Он не сказал: «Я не выдержу мысли о том, что могу найти еще и тело Ганси». Он не сказал: «Если я не сумел спасти свою старую семью, то спасу хотя бы новую». Не сказал: «Я не позволю демону забрать всё». Он не сказал, что единственный настоящий кошмар заключался в невозможности сделать ничего, а это, по крайней мере, было хоть что-то. Ронан сказал только: – Я попытаюсь. Он надеялся, что Адам сам понял всё остальное. Адам понял. И остальные тоже. Мора сказала: – Мы изо всех сил будем поддерживать тебя и отгонять самое худшее, хотя бы отчасти. Адам поднял спинку кресла и нажал на кнопку, чтобы ее зафиксировать. Он произнес: – Я погадаю. – Блу, – позвал Ронан. – Лучше возьми его за руку. 51 «Камаро» сломался. Он всегда ломался и опять оживал, но сегодня… сегодня Ганси так в нем нуждался. Но он всё равно сломался. Ганси доехал только до окраины Генриетты, когда мотор закашлял, а потом свет в салоне погас. Прежде чем Ганси успел как-то отреагировать, машина замерла. Тормоза и руль отказали, и Ганси пришлось дотолкать «кабана» до обочины. Он сунул ключ в замок зажигания и посмотрел в зеркало, пытаясь понять, подождут ли его птицы. Они не ждали. «Дорогу Королю Воронов! – кричали они и летели дальше. – Дорогу!» «Черт возьми эту машину!» Недавно «Камаро» вырубился точно так же, непроглядно-черной ночью. Ганси застрял на обочине, и его чуть не убили. Адреналин нахлынул на него, как в тот вечер, немедленно, захлестнув целиком. Словно время не сдвинулось с места. Он нажал на газ, оставил ногу на педали, нажал на газ, оставил ногу. Птицы улетали. А он не мог последовать за ними. – Пожалуйста, – взмолился Ганси. – Ну давай. «Камаро» стоял на месте. Вороны яростно кричали, они, казалось, не хотели его бросать, но их влекла какая-то неодолимая сила. Вполголоса выругавшись, Ганси вылез из машины и захлопнул дверь. Он не знал, что делать. Он мог бежать за ними пешком, пока не отстанет. Он мог… – Ганси. Генри Чень. Он возник перед Ганси, а его машина стояла под углом на дороге, и дверца была приоткрыта. – Что случилось? Присутствие Генри поразило Ганси сильнее, чем все остальные события этой ночи, пусть даже оно было наименее чудесным. Неподалеку находился Личфилд-Хаус, и Генри, очевидно, оказался здесь не по волшебству, а на машине. Но тем не менее время слишком явно сыграло на руку Ганси, а Генри, в отличие от воронов, не мог появиться просто потому, что Ганси ему приказал. – Как ты сюда попал? – спросил Ганси. Генри указал на небо. Не на птиц, а на крохотное мерцающее тельце Робо-Пи. – Я велел Робо-Пи известить меня, если я буду тебе нужен. Поэтому я повторяю свой вопрос: что случилось? Вороны по-прежнему кричали, предлагая Ганси следовать за ними. Они улетели еще дальше; вскоре они должны были совсем скрыться из виду. Сердце в груди Ганси бешено колотилось. С огромным усилием он заставил себя сосредоточиться на словах Генри. – «Камаро» не заводится. Эти птицы… они ведут меня к Глендауэру. Мне надо ехать, следовать за ними, иначе они… – Стоп. Замолчи. Садись в мою машину. Знаешь что? Лезь за руль. Меня эта штука до смерти пугает. Генри бросил ему ключи. Ганси сел в машину. Происходящее казалось до жути правильным, как будто Ганси всегда знал, что путь к Глендауэру будет выглядеть именно так. Когда они оставили «Камаро» позади, время стало скользить, и он вместе с ним. Вороны впереди него неслись и кувыркались в темноте. Иногда они отчетливо выделялись на фоне домов, иногда становились невидимы среди деревьев. Их крылья сверкали и переливались в лучах последних городских фонарей, словно лопасти вентиляторов. Ганси и Генри миновали последние следы цивилизации и выехали за город. Генриетта, в представлении Ганси, была так велика, что он отчасти удивился тому, как быстро огни маленького города – если не обращать на них внимания – скрылись в зеркальце заднего вида. За пределами Генриетты вороны, колыхаясь вверх-вниз, устремились на север. Они летели быстрее, чем, по мнению Ганси, могли лететь птицы, вынужденные огибать деревья и нырять в долины. Преследовать их было не просто – вороны неслись по прямой, в то время как машине приходилось придерживаться дороги. Сердце Ганси вопило: «Не теряй их! Не теряй его! Только не сейчас». Он не мог избавиться от мысли, что это его единственный шанс. Голова не думала. Думало сердце. – Вперед, вперед, вперед, – говорил Генри. – Я буду следить, нет ли копов. Вперед, вперед, вперед. Он набрал что-то на телефоне, а затем высунул голову в окно, чтобы посмотреть вслед Робо-Пи, которая унеслась, получив задание. Ганси гнал, гнал, гнал. На северо-восток, по запутанным дорогам, где Ганси, возможно, бывал раньше, но не помнил этого. Разве он не изъездил целый штат? Вороны вели его через горы по извилистым дорогам, которые превращались в проселки, а затем вновь становились асфальтовыми шоссе. В какой-то момент машина прилипла к склону горы – с другой стороны был крутой обрыв и никакого ограждения. А потом Ганси вновь выехал на автостраду, и деревья скрыли небо. Вороны тут же стали невидимы за черными ветвями – они летели в каком-то направлении, не дожидаясь их. Ганси ударил по тормозам и опустил окно. Генри, не задавая вопросов, сделал то же самое. Оба высунули головы и прислушались. Зимние деревья скрипели на ветру, где-то сзади по шоссе катили грузовики, вороны настойчиво перекликались друг с другом. – Так, – сразу сказал Генри. – Направо. Машина поехала дальше. Ганси подумал, что они движутся вдоль силовой линии. Куда направляются вороны? В Вашингтон? В Бостон? Через всю Атлантику? Приходилось верить, что они не полетят туда, куда он не сможет за ними последовать. Путь завершится сегодня, потому что Ганси сказал, что он завершится сегодня, и был намерен поставить точку. Птицы продолжали лететь, не отклоняясь от курса. В темноте показался указатель шоссе на границе штата. – Там написано 66? – спросил Ганси. – Это съезд на 66? – Не знаю, чувак, цифры меня сбивают с толку. Это было шоссе I-66. Ганси выбрался на федеральную трассу. Ехать там было быстрее, но и рискованнее. Если бы вороны вдруг изменили маршрут, он бы не смог свернуть. Но птицы летели вперед. Ганси нажал на газ. И еще раз нажал. Птицы летели вдоль силовой линии, увлекая Ганси в сторону Вашингтона, по направлению к дому, в котором он провел детство. У него возникла внезапная и ужасная мысль, что именно туда они и направляются. К родительскому дому в Джорджтауне, где он узнал, что конец – это на самом деле начало, и наконец смирился с тем, что ему придется вырасти и стать просто очередным Ганси, со всеми неизбежными последствиями. – Что ты сказал? I-66? – спросил Генри, снова что-то набирая в телефоне, когда мимо промелькнул очередной указатель с надписью. – Как ты вообще водишь? – Никак. Ведешь ты. Сколько там? – Одиннадцатый километр. Генри посмотрел на экран. В свете мобильника его лицо было синим. – Эй, эй. Притормози. Через милю – коп. Ганси заставил машину приблизиться к дозволенному лимиту скорости. Разумеется, темный силуэт ничем не выдающейся полицейской машины блестел на разделительной полосе меньше чем в миле от того места, где они были, когда Генри ее заметил. Генри отсалютовал полицейскому, когда они проехали мимо. – Спасибо, Робо-Пи. Ганси беззвучно рассмеялся. – Так, теперь ты… Подожди. Робо-Пи может найти выезд? Вороны с каждой милей слегка удалялись от шоссе. Стало ясно, что они поворачивают медленно, но неуклонно. Генри постучал по экрану. – Через две мили. Две мили по всё расширяющемуся треугольнику. Между машиной и воронами будет слишком большое расстояние.