– Один денек. Часов в семь я встречаюсь с друзьями в отеле, мы вместе ужинаем. – В отеле! – воскликнул Фергюс, откинувшись на стуле с блаженной миной. – Класс! Я никогда не был в отеле. Элиот поцокал языком, выказывая свое раздражение. Он и без того робел перед девочкой, а его еще и перебивают… – А что? – спросил Фергюс, снова наклонившись над столом. – Ты, можно подумать, был? Элиот предпочел не отвечать. Когда Фергюс задавал такие вопросы, разговор грозил зайти очень далеко. – А что ты делала здесь? Уайтчепел – не первое место, куда идут туристы. – Я пришла повидать подругу. – Она такая же миленькая, как ты, твоя подруга? – насторожился Фергюс. Сэм поперхнулась, закашлялась и поставила чашку на стол. – Надеюсь, что нет, – прыснула она и, видя озадаченное лицо Фергюса, расхохоталась. Тот не понимал, что он сказал смешного, у этой девчонки и впрямь чердак не на месте. Элиот же с нетерпением ждал продолжения. – Я хочу сказать, она намного старше. Это пожилая дама. Разочарованный Фергюс повернулся к продавцу кебабов, загипнотизированному покачиванием бедра солистки с ослепительной улыбкой на экране. Элиот никогда не встречал такой девушки, как Сэм. Сразу было видно, что она культурная, не иначе, из другого мира. Ему казались бесконечно очаровательными ее акцент и тембр голоса. Внезапное прикосновение пальцев девушки к его руке подействовало на него как легкий электрический разряд. – Элиот, можешь сказать, где находится Нельсон-стрит? Он открыл свой телефон, нажал на иконку навигатора. Сэм наклонилась, чтобы лучше видеть, когда он увеличил масштаб большим и указательным пальцами, чтобы показать ей дорогу от входа в метро. – Ты, – заметил он, – если искала эту улицу, когда тебя обчистили, уже шла в другую сторону. – Под этим снегом я ничего не видела на экране. И пальцы замерзли. Плечо Сэм прижалось к его плечу, и Элиот пустился в многословные объяснения, чтобы это продолжалось как можно дольше. Он чувствовал дыхание девушки, вдыхал запах ее волос, и было сладкой пыткой сдерживать себя, чтобы их не потрогать. – Ладно, – сказал Фергюс, бессовестно вторгшись в их уединение, – думаю, она поняла. Ничего сложного. Вообще-то, – пояснил он, повернувшись к Сэм, – это суперпросто. Выходишь на Уайтчепел, идешь напротив на Кавелл и упираешься прямо в Нельсон-стрит. – Хочешь, мы пойдем с тобой? – спросил Элиот, не обращая внимания на отчаянную мимику приятеля. Сэм дернула подбородком с нескрываемым облегчением. Сама себе в этом не признаваясь, она еще ощущала стресс после нападения. Даже есть не могла. – Вам не трудно? – Лично я свободен… У меня на сегодня ничего не намечено. – На другие дни, кстати, тоже… – мрачно добавил Фергюс, косясь на тарелку Сэм. – Ты не ешь свою самсу? – Бери, – предложила она, отодвинув тарелку, – я больше не хочу. Она встала и с кошельком в руке пошла расплачиваться. Повар даже не заметил, как она подошла. Завороженный кадрами, он был на другом меридиане, преодолев полдюжины часовых поясов. Он уже воображал себя на месте героя-любовника в шелковом тюрбане, с украшенной каменьями саблей на поясе, и протягивал руки к принцессе, чтобы проворковать ей про свою любовь. Напевая вполголоса их дуэт, он машинально протирал губкой раковину, устремив взгляд на пламенеющие отсветы дворца, озаренного светом свечей. Он, кстати, отдаленно походил на героя, то же раннее брюшко, те же лоснящиеся усы, те же брови, красиво выгнутые двумя черными дугами. Сэм вовсе не хотелось отрывать его от грез, она и сама чувствовала на себе взгляд Элиота, и наивное восхищение в его глазах странно ее волновало. Она вздрогнула, когда Фергюс хлопнул ладонью по стойке, чтобы привлечь внимание повара. Тот, недовольный, быстро повозил тряпкой, почесал ухо, нажал кнопки на кассе, выбил чек, дал сдачу и без единого слова вернулся в страну белых слонов. На улице еще похолодало. – Ты всегда такая? – спросил Фергюс Сэм, застегивая молнию своего бомбера. – Какая? – Ну, не знаю. Ты стояла там у стойки, ждала и молчала, я думал, тоже в фильм вперилась. – Мы никуда не спешим. – Странная ты девчонка. Как будто паришь в невесомости. А надо иногда приземляться. Они доехали на метро до Уайтчепела, пересекли бульвар и пошли вниз по Кавелл-стрит. Втянув голову в плечи и сунув руки в карманы, девочка стучала зубами от холода, но Элиот не решался взять ее под руку и прижать к себе. Он даже подумал было снять свою военную куртку и набросить ей на плечи как накидку, что казалось ему высшим изыском, но испугался упасть в глазах Фергюса, который посчитал бы, что после такого рыцарского обращения можно в лучшем случае отправляться в психиатрическую лечебницу. Он лишь ускорил шаг, чтобы согреться. – Номер дома хотя бы у тебя есть? – пошутил Фергюс. – Не держи меня за дуру, – отбрила его Сэм. 7 Они остановились у трехэтажного дома из темного кирпича, скромного и банального, ничем не отличающегося от соседних. Теперь, когда они пришли, Сэм ужасно боялась разочаровать свою подругу. Все фразы, которые она заготовила заранее, куда-то улетучились, примерно так же было в ее первый визит к психологу. Она так и видела себя перед его дверью, оцепеневшую от страха и готовую к суровому приговору о незначительности своей персоны. – Ты уверена, что это здесь? – спросил Элиот. Она достала блокнотик. – Да, да. – Имени нет. Позвоним? Сэм тщетно давила на кнопку звонка. – Она живет одна? – Да. – Попробуй еще раз, может быть, она не слышала. Новая попытка тоже не увенчалась успехом. – Или она работает, – предположила Сэм. – Она всегда включает музыку, когда работает. Фергюс, поморщившись, смерил взглядом фасад. – Не знаю, что она слушает, но не рэп и не техно. Даже басов не слышно. – Баха, – пробормотала Сэм себе под нос. Она позвонила еще раз, дольше. Ответа не было. Сэм отлично помнила последнее письмо Мэдди. Если однажды окажешься в Лондоне, заходи ко мне. Предупреждать заранее не надо, я обожаю сюрпризы. Просто позвони в дверь. Я всегда дома, можно сказать, никуда не выхожу и буду очень рада тебя видеть. Ей и в голову не пришло усомниться в этих словах. Тем более что они были написаны на бумаге с подписью внизу. Красивым наклонным почерком, изящным и энергичным. У самой Сэм почерк был куда более неуклюжим. Диана, ее мать, так и говорила, что Саманта «пишет как курица лапой». «Мне же не приснилось, – думала она, – это было написано черным по белому. Нельзя же так отпираться от своих слов». Ей было горько и обидно. – Окей, – сказал Фергюс. – Не ночевать же нам здесь. Извини, Сэм, но, прежде чем являться к людям, принято звонить. Ясно, никого нет дома. Ты идешь, Элиот? – Этого не может быть, – пролепетала Сэм.