Голос Нильса в трубке с трудом пробивался сквозь гомон, но Сэм с облегчением услышала ответ, которого ждала: – Не волнуйся, я всё сделаю. Только перезвони мне, когда что-нибудь узнаешь. – Спасибо, daddy! Сэм узнала нескольких пассажиров, смотревших на электронном табло следовавшие одно за другим объявления об отмене рейсов. Служащий аэропорта вызвал в толпе волну, подняв табличку с номером их рейса. Все устремились к нему, как стадо. Бранились, толкались локтями, лишь бы подойти первыми. Сэм не пришлось идти дальше, фаталистическое выражение лица служащего, его бессильные жесты, ярость одних и досада других ясно дали ей понять, что у нее нет никаких шансов добраться до Амстердама в ближайшие часы. Колесики чемодана нечаянно прокатились по ногам сердитого пассажира. – Да вы что! Совсем спятили? – прорычал он, хватая девушку за руку и выпустив в ее адрес залп юридических угроз. Это был ее сосед из самолета, тот самый, что пил и храпел весь полет. Сэм высвободилась с гримасой отвращения и ускорила шаг, а вслед ей неслась ругань. Толпа, потолок, крики и стук тысяч нервных шагов– молоточков закружились у нее в голове. Она бросилась к туалетам, дыхание зашкаливало, в бронхах свистело. Там тоже была давка. Сэм порылась в рюкзаке, нашла спрей вентолин, поднесла ко рту и вдохнула облачко лекарства, закрыв глаза, прижавшись спиной к фаянсовой плитке, чтобы не сползти на пол. – Дженнифер, – выдохнула она, вдруг заметив в зеркале напротив стюардессу, которая мыла руки над раковиной. Та изогнула бровь запятой и указала на себя, ткнув в грудь наманикюренным пальчиком. – Дженнифер? Сэм слабо повела рукой, словно хотела стереть слово с доски. – Вам нехорошо? – встревожилась стюардесса. Сэм проглотила слезы. – Сейчас пройдет. Порывшись в сумочке, стюардесса надорвала маленькую квадратную упаковку. – Возьмите, – сказала она, протягивая ей влажную салфетку с запахом лимона. Сэм промокнула лоб и виски. Она была ужасно бледна. – Может быть, проводить вас в медпункт? – Спасибо, сейчас пройдет. Я паникую по любому поводу… – Я наблюдала за вами в полете. Лично я нахожу, что вы держались мужественно. Сэм мотнула головой. Ей казалось, будто легкие сжимают в тисках. – Это… люди… – извинилась она. – Когда вокруг толпа, злоба, ненависть… я не могу дышать. С этим никак не сладить. Как подумаю, что придется ночевать здесь, среди этой толпы… ужас. Стюардесса кивнула, не сводя глаз с девушки: еще подросток, на вид совсем девчонка, но, скорее всего, совершеннолетняя. На застежке-молнии ее рюкзака болталась плюшевая игрушка, маленькая горилла в шортах и каскетке. Занятная девочка. – Вы одна? – Да, я летела в Амстердам к отцу, на день рождения моего младшего братишки. – Можно спросить, как вас зовут? – Саманта Гёз. Стюардесса разгладила складки форменного жакета и решилась. – Окей, Саманта, не обижайтесь, но выглядите вы не лучшим образом. И мне не улыбается оставить вас справляться одной. Отели берут штурмом. Компания забронировала нам номера в двух станциях метро отсюда, а наш командир предпочитает ночевать в своей семье в Лондоне. Так что его номер свободен. Возьмем ваш багаж и поедем со мной, хорошо? Так и мне будет спокойнее, и родителей вы сможете успокоить. Сэм с облегчением выпрямилась. – Катрин Стириделос, – представилась стюардесса, протягивая ей руку. Сэм взяла ее ладошку, словно ухватившись за спасательный круг. – Спасибо. Вы… В самолете я подумала, что вы похожи на Дженнифер Лоуренс. Стюардесса сделала большие глаза. – Вы забавная! Я как минимум на двадцать лет старше ее, и два больших мальчугана ждут меня дома. Вы не нашли для меня сравнения повзрослее? Смутившись, Сэм закусила губу. Опять она попала пальцем в небо! – Я вообще-то терпеть не могу мое имя, все зовут меня Сэм. – Хорошо, Сэм. Кстати, если на то пошло, зовите меня Кэти. Идемте. И улыбнитесь: это приключение! Сэм с облегчением кивнула и, когда Кэти прошла вперед с веселой гримаской, вдруг приосанилась, и лицо ее просияло широкой улыбкой. 3 Сэм понадобилась секундочка, чтобы сориентироваться, проснувшись в незнакомой комнате. Она вытянула руку, чтобы взять телефон с прикроватной тумбочки, и чертыхнулась, увидев, что уже без четверти девять. За окном по-прежнему шел снег. Она приняла душ, быстро оделась и пошла завтракать. По «Би-би-си Ньюс» передавали нон-стоп кадры волны холода, парализовавшей Северную Европу. Сэм высмотрела Кэти за столиком в глубине зала с двумя коллегами, та уже махала ей. Пробравшись между стульями, она поставила свой поднос. Седрик, стюард, скорбно оглядел его содержимое. – Йогурт и чай! Это всё? Кэти пихнула его локтем. – Дай ей проснуться! Ты подкалываешь ее со вчерашнего вечера. Вчера Сэм ужинала с ними. Сперва оробев за одним столом с экипажем, она мало-помалу освоилась и даже рассказала о себе, приободренная веселым тоном беседы. Она жила в Южной Африке с матерью Дианой, француженкой с Антильских островов, и отчимом Ричардом, профессором американской истории в Мичиганском университете, приглашенным на год в университет Йоханнесбурга. Ее отец занимался обслуживанием ветряных двигателей на море. Он жил в Амстердаме с новой женой Карин, воспитательницей в детском саду. – И у меня есть чудесный братишка Тео, – закончила она. – Ему исполняется четыре года, я специально прилетела на его день рождения. – У тебя нет фотографии? – спросила Сара, самая молодая из стюардесс. Сэм выбрала в телефоне свою любимую. – Какой миленький! – А ты с ним говоришь по-французски или по-нидерландски? – По-английски. Седрик поднял стакан: – Happy birthday to you[2], Тео! Остаток вечера Сэм провела в своем номере и пыталась успокоить мать, глядя на кружащий за окном снег. Отдельные хлопья, словно поддавшись внезапному порыву, отклонялись от своей траектории, летели сквозь завесу собратьев в сиянии фонаря и исчезали в темноте. Она чувствовала себя такой же легкой, как они, такой же бестелесной, во власти ветров или принятых другими решений, неспособной представить себе будущую жизнь. – Сэм? Сэм вздрогнула. Кэти протягивала ей кусок поджаренного хлеба. – Не хочешь тост с мармеладом? Самое что ни на есть british. – Нет, спасибо, правда, с утра я не могу. Надо было прислушиваться, чтобы разобрать приглушенный звук телевизора, по-прежнему передающего кадры, снятые повсюду в Европе: застрявшие поезда, регионы, оставшиеся без электричества, начало наводнений. Говорили об угрозе затопления шлюзов на плотине в Сильвертауне. Синоптики в прямом эфире разводили руками. В репортаже из Амстердама люди шли под снежными вихрями. Сгорбившиеся, в развевающейся одежде, они походили на персонажей немого кино, попавших в снежную бурю. – Мы зависли в Лондоне до завтра, – вздохнула Кэти, в очередной раз заглянув в свой телефон. – Хотим выйти в город, пройтись по Пиккадилли и Камдену. Присоединишься к нам? – Там полно бутиков и ресторанчиков, – пояснила Сара. – Лично я обожаю гулять по Стейблз-маркету, бывшему конскому рынку. – Нет, извините, – сказала Сэм, – я… я пойду повидать подругу. Ответ вылетел сам собой, так быстро, что она сама удивилась.