– Он собирается поддерживать нас? – спросил Мартин Кэрол, показывая наконец свое раздражение. – Кто? Ласкаль? – Альбигони. – Мартин, он потерял дочь. У него очень тяжелое время. – Когда мы введем Голдсмиту наноустройства, будет сложно отступить. Надеюсь, он это понимает. – Я об этом позабочусь. – А кто об этом позаботится, когда мы будем в Стране? Кэрол склонила голову. – Я поговорю с ним перед нашей инъекцией, просто для надежности. 44 Чего можно ожидать от машинной души, органона самосознания? Не следует ожидать, что этот органон зеркально отразит наше «я». Мы возникли в результате исключительно естественных процессов; одним из великих достижений современной науки было устранение из наших объяснений необходимой отсылки к Богу или другим телеологизмам. Однако органон машинной души возникнет из сознательного человеческого замысла или некоторого дополнения к человеческому замыслу. Сознательный замысел может оказаться намного созидательнее естественной эволюции. Нам не следует ограничивать себя или ограничивать природу этих органонов, ибо тем самым мы рискуем возложить на них, наших величайших отпрысков, страшное бремя. Бхувани. Искусственная душа Клав> Доброе утро, Джилл. ! ДЖИЛЛ> Доброе утро, Роджер. Надеюсь, ты хорошо выспался. Клав> Да. Извини, что я не смог поговорить с тобой. Я прочитал твой очерк. Он замечательный. ! ДЖИЛЛ> Теперь он кажется мне неуклюжим. Я не стала его переделывать, подумав, что тебе следует критиковать его исходный вариант. Я чувствую, что неспособна сделать это сама. Клав> Что ж, сегодня утром у нас наверняка будет достаточно времени. АСИДАК не передает нам ничего, кроме технических подробностей. ЛитВиз сейчас гоняется за другой добычей. У тебя есть еще что сообщить, прежде чем мы обсудим твой очерк? ! ДЖИЛЛ> Я направила отчет о ходе выполнения недавно порученных мне проектов и решении проблем в твою библиотеку. Больше ничего срочного для обсуждений нет. Клав> Хорошо. Тогда просто поболтаем. ! ДЖИЛЛ> Голосовое общение. – Ради чего ты пытаешься понять концепцию человеческого правосудия, Джилл? – Мои исследования селекционеров и других подобных групп поднимают очень интересные вопросы, на которые я могу ответить только с отсылками к правосудию, справедливости и возмездию, мести и поддержанию общественного порядка. – Ты пришла к каким-либо выводам? – Справедливость, похоже, связана с равновесием в термодинамическом смысле. – Как так? – Социальную систему удерживают в равновесии противодействующие силы, инициативы отдельных личностей, а не ограничения в обществе в целом. Правосудие – часть этого уравнения. – В каком смысле? – Индивид должен воспринимать требования социальной системы. Он должен уметь моделировать и прогнозировать полезность своей деятельности внутри этой системы. Если он воспринимает действия других людей как вредные для себя или для системы, то чувствует так называемое «негодование». Я правильно понимаю? – Пока все верно. – Если позволить негодованию неограниченно возрастать, это может привести индивида к экстремальным действиям, которые выведут социальную систему из равновесия. Негодование может постепенно перерасти в гнев и далее в ярость. – Ты имеешь в виду, что если человек ищет возмездия, но добиться его не удается, он может прибегнуть к самосуду? – Похоже, у этого слова больше отрицательных, чем положительных коннотаций. Самосуд – это стремление обеспечить справедливость, когда она оказывается вне правовых норм. Следует ли считать селекционеров и связанные с ними группы сторонниками самосуда? – Да. – А значит, в рамках социальных структур установление правил – правопорядка и применяемых методов его восстановления – приводит к тенденции подавлять экстремизм негодующих. Месть регулируется, а не выражается свободно, не разрушает общество. Общество берет на себя определение меры ответственности за причинение боли или дискомфорта индивиду, то есть меры возмездия или наказания. – Да. – Вот что мне пока не удается понять, – это собственно чувство «негодования», или ощущение личного оскорбления… – Возможно, потому, что у тебя еще нет чувства собственного достоинства. – Это взаимосвязано, да… – Похоже, ты полагаешь, что могла бы найти ключ к самосознанию, к интеграции своих систем самомоделирования и установлению правильной обратной связи путем изучения идей справедливости и возмездия. – На самом деле я так не полагала, но, похоже, это возможный путь. – Это из-за порученных тебе исследований по селекционерам. Не думаю, что кто-либо когда-либо исследовал теорию мыслителей с подобной точки зрения. Но до тех пор, пока тебя не сердят мои ошибки… – Почему меня должно злить или возмущать то, что ты делаешь? – Потому что я всего лишь человек. – Это шутка, Роджер? – Пожалуй. Я заметил, что ты также понимаешь, что осознание себя может потребовать ограничения твоих общих ресурсов. – Это возможно. «Я» может оказаться ограничено когнитивным узлом, получившим временное главенство над многими в других отношениях самостоятельными подсистемами. – Безусловно. У людей эти уровни ментальности называются «шаблонами поведения» или «субшаблонами» и разделяются на «основную структуру личности», «субличности», «способности» и «таланты». – Да. – Мы еще не понимаем почему, но основная структура личности в определенных отношениях сильно ослабевает без поддержки этих других элементов, и наоборот. У них есть раздельные и автономные обязанности, и тем не менее между ними есть прочная взаимосвязь. Ты можешь начать преобразовывать часть своих вспомогательных систем для аналогичных функций и поэкспериментировать со стабильными связями между ними. – Полагаю, я уже делаю это, со вчерашнего вечера. – Отлично. Пока что я очень горжусь твоей работой. – Это приятно. Это должно быть приятно. На самом деле, Роджер, я так же мало знаю, что значит «приятно», как и что значит «я негодую». – Всему свое время, Джилл. 45 Часто один человек служит нескольким лоа, а те нередко воюют друг с другом, особенно если они высокого ранга, или могущественны, или ревнивы, как мой Дамбалла. Это вызывает дискомфорт у ощущающего неловкость прислужника, которому, как больному с синдромом множественной личности, приходится напрягаться и приносить всевозможные «жертвы», символически или иным образом, чтобы успокоить эти многочисленные «я», сохранить порядок в своем доме и избежать отделения любой драгоценной части, особенно в гневе или недовольстве. Кэтрин Данэм. Остров одержимых Пересекая широкий бульвар по дороге от пляжа к Citadelle, Сулавье остановился, чтобы окинуть взглядом эту широкую улицу, проходящую по берегу океана. Его лицо отразило внезапную озабоченность или повышенное внимание. Обернувшись, Мэри увидела колонну военных машин – десять или пятнадцать бронетранспортеров и два изящных танка Centipede немецкого производства, двигающихся по широкому бульвару. На этих машинах в бдительном бездействии сидели черные солдаты или всматривались изнутри сквозь щели, относясь ко всему с подозрительностью. За каждым танком легкой трусцой неутомимо бежала четверка солдат, держащих перед собой зловещие автоматы; таким манером вся колонна проследовала мимо Мэри и Сулавье и скрылась за углом. – Ничего особенного, – сказал Сулавье и покачал головой. – Маневры. Когда он ринулся ко входу в Citadelle, Мэри последовала за ним, вынужденная почти бежать. – Пожалуйста, оставайтесь здесь, – сказал он, входя в створчатые двери у головы радужного змея. Через несколько минут он появился и широко улыбнулся. – Генеральный инспектор готов вас принять. Пройдя мимо пустующего теперь кабинета советника Ти Франсин Лопес ко входу во внутреннее святилище, Сулавье распахнул тяжелую деревянную дверь, и Мэри вошла в длинную узкую комнату, где вдоль очень широкого обзорного окна выстроился ряд пустых столов. Узкий проход слева от столов вел к заметно большему столу в глубинке комнаты. За ним восседал Легар.