— Переложите парня на солому, — приказал он. — И держите, пока буду лечить. Меня бесцеремонно подняли и кинули, как мешок, на что-то колючее. Видимо, ту самую солому. — Вы слышите меня, лер? — обратился ко мне целитель. — Горите огнем, — прошептал я и все-таки потерял сознание. ГЛАВА 32 Бранда Я беременна. Бе-ре-мен-на. Еще раз произнесла про себя и тихо рассмеялась, накрывая рукой живот. Попахивало безумием. Я уже час лежала на кровати и таращилась в потолок, пытаясь найти для себя ответ, как такое возможно. В том, что жду ребенка от Ника, я не сомневалась. Это значит, надо подняться и идти вытаскивать его из застенков. Не потому, конечно, что нас связало нечто большее, чем могла предполагать, а потому, что не верила в его вину. Нет, эти письма ему подбросили. Надо понять кто. А для этого позволить моему лучшему палачу допросить Марти. Откуда-то ведь этот проходимец знал, что они есть. Знал! Я поднялась, подошла к зеркалу. Лицо отливало нездоровой бледностью. Да, уже забыла, какое это «наслаждение» — первые месяцы интересного положения. Я пока не знала, каким образом его скрывать в будущем, но для начала надо разобраться с текущими проблемами, а потом уже… В двери постучали. — Ваше величество, к вам советник Дарс, — доложила камеристка. — Пусть подождет в гостиной, — ответила я. — И пришли девушек, пусть помогут мне переодеться. Выходить к советнику больной и помятой я не собиралась. Королева должна оставаться королевой в любой ситуации. Вот и я неторопливо переоделась, служанки переплели волосы, и только когда отражение в зеркале снова начало радовать, я вышла к гостю. Гостям. Советник был не один, Таббат примчался с ним. — Ваше величество, — поклонились оба, — простите, что беспокоим в столь поздний час. — Ничего, — ответила милостиво. — Я рада видеть вас, господа. Надеюсь, с хорошими вестями? — Конечно, — самодовольно улыбнулся Таббат. — Ник Вейс признался в своем преступлении. — Что?! — Я потрясенно уставилась на него, потому что говорил он чушь. Если Ник невиновен — зачем ему признаваться? И даже если виновен — зачем? Этот лис выпутается из любой ловушки. — Да, лер Лейт передач нам его показания, и все предельно ясно. Тем более мы расшифровали письма, и там идет речь о вашем убийстве, ваше величество. — Подождите-ка, — остановила я его. — При чем здесь лер Лейт? Я не отдавала приказа привлекать к допросу палача. А внутри все оборвалось от страха. — Приказ отдал я, ваше величество, — сказал Таббат, и я поняла: он не жилец. — В целях вашей безопасности. Преступник признал вину. Остается только подписать приказ о его казни. — Что? — Я подошла к Дарсу и Таббату, и они попятились. — Вы сказам и — казнить Вейса? Хотите, чтобы завтра Изельгард был у границ Литонии? — Ваше величество, — Дарс глядел на меня с видом человека, которому нечего терять, — вы — королева Литонии, а этот человек — угроза, шпион. У него был приказ убить вас. Как вы не понимаете? — Я не верю. — Но это правда, — вмешался Таббат. — Моя королева. — Дарс специально подчеркнул «моя». — Или вы казните Ника Вейса, или потеряете поддержку совета. Мы понимаем, что Литония зависит от Изельгарда, но не позволим делить нашу страну с Веранией. И… я не смогу ручаться за вашу безопасность в этом случае. — Вы угрожаете мне? Мне? — Меня захлестнуло возмущением. — Я позову стражу! — Мы не угрожаем, что вы, — усмехнулся Дарс. — Мы всего лишь хотим, чтобы вы сделали правильный выбор. Ник Вейс должен умереть. Ради вашей страны и вашего сына. Завтра же. Пусть все видят, что бывает с теми, кто посягает на целостность Литонии. Или же завтра у Литонии не будет королевы. Что они могут мне сделать? Во всеуслышание обвинить в связи с Вейсом? Я взрослая женщина — сплю с кем хочу. Объявить, что действую в угоду врагам? Наношу вред сыну? Они загнали меня в угол. Загнали! Но я не могу. Не смогу… — Ваше величество, время идет, — настаивал Дарс. — Ваши люди ждут вашего решения. Прозвучало как «наши». Понятно. Они подготовили дворцовый переворот, и либо я поступлю так, как надо им, либо от меня избавятся. Прямо сейчас. — Хорошо, — бесцветным голосом ответила я. — Думаю, вы уже и указ составили? — Да, ваше величество. Передо мной легла бумага. Отрубить голову, значит? Быстро и безболезненно… Но я ни за что не дам Нику умереть. Поставила подпись. Катитесь к демонам. — Рады вашему благоразумию, — поклонились мужчины. Вот и все. Я подписала смертный приговор мужчине, которого люблю. Без которого не мыслю жизни и жду от него ребенка. Я улыбнулась обоим мучителям сладко-сладко. — Увидимся завтра в полдень на казни, — сказала им. — Оставьте меня. Думают, я так просто это спущу с рук? То, что они смели мне угрожать? То, что пытали Ника? О нет! Как только я смогу убедиться, что Ник в безопасности, немедленно сотру их в порошок. Не успеют даже пискнуть. Я тяжело поднялась с кресла. Нужно проведать Илверта и сделать вид, что легла спать. А потом… Главное — не сорваться, не побежать к Нику немедленно. Нельзя. Я дошла до спальни сына в сопровождении верных гвардейцев. Иных Ники ко мне не приставил бы. Ил уже собирался ложиться, но вертелся и нервничал. Я выслала прочь прислугу и придворных, усадила сына на диван и спросила: — Что-то случилось? — Я с обеда не видел Ника. Вы не знаете, где он, матушка? И сын посмотрел на меня несчастными глазами. — Ему пришлось ненадолго уехать, — ответила я, проводя рукой по голове сына. — Он скоро вернется, не беспокойся. — Хорошо, если так, — бледно улыбнулся Ил. — Ложись, малыш. Все будет хорошо. Я поцеловала его в лоб и вышла из спальни. Идти было тяжело. Хотелось крушить все на своем пути, но сейчас мне надо оставаться спокойной, что бы ни случилось. Спокойно, Бранда. Спокойно. Отпустила прислугу, сказав, что лягу сама, но вместо того, чтобы забраться под одеяло, захватила кинжал, спрятала его в складках платья, скользнула в кабинет и распахнула дверь тайного хода. Он пронизывал весь дворец, каждое крыло, ветвился как корни дерева. И я бежала, не чуя ног: вниз, вниз. К подземной тюрьме, которая находилась прямо под королевским дворцом. У массивной решетки дежурили двое стражников. — Ваше величество? — Они удивленно склонились. — Мне необходимо немедленно поговорить с Ником Вейсом, заключенным здесь, — ответила я. Простите, парни. Может случиться, что я — последняя, кого вы видите. — Идите за мной, ваше величество, — ответил старший и отпер решетку. Мы шли вдоль наглухо закрытых камер. Я очень редко бывала в этой части дворца и почти не помнила, что она есть, что она существует. Сейчас же мне было очень страшно, даже едва могла идти. Что с Ником? Как он? Как мне вывести его отсюда? Разберусь на месте. Мы остановились перед одной из этих безликих камер. Стражник отпер дверь, и я шагнула внутрь. Здесь было почти темно — глаза с трудом привыкали к скудному освещению. Я обернулась не на образ, а на шорох, на звук. — Бранда? Сиплый, надтреснутый голос. Я развернулась всем телом и едва сдержалась, чтобы не броситься Нику на шею. Он стоял передо мной в сером рубище заключенных, босыми ногами на ледяном полу. Бледный, как призрак, с прилипшими ко лбу волосами. Правая рука была замотана бинтами до самого плеча, левую Ник отвел за спину. Странно, но таким — грозным и сосредоточенным — он казался мне настоящим. — Ники, милый, как ты? — Я все-таки шагнула к нему, а он сделал шаг назад. — Странный вопрос, ваше величество, — ответил холодно. — Я не отдавала приказа тебя пытать! — Знаю. — Ник качнул головой. Между нами будто выросла стена, и я не знала, как через нее перебраться. — Ники, пожалуйста, выслушай меня. — Я все-таки подошла ближе, коснулась пальцами ледяной щеки. — Они вынудили меня подписать приказ о твоей казни. Надо бежать, немедленно. У меня есть оружие, я выведу тебя отсюда. Ты уедешь. — Нет. — Почему? — Я замерла, не веря своим ушам. — Как они тебя заставили, Бранда? — Ник хотя бы прекратил называть меня «ваше величество». — Чем угрожали? — Что лишат трона и обвинят в пособничестве Изельгарду, — призналась я. — По-твоему, я это допущу? Да, Осмонд отправил меня шпионить за тобой, но в то же время — защитить. Тебя, Ила. Кем я стану, если убегу? Трусом? Думаешь, мне нужна такая жизнь, в которой я буду знать, что ты пострадала из-за меня? — Ники, я прошу тебя, — обеими ладонями заставила его склониться ко мне. — Я люблю тебя больше жизни и не переживу твоей гибели.