись, чтобы вновь напомнить вам, кто стоит у власти в нашем королевстве. Ваши проступки и грехи превысили допустимую норму, и с этого дня вы подчиняетесь нам, Всадникам Апокалипсиса. С этой минуты мы будем следить за вами и вводить новые правила обучения и проживания на нашей территории. Те, кто не согласен с этим, могут немедленно уехать, но боюсь, что вряд ли вам это позволят. Так что у вас больше нет иного выбора, как только следовать всем нашим законам. Распутство. Пьянство. Жестокость. Насилие. Травля. Всё это теперь будет… – Карстен делает паузу, я легко могу его узнать по чёрному конусовидному капюшону, да и чёрный цвет ему под стать, – увеличиваться в немыслимой пропорции. Наказания и поощрения – вот наш метод. Бороться бесполезно. Поклоняться разрешается. С этой минуты вы все будете под нашим чутким и властным контролем. Мы недовольны вашим поведением, как и действиями. Пришло время отвечать, – на экране картинка плывёт, и раздаётся шипение, а затем как ни в чём не бывало продолжается обучающий фильм. Шум и гам. Крики и побег некоторых студентов из аудитории. Страх и шок. Всё это создаёт суматоху и хаос, а я сижу на месте с быстро бьющимся сердцем от осознания жуткого будущего. Четверо… – Мира… чёрт, Мира, они… они вернулись, – заикаясь, паникует Сиен, дёргая меня за руку. Свет в аудитории включается, преподаватель старается утихомирить всех, как по громкоговорителю раздаётся голос месье Леду: – Уважаемые студенты, прошу вас пройти в основной зал третьего корпуса для экстренного собрания. Началось. Я знаю наперёд, что там будет. Внутри нет страха от понимания того, что никто нас не защитит. Внутри лишь жалость и ужас, сжимающий сердце. Собираю рядом с собой всех девочек из сестринства, закидывающих меня вопросами, отчего я лишь качаю головой и прошу их пройти за мной. Мест для студентов просто нет, кто-то стоит, бурно обсуждая происходящее, кто-то сидит друг у друга на коленях, сотрясаясь от страха. Да, для новеньких или же для тех, кто, вообще, не знал о Всадниках это глубокое потрясение. Всадники Апокалипсиса – тайное общество, сейчас вышедшее на свет. Вот это меня пугает. – Тише, пожалуйста, – месье Леду поднимает руку, наклоняясь к микрофону. – Ничего страшного не произошло. Многие из вас несколько минут назад видели странную запись, некоторым из вас она пришла на мобильные телефоны. Хочу вас успокоить, в стенах нашего заведения вы в полной безопасности. Это лишь шутка наших студентов, которых мы уже вычислили и намереваемся наказать, – ложь, сказанная с улыбкой. Поджимаю зло губы. – Не принимайте близко к сердцу то, что вы услышали. Никаких Всадников Апокалипсиса не существует, а подобное уже происходило в нашем университете. Но это быстро уничтожалось на корню. Я собрал вас для того, чтобы вновь напомнить о наших нововведениях. В данный момент из-за постоянного пьянства и вашего безобразного поведения мы ввели свои правила и запрет на проведение увеселительных мероприятий, пока вы все не возьмётесь за ум. Пропуск занятий или же отсутствие хотя бы на одной из пар по вашему расписанию будет расцениваться, как прочерк во всём дне. Чем больше минусов, тем меньше у вас баллов, тем сложнее будет сдать экзамены, тем быстрее вы попадёте в список студентов на отчисление из нашего заведения. Мы надеемся, что вы оставите в прошлом свои безумные увлечения и начнёте заниматься тем, для чего ваши родители и привезли вас сюда. Учиться. На сегодня все занятия отменены по причине случившегося и некоторых сдвигов в вашем расписании. Получить новый распорядок занятий вы сможете после четырёх часов дня на нашем официальном сайте, как и скачать новый материал. На этом я заканчиваю собрание и прошу вас разойтись по своим домам и комнатам и подумать о том, что вы будете менять в себе, – возмущённые голоса студентов сразу же заполняют помещение.