– А где остальная часть моего расписания? В расписании были перечислены только незначительные появления на публике – прогулка за пределами столицы с группой по охране природы, встреча с местными девушками-скаутами – того рода мероприятия, в которых Беатрис участвовала как наследница трона. – Я должна принять каждого лидера партии из Конгресса, – продолжила она. – А почему на четверг не намечено заседание Кабинета министров? – Нет необходимости сразу во все это углубляться, – уклончиво сказал Роберт. – Вы были вне поля зрения общественности с момента похорон. Прямо сейчас людям нужно, чтобы вы дали им уверенность. Беатрис боролась с чувством беспокойства. Монарх должен править, а не бегать повсюду, пожимая руки, словно он талисман Америки. Для подобного предназначался наследник престола. Но что она могла сказать? Все, что Беатрис знала о роли монарха, она почерпнула от отца. Теперь он ушел, и единственным человеком, который мог дать ей совет, был Роберт – его правая рука. Камергер покачал головой. – Кроме того, уверен, вы захотите потратить следующие несколько месяцев на подготовку свадьбы. Беатрис попыталась заговорить, но у нее перехватило дыхание. Она все еще была помолвлена с Теодором Итоном, сыном герцога Бостонского. Но в течение прошлого месяца каждый раз, когда она начинала думать о Тедди, ее разум яростно сопротивлялся. «Разберусь с этим, когда вернусь, – пообещала она себе. – Сейчас я ничего не могу с этим сделать». В Салгрейв было легко позволить себе забыть о Тедди. Никто из членов семьи не говорил о нем. Они вообще мало общались, каждый был погружен в собственное горе. – Я бы предпочла пока не сосредотачиваться на свадьбе, – сказала она наконец, не в силах скрыть напряжение, прозвучавшее в ее голосе. – Ваше Величество, если мы начнем планировать сейчас, то сможем провести церемонию в июне, – заявил камергер. – А после медового месяца вы можете провести остаток лета в туре молодоженов. «Лучше сказать все сразу», – подумала Беатрис, собираясь с духом. – Мы не поженимся. – Что вы имеете в виду, Ваше Величество? – спросил Роберт, сжав губы в недоумении. – Что-то… случилось между вами и Его светлостью? – Беатрис судорожно вздохнула, и он поднял руки, пытаясь успокоить ее. – Пожалуйста, простите меня, если я захожу слишком далеко. Но чтобы выполнять свою работу эффективно, мне нужно знать правду. Коннор все еще стоял в коридоре. Беатрис могла представить его: застыл в стойке гвардейца – ноги стоят твердо, рука рядом с кобурой. В панике Беатрис подумала, слышит ли он их через запертые деревянные двери. Она открыла рот, готовая рассказать Роберту о Конноре. Это не казалось чем-то сложным; у Беатрис уже был этот разговор с отцом – она вошла к нему в кабинет и сообщила, что влюблена в своего охранника, – в ночь помолвки с Тедди. Так почему она не может сказать это еще раз сейчас? «Мне нужно знать правду», – настаивал Роберт. Вот только… что было правдой? Беатрис не знала. Ее чувства к Коннору смешались с эмоциями, которые она испытывала из-за всего произошедшего: страсть, угрызения совести, горе болезненно сплелись. – Я согласилась выйти замуж, пока мой отец был еще жив, потому что он хотел проводить меня к алтарю, – сумела выговорить она. – Но теперь, когда я королева, не нужно торопиться. Роберт покачал головой. – Ваше Величество, именно потому, что вы королева, я предлагаю вам как можно скорее выйти замуж. Вы – символ Америки и ее будущего. И учитывая текущую ситуацию… – Ситуацию? – Это период перехода и неопределенности. Страна оправилась от смерти вашего отца не так легко, как мы могли надеяться. – В тоне Роберта не произошло никаких изменений, не послышалось ни единой эмоции. – Фондовый рынок пострадал. Конгресс поставлен в безвыходное положение. Несколько иностранных послов подали прошение об отставке. Всего несколько, – добавил он, увидев выражение ее лица. – Но свадьба станет объединяющим событием для всех в стране. Беатрис поняла, что скрывается за этими словами. Теперь она была королевой Америки – и Америку охватил страх. Слишком молодая, неопытная правительница. Но прежде всего Беатрис была женщиной. Пытающейся управлять страной, которой всегда руководили мужчины. Если сейчас в Америке царила нестабильность, именно Беатрис была причиной этого. Прежде чем она успела ответить, двойные двери гостиной распахнулись. – Беатрис! Вот ты где. На пороге стояла мама. Аделаида выглядела элегантно даже в дорожной одежде – узких темно-синих брюках и бледно-голубом свитере, – хотя теперь они сидели свободнее, чем раньше. Горе давило ей на плечи, точно тяжелый плащ. При виде Роберта королева Аделаида заколебалась. – Извините, я не хотела прерывать вас. Камергер поднялся на ноги. – Ваше Величество, присоединяйтесь к нам. Мы как раз обсуждали свадьбу. Аделаида повернулась к Беатрис и с особой теплотой в голосе спросила: – Вы с Тедди назначили дату? – На самом деле… Я не уверена, что готова выйти замуж. – Беатрис умоляюще посмотрела на маму. – Все слишком быстро. Разве ты не думаешь, что нам следует подождать какое-то время, чтобы оправиться от потери? – О, Беатрис, – Аделаида с тяжелым вздохом опустилась на диван. – Мы никогда не перестанем горевать. Ты это знаешь, – мягко добавила она. – Со временем боль может стать меньше, но это не значит, что мы когда-нибудь перестанем чувствовать утрату. Мы просто научимся с ней жить. Роберт энергично закивал. Беатрис пыталась не обращать на него внимания. – Нам всем сейчас не помешал бы какой-нибудь повод для счастья, для праздника. Не только Америке, но и нашей семье. – В глазах Аделаиды блеснула тоска. Она любила мужа всей душой, и теперь, когда он ушел, казалось, перенесла свою любовь на старшую дочь – союз Беатрис и Тедди стал для Аделаиды единственным источником надежды. – Сейчас эта свадьба нужна нам как никогда, – вмешался Роберт. Беатрис беспомощно переводила взгляд с одного собеседника на другого. – Я понимаю, но… мы с Тедди так мало знаем друг друга. Королева Аделаида вздрогнула. – Беатрис. Ты передумала? Беатрис посмотрела на обручальное кольцо на левой руке. Она носила его весь месяц лишь по привычке. Когда Тедди дал ей кольцо, это казалось сначала неправильным, но в какой-то момент Беатрис, должно быть, просто привыкла. Это наглядно доказывало, что со временем действительно можно привыкнуть ко всему. Кольцо было прекрасным – крупный бриллиант на ободке из белого золота. Более ста лет назад он принадлежал королеве Терезе, но теперь его так искусно отполировали, что любые повреждения померкли за сиянием. Чем-то кольцо напоминало саму Беатрис. Она вдруг поняла, что Роберт и мама ждут ответа. – Я просто… Я скучаю по отцу. – О, милая. Я знаю. – Слеза скатилась по щеке Аделаиды, оставляя одинокий след туши. Она никогда не плакала – по крайней мере, на людях. Даже на похоронах сдерживала свои эмоции, пряча их за выражением бледного решительного стоицизма. Мать всегда говорила Беатрис, что королева должна проливать слезы наедине с собой, чтобы, когда придет время предстать перед нацией, она могла бы выступить источником силы. Вид этой слезы представлял такое же ошеломляющее и сюрреалистичное зрелище, как если бы одна из мраморных статуй в дворцовом саду начала плакать. Беатрис не проронила ни слезинки после смерти отца. Она хотела плакать. Знала, что это неестественно, но что-то внутри, казалось, непоправимо сломалось и в глазах больше не собирались слезы. Аделаида обняла дочь и притянула к себе. Беатрис инстинктивно положила голову на плечо матери, как в детстве. И все же это не принесло обычного успокоения. Внезапно Беатрис почувствовала, насколько хрупким было тело мамы под кашемировым свитером. Королева Аделаида дрожала от сдерживаемого горя. Она казалась такой ранимой – и впервые на памяти Беатрис старой. И это уничтожило то, что осталось от решимости Беатрис. Она попыталась в последний раз представить себя с Коннором: то, как говорит ему, что все еще его любит, что хочет убежать от своей жизни и быть с ним, несмотря на последствия. Но она не смогла этого вообразить. Казалось, будущее, о котором мечтала Беатрис, умерло вместе с ее отцом. А может, умерло с прежней Беатрис, той, которая была принцессой, не королевой. – Хорошо, – тихо произнесла она. – Я поговорю с Тедди. Она сможет ради семьи, ради страны. Выйдет за Тедди и подарит Америке историю волшебной любви, которую так отчаянно ждут люди. Пора отпустить Беатрис-девушку и стать Беатрис-королевой.