Но подругам показалось, что дело не столько в упадке интереса Запада к нашей стране, сколько в интересе самого копииста к бутылочке сливянки, которая стояла рядом с ним на рабочем столе и к которой он регулярно прикладывался. Так что к семи часам вечера он был уже в состоянии, когда лучше лечь спать. Одним словом, лыка не вязал. И подруги охотно доставили пьянчужку по нужному адресу до его продавленного дивана и отправились к следующему и последнему из их списка кандидату. Впрочем, это оказалось не так уж просто. Вершкин Игорь Львович был неуловим. Весь день подруги звонили ему со своих телефонов, но автоответчик неизменно просил оставить свое сообщение. Девушки сообщения оставляли, просили художника связаться с ними при первой же возможности. Даже намекнули, что это дело жизни и смерти, а также возможность большого заработка. Но эффекта пока что они не дождались. И наконец около девяти часов вечера Вершкин прорезался в эфире. – Вы мне звонили? – явно позевывая, спросил он. – Ну так я вас слушаю! – Мы хотели поручить вам сделать копию одного полотна. – Да? В данный момент я очень занят. Работы по горло. Но если вам не срочно… – Совсем не срочно! – Тогда подъезжайте, – снизошел мастер. – И если у вас что-то нестандартное, то лучше привозите саму картину, а не ее репродукцию. – Вы работаете только с оригиналами? – Могу написать и с репродукции, и даже с фотки в мобильном телефоне, но и цена будет несколько выше. Да и за качество работы я в таком случае ответственности не несу. – Как это? – Если картина известная, я напишу ее вам так, что даже специалист отличит мою копию только после спектрального анализа красок и других процедур. Но если я этой картины в глаза прежде не видел и хороших репродукций ее тоже нигде не найти, то что я могу вам сказать? Вряд ли копия получится идеальной. И все же подруги почувствовали, что этот Игорь Львович их последний шанс. Они поехали к нему. И первое, что они увидели в его мастерской, – это был портрет длинноногой страшной тетки в бесформенном балахоне и с каким-то серым и помятым лицом. – Это же Ольвия! – ахнула Леся первой. – Это ее портрет! Тот самый, который для нее написал какой-то Ники. – Автор этой работы – сам Никас Сафронов! – хвастливо произнес копиист. – Смело могу сказать, что копию с этого шедевра мне пришлось писать по фотографии с мобильного телефона! И он показал не самого лучшего качества фотографию. – А что вы хотите? Эта картина экспонировалась всего несколько раз. Я лично ее прежде никогда «живьем» не видел. И я сразу предупредил клиента, что за конечный результат не ручаюсь. Очень трудно рисовать, имея под рукой лишь любительское фото клиента. – Вашего клиента? Вот этого? И Кира сунула под нос копиисту фотографию Витязя. Тот взглянул, смутился, отвел глаза и зачем-то соврал: – Нет, впервые вижу. – Зачем вы лжете?! – возмутилась в ответ Кира. – Ведь невооруженным глазом видно, что врете! И картина эта нам хорошо известна. И ее обладатель! – Картина находится в частной коллекции. – Вот именно! А ваш клиент задумал подменить оригинал в коллекции на вашу копию. Попросту говоря, хотел украсть дорогостоящую картину знаменитого мастера. – Ничего не знаю. – Может, и не знаете, но догадываетесь. – Я не могу отвечать за те действия, которых не совершал сам! – парировал копиист. – Вам очень повезло, что эта ваша копия не оказалась на стене в квартире обладателя оригинала, – мрачно произнесла Кира. – Тогда у вас было бы множество неприятностей, вы уж мне поверьте. На лице мастера появилась самодовольная ухмылка, мол, мои копии там уже давно висят! Но Кира его самолюбование легко изничтожила на корню. – А еще я могу вас огорчить. Ваш клиент мертв! Платить вам больше никто не будет. И кто его убил, неизвестно. Но понимаете, чем конкретно для вас это может обернуться? Судя по лицу копииста, он сделал какие-то далеко не лестные для себя самого выводы, потому что от его самодовольства не осталось и следа. Физиономия жалобно искривилась, а сам он заныл: – Мне плату за аренду помещения для мастерской надо платить. А свободных денег у меня нет! Видите, сейчас приходится работать вовсе на дому. А разве для настоящего мастера такое возможно? Тут и света недостаточно, и вообще, сплошные неудобства. Художник обвел вокруг себя рукой, и девушки невольно проследили за ним. Да уж, художнику не позавидуешь. Живет он плохо. Честно говоря, свиньи в иных фермерских хозяйствах и то живут в большей чистоте. – Надо же довести квартиру до такого непотребного состояния! Всюду были грязь, пыль, незаконченные полотна вперемешку с засохшими кистями, заплесневевшими бутербродами и пустыми пивными бутылками. Сей напиток художник, должно быть, хлестал для вдохновения. Но так или иначе, а убираться за собой нужно. Тогда и жизнь не будет такой беспросветной. – А потом за кисти, за краски, за все материалы надо тоже платить, – ныл хозяин этой запущенной наполовину квартиры, наполовину мастерской. – На жизнь что-то я должен себе отложить. Без работы мне каюк! А тут такой заказ! Я не мог отказаться. Правда, клиент платил немного, но зато стабильно. – Вот этот? И Кира во второй раз сунула под нос мастеру фотографию Витязя. И теперь копиист кивнул: – Ну да. Это он. Говорите, его убили? – Убили. – Это точно не я! – поспешил откреститься от возможных неприятностей мастер и, ткнув пальцем в серое чудовище на холсте, заявил: – Вот, например, за эту работу мне еще даже не заплатили! Что же, последний аргумент показался подругам весомым. Зачем убивать хорошего заказчика, который к тому же еще не расплатился? Такое могло произойти только в том случае, если бы между мастером и его заказчиком возникли глубокие и непреодолимые противоречия. Но судя по всему, между ними царил мир, покой и дружеская гармония. Один малевал копии, не задаваясь вопросами, зачем это нужно клиенту, а другой вешал копии на место подлинников. И наверное, планировал неплохо на этой операции заработать. – Я ничего не знал о намерениях моего заказчика. Куда он потом девал мои копии – это его дело. Так что я ни при чем! – повторил художник, нервно скрещивая руки на груди. – Может, вы и не убивали Добрыню. Но вряд ли в милиции вас похвалят за то, что вы поставляли покойному копии украденных им картин. – Но я же ничего не знал! – Это вы будете в милиции доказывать. Собирайтесь. – Постойте! Куда собираться? Зачем? – Поедете в милицию. Мы обязаны вас препроводить к следователю. – Зачем же так сразу и к следователю? – занервничал еще больше художник. – Честное слово, я ни сном ни духом. Парень пришел ко мне по рекомендации одного очень уважаемого специалиста в нашем деле. Если бы не это, я ни за что не стал с ним работать. – Почему? – Мне он не понравился, – признался художник. – Лицо, знаете ли, такое благородное в чисто русском духе. А глаза бегают. Очень не люблю людей с бегающим взглядом. Так и жди от них какой-нибудь подлянки. Что же, чутью этого человека оставалось позавидовать. И очень жаль, что он не послушался своего внутреннего голоса и стал сотрудничать с Витязем. Теперь было совершенно неизвестно, чем обернется это сотрудничество для самого художника. Запросто могут обвинить в сообщничестве с вором и похитителем картин. Тот все равно уже мертв и возразить ничего не сможет. Кажется, сам художник тоже это понимал, потому что как-то затосковал. – Ну что за невезуха? – горестно воскликнул он. – Всю жизнь мне не везет! В кои-то веки получил хороший заказ, так и тут подстава оказалась! Лоб его прорезали печальные складки. Подруги смотрели на него с сочувствием. Ну и влип мужик! Даже если они ничего и не расскажут про него следователю, то тот все равно начнет искать, кто же писал для Витязя копии картин. И конечно, при должном усердии выйдет на этого копииста. Хотя… Если следователю быстренько предъявить убийцу, то он может и забыть про этого горе-художника. Зачем ему какая-то тощая синица, если он получит жирного журавля прямо в руки? – У вас есть единственный выход из положения, – сказала Кира. – Вы должны помочь нам поймать настоящего убийцу вашего заказчика. – И тогда следователь оставит вас в покое! – Думаете? – оживился художник. – Ну конечно. Ваше участие в следствии обязательно зачтется. Менты ведь тоже не звери. Поймут, что вы писали картины, понятия не имея, куда Добрыня их потом пристраивает. – Правильно! Мне-то он сказал, что мечтает создать собственную небольшую коллекцию шедевров русской живописи. Кира заметила, что выбор самих картин должен был бы насторожить мастера. Ведь он не был новичком в мире искусства и наверняка знал, в чьей именно коллекции находятся эти полотна. – Да ну что вы! – воскликнул художник, даже взмахнув руками. – Откуда мне это было знать? Говорите, полотна висели у Георга Давидовича? Поразительно! Но я никогда не имел счастья быть приглашенным к нему в гости. Как говорится, рылом не вышел, чтобы быть в числе приглашенных. Видимо, оба художника хотя и принадлежали к одному цеху, но вращались в совершенно разных кругах. Георг имел успех и признание. Он был зван на международные выставки и обласкан вниманием элиты. Также Георг имел достаточно средств, чтобы приобретать для своей собственной коллекции дорогие шедевры живописи. А бедный копиист едва зарабатывал своими копиями себе на хлеб с колбасой. О том, чтобы у этих двоих было что-то общее или чтобы эти двое дружили и ходили друг к другу в гости, не могло быть и речи. – Предположим, что вы не знали, для чего вашему заказчику понадобились эти копии… – Я действительно не знал! Копиист казался вполне искренним. Что же, тем лучше для него. – Хорошо. Вы не знали, чем занимается ваш заказчик. Но в ваших же интересах, чтобы убивший его человек был пойман. – Я бы и рад стараться, но что я могу? – Но вы ведь общались с убитым на протяжении долгого времени. – Почти три месяца. Он появлялся у меня раз в неделю или раз в десять дней и приносил очередную фотографию, с которой мне надлежало сделать копию. Говорил, что берет их из журналов по мировому искусству. Врал, как я теперь понимаю.