Кристине Бейкер Все персонажи – вымышленные, даже если черты августейшей героини позаимствованы у ее величества королевы Елизаветы II 1 Обычно Сэм хорошо переносила перелеты. Рейс из Южной Африки Йоханнесбург – Амстердам следовал своим путем без происшествий, но после Альп зоны турбулентности пошли подряд без перерыва. Прогноз обещал сильнейшие снегопады, грозы и град во всей Северной Европе. Стюардесса прошла по проходу, проверяя, пристегнуты ли ремни. Она усадила пассажира, который задержался поболтать стоя, и резким щелчком захлопнула его багажную полку. Спортивная, загорелая, умело накрашенная, она напоминала Сэм актрису из «Голодных игр» – этот фильм девушка выбрала, чтобы скоротать долгий полет. Самолет мотало, но стюардесса как ни в чём не бывало дошла до своего места у запасного выхода и застегнула на себе сбрую. Сэм отметила ее безупречно накрашенные ногти – ей самой было далеко до этого. Чувствуя, что на нее смотрят, молодая женщина улыбнулась, и Сэм улыбнулась в ответ, хотя ее улыбка вышла чуточку кривоватой из-за нового нырка самолета. Сосед, спавший пьяным сном, всхрапнул и уронил голову ей на плечо. Она оттолкнула его и покосилась в иллюминатор, где бились о стекло кристаллики льда. Вдали прорезали тьму вспышки молний – обещанные грозы распространяли свой накал, – словно распускались в толще облаков огромные светящиеся цветы. Звякнул сигнал, и в динамиках зазвучал голос командира: – Прошу внимания. Мы начинаем снижение к аэропорту Амстердам-Схипхол. Расчетное время прибытия тринадцать часов тридцать минут по местному времени с опозданием на двадцать минут в силу погодных условий… Температура в Амстердаме минус два градуса Цельсия, снег и сильный ветер… От снижения заложило уши, и Сэм зажала нос. Она отрегулировала рычажок кондиционера и попыталась расслабиться, но качка снова бросила ее к иллюминатору. За габаритным огоньком в снежном вихре тянулся зубчатый, как пила, след. Девушка задумалась: как металлическая конструкция этих широких крыльев, таких хрупких на вид, может выдержать подобные нагрузки, не сломавшись и не отвалившись? В трех рядах впереди стюардесса, сидевшая лицом к ней, повесила телефонную трубку и повернулась к стюарду. Сэм заметила, как тот побледнел. Динамики снова затрещали, и раздался голос пилота: – Воздушный контроль сообщил мне, что мы не можем, как предполагалось, приземлиться в аэропорту Амстердам– Схипхол. Из-за сильных снежных заносов наш самолет берет курс на Лондон-Хитроу. Просим вас пристегнуть ремни, убрать столики, привести спинки кресел в вертикальное положение и внимательно перечитать инструкции по безопасности. Компания приносит вам извинения за доставленные неудобства. Будут приняты все меры, чтобы по возможности скорее доставить вас другим рейсом в Амстердам. Сосед Сэм, проснувшись, издал что-то вроде мышиного писка, не вязавшегося с его массивной фигурой, а за ее спиной какой-то тип дал волю гневу: – Да что же это за дерьмовая компания? Они на нас совершенно… Его голос утонул в реве двигателей реактивного самолета, вновь набирающего высоту. Борясь с подступающей паникой, Сэм повернулась к стюардессе, и та подняла большой палец, будто говоря: «Не волнуйтесь, всё будет хорошо». Сэм цеплялась за этот безмолвный разговор, чтобы сладить с дыханием. Самолет пролетел над пригородами Лондона и заложил вираж над погруженными в полутьму полями. Сэм различала озёра цвета олова и крошечные машинки, медленно катившие за кистями света зажженных фар. Всё остальное было белым, покрытым снегом: дороги, деревья, дома. Неужели на дворе апрель? Самолет выпустил шасси, и от резкого толчка дернулись все головы разом. Сэм почувствовала, что они садятся на посадочную полосу наискосок, по-крабьи. Шасси коснулись земли, дважды подскочили, пилот заглушил двигатели, и тяжелый лайнер довез до конца посадочной полосы двести шестьдесят восемь пассажиров и экипаж в полном составе без иного ущерба, кроме сильного испуга. – Дженнифер Лоуренс, – пробормотала Сэм. Толстый сосед удивленно посмотрел на нее. – Дженнифер Лоуренс играет в «Голодных играх», – объяснила Сэм, как будто продолжая начатый разговор. Она сделала смешной жест, адресованный стюардессе, робкое приветствие на японский манер, ладошка веером. Как только к самолету присоединили трап, пассажиры ринулись открывать багажные отделения, и по всему салону загудели мобильные телефоны. 2 – Как ты, детка, не слишком устала? – Так себе, daddy[1]. Посадка была просто акробатическая, нам сказали, что возникла проблема с приземлением, а только что сообщили, что мы застряли в Лондоне. Люди обезумели! Дело чуть не кончилось бунтом. Прижимая телефон к уху, другой рукой волоча за собой чемоданчик на колесиках, Сэм шла в потоке пассажиров по коридорам аэропорта. – Я тебя очень плохо слышу, – продолжала она, краем глаза косясь на табло. – Здесь, – повторил отец, – ветер усиливается и то и дело сыплет снег. Амстердам блокирован снегопадом. Машины едут черепашьим шагом, люди на тротуарах падают, как мухи. Вряд ли твой рейс сможет вылететь до завтра. – Ты хочешь сказать, мне придется заночевать в аэропорту? Она тревожно оглянулась на своих товарищей по несчастью, угрюмых, недовольных и помятых, словно их подняли с постели. Служащие в форме, в чьи обязанности входило регулировать поток пассажиров, совершенно не справлялись со своей задачей. Она продолжала тише, доверительным тоном: – Мне совсем не хочется ночевать среди всех этих людей. – У твоего билета хорошая страховка, Сэм, – смеясь сказал отец. – Компания должна оплатить тебе гостиницу. – Да, да. – Ладно, детка, передаю трубку брату, он горит желанием с тобой поговорить. В трубке раздался тонкий голосок Тео: – Алло, Сэм? Она услышала, как он набрал в грудь побольше воздуха, чтобы выпалить единым духом: – Дом весь в снегу, папа говорит, что можно кататься на санках, я и тебе дам покататься, когда приедешь. – Супер, Тео. – А ты правда в Англии? Почему ты в Англии? – Я села на дрянной самолет, который только и мог что приземлиться в Амстердаме. А он взял и сломался. – Почему его не взяли на буксир? У них нет летучей аварийки? – Боюсь, что нет. – Плохо. – Так вышло, Тео. Самолеты еще не умеют лечить в воздухе. – Но ты всё равно приедешь на мой день рождения? Будет весело, покатаемся на санках. – Конечно, приеду, дурачок. – Обещаешь? – Обещаю. Дашь мне папу? – Да. Чмоки. – Чмоки. Толпа густела, и ей пришлось замедлить шаг; зажимая телефон плечом, она рылась в карманах в поисках паспорта. – Сэм, – сказал наконец голос отца, – не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Тебе лучше? – Да, но ты не мог бы позвонить маме? – спросила она жалобным голосом. – Я едва успела послать ей сообщение, когда сели… Нильс на другом конце линии колебался. Диана, его бывшая жена, терпеть не могла, когда он вставал между ней и дочерью. Сэм, готовая расплакаться, настаивала. – Папа? Здесь такой бардак! В объявлениях ничего не понять, мы ходим по кругу, люди орут друг на друга, я тебя едва слышу. И потом, нет никакой информации. Ноль. Мама с ума сойдет, если мне нечего будет ей сказать.