Адам не знал, что станет с ним, если Кабесуотер умрет. – Ронан! – крикнул Адам. – Ты здесь? Возможно, Ронан просто спал, но не грезил. Возможно, он видел во сне какое-то другое место. Возможно, он попал сюда вместе с Адамом, но его уже убили. – РОНАН! – Керау! – простонала Девочка-Сирота. Адам принялся ее искать, но не нашел. Она пришла сюда вместе с ним, заглянув в гадальную миску? Мог ли Ронан приснить еще одну такую же? Адам знал ответ: да. Он уже видел, как ненастоящий Ронан умер в присутствии настоящего. В этом лесу могли обитать бесконечные Девочки-Сироты. «Черт». Адам не знал, как позвать ее. Он крикнул наугад: – Девочка-Сирота! И тут же пожалел об этом. Здесь вещи становились такими, какими ты их называл. И в любом случае ответа он не услышал. Адам зашагал через лес. Он старался не отрываться от собственного тела, находившегося в Амбарах. От собственных рук, державших холодную гадальную миску. От бедер, касавшихся деревянного пола. От запаха камина у себя за спиной. «Помни, где ты, Адам». Он не хотел снова звать Ронана, не хотел, чтобы этот кошмар породил двойника. Всё, что видел Адам, приводило его в ужас. Змея, которая растворялась, но была еще жива. Олень, который медленно перебирал ногами, а сквозь его еще живую плоть росли лозы. Существо, которое не было Адамом, но тем не менее было одето как Адам. Он содрогнулся, но странный юноша не обращал на него внимания. Он медленно пожирал собственные руки. Адам задрожал. – Кабесуотер, где он? Его голос надломился, и Кабесуотер прихлынул, пытаясь успокоить своего мага. Перед Адамом появился камень. Точнее, он всегда был, в том смысле, как бывает с волшебными предметами – примерно так появлялся и исчезал Ной. Адам видел этот валун и раньше – его покрытую прожилками поверхность испещряли фиолетово-черные буквы. Почерк Ронана. Адам миновал валун, когда у него за спиной что-то завопило. Это был Ронан. Наконец-то. Наконец. Ронан обходил по кругу нечто лежавшее в выгоревшей траве между погибшими деревьями; приблизившись, Адам увидел, что это труп. Трудно было сказать, как он выглядел изначально. У него, видимо, была белая как мел кожа, но теперь ее покрывали глубокие раны, края которых завернулись и порозовели. Клубок внутренностей лежал под грязно-серым крылом, подцепленный окровавленным когтем. Сквозь разные части всего этого росли грибы, в которых ощущалось что-то до жути неправильное; на них было трудно смотреть. – Нет, – сказал Ронан. – Нет, нет. Ах ты черт. – Что это? – спросил Адам. Рука Ронана зависла над двумя приоткрытыми клювами, расположенными бок о бок – оба были окаймлены чем-то черным и фиолетово-красным, о чем Адам не хотел излишне задумываться. – Мой ночной ужас. Боже. Блин. – Что он тут делает? – Не знаю. Его волнует то, что волнует меня, – сказал Ронан. Он посмотрел на Адама. – Это кошмар или реальность? Адам удержал его взгляд. Вот к чему они пришли: кошмары стали реальностью. Не было никакой разницы между волшебным и реальным, когда они вместе стояли в Кабесуотере. – Кто это творит? – спросил Ронан. – Я не слышу деревья. Всё молчит. Адам удержал его взгляд. Он не хотел вслух произносить слово «демон». Ронан сказал: – Надо проснуться. Давай? Не хочу притащить что-нибудь из этого с собой. А я не могу удержать мысли… не могу… – Да, – перебил Адам. Он тоже не мог. – Нам надо поговорить с остальными. Давай… – Керау! Тонкий крик Девочки-Сироты немедленно привлек внимание Ронана; тот вытянул шею, чтобы разглядеть ее среди темных ветвей и водоемов. – Оставь ее, – велел Адам. – Она с нами в реале. Но Ронан медлил. – Керау! – вновь прокричала она, и на сей раз Адам услышал в ее голосе боль. Он звучал тихо, по-детски, жалобно, и буквально всё в нем было запрограммировано, чтобы вызвать отклик. – Керау, succurro! Ронан понятия не имел, была ли это Девочка-Сирота, которая сидела с ними в Амбарах, или двойник, или чудовищная дьявольская птица с ее голосом. Но ему было плевать. Он сорвался с места. Адам бросился за ним. Всё, мимо чего он пробегал, выглядело жутко: заросли ив, провалившихся друг в друга, птица, поющая песню задом наперед, облачко черных насекомых, копошившееся над маленьким трупиком кролика. Этот голос не принадлежал чудовищной дьявольской птице. Это действительно была Девочка-Сирота, ну, или нечто похожее на нее. Она стояла на коленях среди сухой травы. Девочка не плакала, но разрыдалась, как только увидела Ронана. Когда он, запыхавшись, потянулся к ней, она умоляюще простерла к нему руки. Адам решил, что она не двойник – он увидел на малютке свои часы со следами зубов на ремешке; и, во всяком случае, ослабевшему Кабесуотеру недостало бы сил, чтобы породить неискаженную версию Девочки-Сироты. – Succurro, succurro! – всхлипывала она. – Помогите, помогите… Руки, которые она протягивала к Ронану, были до локтей забрызганы кровью. Ронан с разбега упал на колени, обнял ее, и Адаму почему-то стало больно, когда он увидел, с какой яростной страстью тот прижимает к себе это маленькое странное создание из мира грез и как Девочка-Сирота утыкается лицом ему в плечо. Ронан встал, держа ее на руках – очень крепко, – и Адам услышал, как он сказал: – Ты поступила правильно, всё будет хорошо, мы просыпаемся. А потом Адам увидел ЭТО. Он увидел это раньше Ронана, потому что Ронан еще не успел посмотреть за спину Девочке-Сироте. «Нет, нет». Девочка-Сирота остановилась здесь не потому, что не смогла бежать дальше. Она упала здесь, потому что только досюда сумела дотащить труп. «Труп» – это еще мягко сказано. К самому большому куску прилипли длинные пряди волос, остальное тянулось в длину, как нитка кошмарных бусин. Вот почему руки Девочки-Сироты были покрыты кровью. Она тщетно пыталась кого-то спасти. – Ронан, – предупредил Адам, ощутив прилив ужаса. Услышав его голос, Ронан обернулся. Несколько секунд он смотрел на Адама, и Адам жалел, что не может остановить мгновенье. «Просто проснись», – подумал он, хотя знал, что Ронан этого не сделает. Ронан опустил взгляд. – Мама? 45 Взависимости от того, с чего начать, речь в этой истории шла о Сером Человеке. Серый Человек любил королей. Ему нравились официальные короли, которые имели титул, корону и всё такое, но также и неофициальные, которые правили, вели за собой и распоряжались, не имея ни благородной крови, ни нормального трона. Ему нравились короли, которые жили в прошлом и которые жили в будущем. Короли, которые стали легендой только после смерти. Короли, которые стали легендой при жизни. Короли, которые стали легендой, хотя вообще не жили. Особенно он любил королей, которые использовали свою власть ради знаний и мира, а не ради статуса и богатства; которые прибегали к насилию только для того, чтобы создать государство, которому не придется жить насилием. Альфред – правитель, которого Серый Человек буквально боготворил, – воплощал всё это. Он победил вечно ссорившихся корольков англосаксонской Британии и объединил страну. Как искренне Серый Человек обожал таких, как Альфред, несмотря на то что сам стал наемным убийцей, а не королем. Странно, но он не мог в точности припомнить момент этого решения. Он помнил свою научную жизнь в качестве бостонского историка: лекции, статьи, мероприятия, архивы. Короли и воители, честь и вергельд. Но остальное было трудно сложить воедино. Трудно разобраться, что было подлинным воспоминанием, а что просто сном. В те времена один серый день просто переходил в другой, и он не исключал, что потерял в этом разъедающем тумане целые недели, месяцы или годы. Где-то там кто-то произнес слово «наемник», и где-то там кто-то отказался от собственной личности и стал Серым Человеком. – Что мы рассчитываем здесь найти? – спросила Мора. Они вместе сидели в машине и ехали в сторону Сингерс-Фоллз. Присутствие лишь двух третей Ломоньера в магазине не давало Серому Человеку покоя с тех пор, как он с ними расстался, и почти всю ночь он провел в усердных поисках третьего, наименее приятного брата. И теперь, хотя они потеряли из виду его взятую напрокат машину, они продолжали двигаться в направлении Амбаров. – Мы надеемся не найти ничего, – ответил Серый Человек. – Но при этом предполагаем обнаружить Ломоньера, который роется в шкафах Ниалла Линча. Та часть Серого Человека, которая раньше была наемным убийцей, не пришла в восторг, когда Мора настояла на том, чтобы поехать с ним; та часть Серого Человека, которая была в нее влюблена, испытала глубокое удовлетворение. – И Ронан по-прежнему не отвечает, – сказала Мора, глядя на экран мобильника. Блу сказала им утром, что Ронан Линч и Адам Пэрриш чем-то занимались в Амбарах. – Возможно, он просто не отвечает на звонки с моего номера, – заметил Серый Человек. Или, возможно, Ронан погиб. Ломоньер, загнанный в угол, резко переставал быть любезным. – Возможно, – нахмурившись, эхом отозвалась Мора. Амбары выглядели так же идиллично, как всегда, и на парковке стояли только две машины – «БМВ» Линча и трехцветный драндулет Пэрриша. Машины Ломоньера нигде не было видно, однако это не значило, что он не оставил ее где-то поблизости и не пробрался в дом. – Не проси меня остаться в машине, – предупредила Мора.