— Нет, я останусь с тобой! Ветер бьет в окна, мне страшно. — Ил… — Я схватила его за руку и отцепила от своей юбки. — Тебе уже семь. В этом возрасте мальчики не боятся метели и ветра, а короли не бегают по собственному дворцу с криками и визгами. Где твоя охрана? — За дверью, но… — Ты меня слушал? Ты позоришь себя и меня, как твою мать. Хоть представляешь, что завтра будут говорить во дворце? Что король совсем не умеет держать себя в руках. Стража, проводите его величество в опочивальню. — Нет! — Илверт снова перешел на крик. — Нет, нет, нет! — Что ты заладил? — Я сама перехватила его и потащила к двери. — Идем в твою комнату. Убедишься, что там никого нет. Быстро! Ил упирался, но я была сильнее, поэтому после нескольких минут бесполезной борьбы мы оказались на его половине. Стражники следовали на пять шагов позади нас. Дверь спальни сына оказалась распахнута настежь. Я вошла первой, убедилась, что комната пуста, и втолкнула туда мальчишку. — Нет, мамочка! — взвыл он. — Немедленно прекрати меня позорить, Ил. Закрывайте дверь. Сама вышла. Ил рванул за мной, но стража заперла дверь у него перед носом. Ничего, поревет и успокоится. Но Ил и не думал успокаиваться. Он бил по двери руками и ногами, плакал и вопил на высокой ноте. — Мама! Мамочка! Что за ребенок! — Прекрати, — сказала я через дверь. — Тебя слышит весь дворец. — Мама! — Что здесь происходит? Явился! Ник подкрался незаметно, будто призрак. Только его здесь не было, и вот он уже стоит передо мной, как бог возмездия. Злющий, растрепанный — понятно, что бежал. — Прикажите отпереть дверь, ваше величество, — тихо попросил он. По ту сторону двери тоже наступила тишина. Видимо, сын почуял защитничка. — Открывайте, — сказала я страже. Лязгнул замок. Ник вошел в комнату первым, а я следовала за ним. Ил лежал на полу, обхватив себя руками, и тихонько всхлипывал. — Что случилось, малыш? — Ник сел рядом с ним, а я приказала страже оставаться снаружи. Хватит уже позора на наши головы. — Я видел… — просипел Ил. — Так страшно! — Здесь никого нет. — Ник погладил его по голове и помог подняться. — Это просто ветер и вьюга. — Нет, он был здесь! — настаивал сын. — Был, я видел. — Кто? — спросила я. — Мужчина с кинжалом в груди. Теперь уже я пятилась к двери, готовясь заорать не хуже сына. — Как он выглядел? Как он выглядел, Ил? — Высокий, темноволосый. С носом горбинкой, — вспоминал он, а я чувствовала, как отнимаются руки и ноги. — И кинжал вот тут. Указал на грудь. — Рукоятка такая… черная с камнем. Я узнала мужчину. И кинжал узнала. Можно было бы сказать, что сын описывает отца, которого видел на каком-нибудь забытом портрете, который я не смогла уничтожить. Но кинжал? Это ведь тот самый кинжал. Тот самый… — Это был сон, Илверт, — мягко говорил Ник. — Очень страшный сон из-за вьюги. Тебе стоит лечь снова. А я пока проверю всю комнату, хочешь? — Да, но… — У сына покраснели даже уши. — Мне надо переодеться. — Я позову прислугу, — сама не узнала своего голоса. — А вы проверяйте, лер Вейс. Хотелось сползти по стенке, закрыть глаза, заткнуть уши и сидеть так долго-долго, пока не рассветет, но я позвала слугу, чтобы помог сыну сменить мокрое белье, и замерла статуей за спиной Ника Вейса. А он, как и обещал, заглянул под кровать, под стол и даже в шкаф. — Никого нет, — заверил Илверта. — А теперь ложись, Ил. Обещаю, никто не станет тебя беспокоить. — Хорошо. Я подошла ближе. — Посидеть с тобой? — спросила сына. — Нет, пусть лучше Ник, — ответил тот, забираясь под одеяло. Стало больно. Я понимала, что сама виновата, но боль от этого не проходила. Ник сел на край постели, а я заняла кресло так, чтобы видеть Илверта. Лучше тоже здесь посплю. — Расскажи мне что-нибудь, — попросил сын Вейса. — Ладно. О чем тебе рассказать? — О магии. — Договорились, о магии так о магии. Однажды жил великий маг, и звали его Растиан Шеммон… Я тоже внимательно слушала. История была интересной, и вскоре Ил заклевал носом, а потом его дыхание и вовсе стало ровным, размеренным. Я подошла к кровати и осторожно коснулась губами лба сына. Обернулась к Нику и поняла, что сейчас мне не поздоровится. — Нам надо поговорить, ваше величество, — угрюмо сказал Вейс. — Хорошо. Пройдем в мои покои. Ник проверил охрану, поручил звать его немедленно, если кошмары вернутся, и прошел следом за мной в королевскую гостиную. — Присаживайтесь, — сказала ему. — Нет уж, я постою, — ответил Вейс холодно, и я тоже осталась стоять напротив него. — Я хотел спросить, ваше величество, за что вы так ненавидите своего сына? Я замерла. Что за глупый вопрос? Я никогда не испытывала ненависти к Илу. Иногда он меня порядком раздражал, да, но ненавидеть? — Я люблю Ила, — ответила ему. — Нет. Это понятно сразу, стоит увидеть вас рядом. Но одно дело не любить, и совсем другое — ненавидеть. Я хочу знать, что вам сделал семилетний ребенок, ваше величество? — Ничего, лер Вейс. Мой сын ничего мне не сделал, — ответила я. — Но этикет — это не пустой звук. Короли не бегают ночами по дворцу. Короли не врываются в комнаты без стука. И не устраивают позорные истерики. — Вы — его мать. И должны быть благодарны, что со своими проблемами Илверт все еще идет к вам, — отчеканил Вейс. — У вас есть дети, лер Вейс? — спросила я. — Нет, — ответил тот. — Тогда по какому праву вы меня учите? Когда у вас появятся свои малыши, будете воспитывать их так, как посчитаете нужным. А в дела Ила прошу не вмешиваться. Ваша задача — обеспечение его безопасности, а не воспитание. — Вы не правы, ваше величество. Ваш сын так любит вас, а вы его уничтожаете. Сейчас ему семь, и его любовь слепа. А что будет, когда ему исполнится семнадцать? Во сколько лет он поймет, что возненавидел вас в ответ? И что тогда с ним станет? Вы этого добиваетесь, ваше величество? — Нет. Я ощутила, как по щекам покатились слезы. Пыталась остановиться, потому что стыдно было реветь на глазах у этого человека, но никак не могла. В руку опустился белоснежный платок. — Спасибо, — пролепетала я сквозь слезы. — Простите, лер Вейс. И забудьте. — Забыть, что видел королеву плачущей? Хорошо, — ответил он. — Уже не помню. А слезы только покатились сильнее. — Уходите, — приказала ему. — Я верну вам платок завтра. — Можете оставить себе, — ответил Ник, шагнул ко мне и обнял за плечи. Я спрятала лицо у него на груди и дала волю слезам. Будто внутри прорвало какую-то плотину, которая долгое время сдерживала чувства, и теперь они со слезами выходили наружу. Я цеплялась за Ника, стараясь удержаться в этом мире. Понимала, что совершаю глупость, и ничего не могла с собой поделать. Но всему рано или поздно приходит конец. Слезинки высохли. Я отвернулась, чтобы Ник не видел опухшее лицо, но сложно разговаривать с человеком, стоя к нему спиной. — Подождите меня пару минут, — попросила его и сбежала в ванную комнату. Умылась, смывая разводы слез, постояла немного, чтобы успокоиться, и медленно вернулась в гостиную. Ник ждал. Спокойный и невозмутимый, даже отстраненный. — Я хотела извиниться перед вами, лер Вейс, — сказала ему.