– Тому все это известно, – заметил Голдсмит. – Разве он не сказал вам? – Это часть процедуры. – Братьев не было. Могла бы быть сестра, но она родилась мертвой, когда мне было пятнадцать. Полагаю, ошибка врачей. Я был единственным ребенком. – Вы помните свое рождение? Голдсмит покачал головой. Теперь вопрос задал Эрвин: – Вы когда-нибудь видели призрак, господин Голдсмит? – Когда мне было десять – постоянно. Конечно, я не пытался убедить в его существовании кого-либо другого. – Вы узнали, чей это призрак? – Нет. Это был совсем мальчик, моложе меня. – Вам не хватало брата или сестры? – Да. Я выдумал себе друзей. Выдумал воображаемого брата, который играл со мной, а потом мама сказала мне, что это нездорово и что я веду себя, словно псих. Мартин сделал пометку: ранний опыт моделирования личности посредством проекции. – У вас бывали повторяющиеся сны? – спросил Эрвин. – В смысле, один и тот же самый сон? – Да. – Нет. Мои сны обычно разные. – Что значит «обычно»? – Есть места, куда я могу возвращаться. Они не всегда одинаковы, но я их узнаю. – Можете ли вы описать одно из таких мест? – Одно – это большой торговый центр, отдельное здание, какие бывали раньше. Мне иногда снится, что я захожу там во все магазины. Магазины всегда разные, и их оформление тоже, но… это то самое место. – Еще какие-то места повторяются в ваших снах? – Несколько. Мне снится, что я возвращаюсь на свою улицу в Бруклине. Но я ни разу туда не добрался. Ну, не совсем так. Как-то давно я все же попал туда. Как правило, я иду и никогда не дохожу. То заблужусь в метро или на улицах, то меня преследуют. Мартину страшно хотелось вмешаться и спросить у Голдсмита, что тот увидел, когда вернулся в свой старый дом, и что или кто гнался за ним, но это нарушило бы процедуру. Его пальцы летали по клавиатуре планшета, едва касаясь ее, создавая заметки. – Есть ли у вас какое-то видение или образ, которые вы используете, чтобы успокоиться, когда расстроены? – спросила Марджери. – Да. – Голдсмит помолчал. Он молчал несколько секунд. Мартин точно записал время. – В Сан-Франциско закат, и падает снег. Снег золотистый. Все небо кажется теплым, золотистым, и ветра нет. Снег тихо падает. – Он медленно, лениво опустил руку. – Вы такое когда-нибудь видели? – О да. Это воспоминание, а не вымысел. Я был в Сан-Франциско, приезжал в гости к подруге. Мы только что разошлись. Ее звали Джеральдина. Точнее, так я называл ее потом. Не важно. Я вышел из ее дома в старом центре города и стоял на улице. В тот год шел снег. Это казалось мне невероятно успокаивающим. – Пауза в десять секунд. Взгляд Голдсмита поплыл. Наконец он сказал: – Я до сих пор думаю об этом. – Вам когда-нибудь снятся люди, которых вы не любите, люди, которые вас обижали или которых вы считаете врагами? Пауза. Губы непрерывно шевелятся, словно он что-то пережевывает или пытается сказать сразу две вещи. – Нет. Я не создаю себе врагов. – Можете ли вы описать свой худший кошмар в период, когда вам было тринадцать лет или меньше? – Ужасный кошмар. Мне приснилось, что у меня есть брат и он пытается убить меня. Он был одет обезьяной и пытался задушить меня длинным хлыстом. Я с криком проснулся. – Как часто вам снится секс? – спросила Марджери. Голдсмит издал тихий смешок. Покачал головой. – Не часто. – Вы находите в снах вдохновение? Я имею в виду, для стихов или других сочинений, – продолжала Марджери. – Не слишком часто. – Вы когда-нибудь чувствовали отстраненность, словно не контролируете себя? – спросил Эрвин. Голдсмит опустил голову. Длительная пауза, пятнадцать секунд. Он несколько раз сглотнул и зажал ладони между коленями. – Я всегда себя контролирую. – У вас бывают сны, в которых вы не контролируете ситуацию? В которых кто-то принуждает вас делать то, чего вы не хотите? – Нет. – Что вы видите, если сейчас закрываете глаза? – спросила Марджери. – Мне закрыть глаза? – Пожалуйста. Закрыв глаза, Голдсмит запрокинул голову. – Пустая комната, – сказал он. Мартин отвернулся от экрана и сказал Карлу и Дэвиду: – Я попросил задать ряд вопросов для выявления лидерства. Думаю, сейчас они как раз пойдут. – Сейчас мы попросим вас выбрать любимое слово из нескольких групп слов, – сказал Эрвин в обзорной. – Все это кажется очень примитивным, – прокомментировал Голдсмит. – Могу я дать вам эти группы, чтобы вы выбрали слово, которое вам нравится? – Лучшее слово? Ладно. Эрвин зачитал из своего планшета: – Воробей. Гриф. Орел. Ястреб. Голубь. – Воробей, – сказал Голдсмит. – Следующая группа. Лодка, шлюпка, яхта, танкер, корабль, парусник. – Парусник. – Следующая. Самоуправляющая трасса, автострада, дорога, путь, тропа. – Путь. – Следующая. Карандаш. Ручка. Чертилка. Печатная машинка. Ластик. Голдсмит улыбнулся. – Ластик. – Молоток, отвертка, гаечный ключ, нож, долото, гвоздь. – Гвоздь, – сказал Голдсмит. – Следующий. Адмирал, капитан, капрал, король, матрос, лейтенант. Пауза в три секунды. – Капрал. – Последняя группа. Обед, ужин, охота, фермерство, завтрак, фураж.