Десятки ряженых актеров сгрудились перед ними, охваченные театральным параличом. Молодые девушки в цветочных венках стояли на цыпочках, застыв посреди веселого танца. Пекари с буханками под мышкой позировали за столом, покрытым мукой и заваленным бледными шариками теста. Портные прижимали ножницы к рулонам ткани, парфюмеры сжимали «груши» флаконов, шоколадники орудовали венчиками для взбивания в мисках, а часовщик с лупой на глазу изучал шестеренки вскрытых часов. Отряд солдат стоял на коленях в строю, направив винтовки на невидимого врага. Стайка танцовщиц бурлеска в коротких юбках задрала ноги и изо всех сил старалась не потерять равновесие. И только вол с тяжелой складкой кожи на груди и позолоченными рогами нарушал безупречную тишину, со свистом рассекая воздух хвостом. За этой причудливой витриной возвышалась белая пирамида с декоративной звездой. Волета взглянула на нее и сразу же представила себе, каково было бы скользнуть с вершины вниз к основанию. Она пожалела, что не захватила с собой коврик для ванной. Затем она осознала, что все лорды и леди, присутствующие на этой разыгранной сцене, смотрят не на живую картину, а на них, почетных гостей, замерших у входа. Хейст многозначительно подняла руки. Уловив намек, Эдит, Волета и Ирен захлопали в ладоши. Аплодисменты были заразительны, и очень скоро зал огласился эхом одобрения. Застывшая сцена оттаяла. Дети засмеялись, танцовщицы опустили ноги, а солдаты отряхнули колени. Все они выстроились в шеренгу и трижды поклонились в унисон. Затем актеры потянулись вереницей к отверстию в живой изгороди, которого, как показалось Волете, минуту назад там не было. Пекарь взял вола за веревку и повел прочь. Пока отряд актеров отступал, часовщик приблизился к посетителям, которые внезапно почувствовали себя потерянными среди затихающих аплодисментов. – Какая великолепная живая картина, ваше величество, – сказала Хейст, кланяясь часовщику, который снял лупу с глаза. – Вы так думаете? Мне тоже очень понравилось. Конечно, это мой собственный проект. Костюм сшили несколько недель назад. Я так долго искал возможность его надеть. – Он восхищенно приподнял лацканы пиджака, нижняя их сторона оказалась яркой, как оперение щегла. – И я должен сказать… – король повысил голос, чтобы его услышали все, – что нет ничего более удивительного, нежели часовые джунгли! В них обитают тигр по имени Тик и медведь по имени Так. Они бродят среди шестеренок и рычат друг на друга. Тик-так! Тик-так! И только часовщик может их укротить! Давайте воспользуемся моментом, чтобы отдать должное часовым мастерам и их ловким пальцам. – Король сделал паузу, дав дорогу аплодисментам, которые он оборвал взмахом руки. – А что такое Сфинкс на самом деле, как не главный часовщик Башни? Кстати, а где же Сфинкс? Я умираю от желания встретиться с ним! – С вашего позволения, ваше величество, я хотела бы представить вам блюстительницу Эдит Уинтерс, – сказал Хейст с очередным официальным поклоном. – Капитан «Авангарда» и эмиссар Сфинкса. Эдит шагнула вперед и поклонилась так грациозно, как только могла. – Ваше величество, Сфинкс шлет вам самые теплые пожелания и искренне сожалеет, что не смог приехать лично. – Она выпрямилась и увидела разочарование на лице короля. Он был уже немолодым человеком. Его седые волосы торчали над ушами, как крылья голубя. У него были круглые, яблочно-красные щеки и ярко выраженные, как у верблюда, губы, а глаза – безумные и водянистые. – Но я уверяю всех присутствующих, – сказала Эдит, окинув двор быстрым взглядом, – что уполномочена говорить от его имени. – Сфинкс на облаке сидит, веселиться не велит, – нараспев произнес король, очевидно цитируя знакомый стишок. Придворные захихикали. – Но, – продолжила Эдит, – Сфинкс прислал вместо себя свою родственницу, чтобы она развлекла вас. Позвольте представить леди Волету Пеннатус Контумакс, племянницу Сфинкса. Волета шагнула вперед, подняв голову и выпятив подбородок. Пока король Леонид наблюдал за происходящим, а его придворные перешептывались, леди Контумакс старательно поставила ступни должным образом, готовясь изобразить официальный реверанс. Байрон описал естественный реверанс Волеты как нечто похожее на театральное чиханье. Это было резкое и скачкообразное движение. Хуже того, в нем ощущался некий сарказм. Она была, по словам Байрона, первой, у кого реверанс больше смахивал на что-то вроде «тьфу-на-вас». Он заставлял ее практиковаться по сто раз в день на протяжении недели с лишним, пока они летали вокруг Башни. Она репетировала, придерживая юбки, сгибая колени и наклоняя голову, пока та не начинала кружиться. В конце концов Волета заявила, что умеет делать реверансы. Это было не так уж и трудно. Она просто ненавидела, как реверансы выглядели со стороны – в них ей виделось нечто скользкое и покорное. В классическом реверансе не было никакой индивидуальности. И разве не Хейст посоветовала ей отличиться? Волета сделала реверанс – быстрый, словно чих, – и подпрыгнула, как чертик из табакерки. Если бы Байрон увидел это, он бы упал в обморок. Придворные ахнули. – Очень приятно познакомиться с вами, юная леди, – сказал король, и его голос смягчился от удивления. – Это большая честь для меня, ваше величество, – сказала Волета со всем пылом, на какой была способна. – И позвольте заметить, что из вас получился очень убедительный часовщик! – Вы встречали многих часовщиков? – О, многих! – Волета снова присела в реверансе, как человек, которому вступило в спину. Придворные ахнули во второй раз. – Ваши люди, кажется, запыхались, ваше величество. – Придворные захихикали. – Вы когда-нибудь бывали в Милтонхеде? Он лежит далеко-далеко на Западе. За горами и морем травы. Милтонхед. Это уродливое место, но какие там делают часы. Вы не поверите, как ревут эти маленькие тигры и медведи! – воскликнула Волета, радостно хлопая в ладоши. Ирен заметила, как напряглось лицо капитана. Челюсть Эдит задвигалась, как будто она пыталась разгрызть твердый, словно резина, кусочек хряща. – Ах да, Милтонхед! – Что-то в медлительности ответа короля убедило Волету, что он совсем не знаком с Милтонхедом, но слишком горд, чтобы признать пробел в знаниях. Она использует это в своих интересах. – Но зачем же ехать так далеко? – Ну, как всегда говорит мой дядя Сфинкс: дорогая Волета, ступай. Ступай далеко-далеко. – Это было встречено еще одним взрывом смеха. – Я вижу, вы не чужды остроумия, леди Волета. Ну же! Расскажите нам историю. Не волнуйтесь, я скажу, если она слишком затянется. – Король поднял свои часы. Придворные рассмеялись. Из ворот выскочили пажи с ведерками льда и шампанским. Волета улыбнулась и слегка присела в реверансе, отчего казалось, будто она что-то ищет в карманах. – Я посетила горное королевство Эос на туманном Севере. Дамы отращивают шерсть, мужчины – бороды, и у них рождается по полудюжине толстощеких деток. – Некоторые куртизанки, которые до сих пор скрывали свое одобрение, засмеялись и захлопали в ладоши. – Я встречалась с их вождем. Он пьет кровь яка на завтрак и держит кондора в качестве домашнего животного. Он был таким милым человеком, этот вождь. Он дал мне гобелен, который был настолько велик, что мне пришлось доставить его домой на отдельном корабле. – Очень хорошо, очень хорошо. Эос. Да, довольно далеко и холодно, как мне кажется. – Король изобразил дрожь, и Волета снова поняла, что он блефует. – Но ведь кондоры просто великолепны! А где еще вы побывали? Используя свои скудные познания в географии Ура и богатое воображение, Волета описала город Камир, где каналов было больше, чем улиц, и бедные жили в домах, а богатые – на яхтах. Губернатор Камира подарил ей тиковую лодку с уключинами из розового золота. Она поведала о южном городе Нуксоре, где салоны переполняли талантливые драматурги, художники и философы. Мэр Нуксора подарил ей стихотворение, которое заказал в ее честь и которое потребовало изобретения трех новых слов. – Я вижу общую тему ваших рассказов, леди Волета, – вмешался король Леонид, укоризненно грозя пальцем. Придворные захихикали, сами не зная почему. – Куда бы вы ни отправились, кто-то делает вам подарок. Если бы я не знал вас лучше, то подумал бы, что вы напрашиваетесь на презент. Волета сделала более традиционный реверанс, просто чтобы доказать, что она это умеет. – После всех моих путешествий я ни в чем не нуждаюсь. Меня завалили драгоценностями, одеждой, вином и кораблями. В Депо Шумера даже окрестили мост в мою честь. Король сморщился от неудовольствия, и придворные зашумели, как стая скворцов. – Я должен заявить протест! – выпалил король Леонид, грозно надув губы. – Хотите сказать, что мой удел ничего не может предложить? Неужели я действительно такой нищий? – Нет-нет, ваше величество, – сказала Волета, расстроенная таким поворотом. – Мои искренние извинения! Я не хотела вас обидеть… – Выкладывайте! А ну, выкладывайте немедля! – Он нетерпеливо махнул рукой. – Должно же быть что-то, чего вы желаете. – Хорошо. Есть одна вещь, которую только вы во всей Башне в силах мне подарить, – сказала Волета неожиданно кротким голосом. Негодование короля Леонида смягчилось. – Проси, дитя мое, и получишь. – Свобода, сэр. Я умоляю о свободе, – сказала она и, когда толпа вновь зароптала, повернулась к ним. – Разве свобода не является величайшим даром, которым король может одарить своих подданных? – Она вновь обернулась к королю, не поднимая глаз. – Я не могу придумать более благородного и щедрого подарка. – Но ведь у тебя есть свобода, моя дорогая. – Речь не обо мне, ваше величество. Речь о моем питомце. Позади нее Эдит прикрыла глаза рукой. – Ваш капитан порта посадил мою белку в клетку. Она совершенно ручное существо, и мне больно видеть ее взаперти. Все, о чем я прошу, – это дать ей свободу. Король изобразил недолгие раздумья, расхаживая взад-вперед и теребя завязки плаща. Собравшиеся дворяне пристально смотрели на него, пока он не остановился, топнув каблуком, приняв решение. Он заговорил с новой силой: – Как зовут вашего питомца? – Пискля, сир. – Да будет всем известно, что белка Пискля настоящим получает почетное гражданство во всех моих землях и княжествах. И поскольку никто из моих подданных не может быть несправедливо заключен в тюрьму, я приказываю немедленно освободить гражданина Писклю. Капитан порта Каллинс, который минуту назад был совершенно невидим, появился с золотой клеткой. Он открыл зарешеченную дверь, с видом смущенным, если не сказать болезненным. Пискля бросилась в раскрытые ладони Волеты. – О, благодарю, ваше величество! Спасибо! – сказала Волета, уткнувшись носом в любимицу. – Всегда пожалуйста, леди Контумакс. А теперь, где мои добровольцы? – Оглядевшись, король дважды хлопнул в ладоши. Благородная толпа зашумела и завертелась, когда молодые леди пробились вперед. Дамы расположились перед королем, слегка пихая локтями друг друга, чтобы занять более выгодное положение. – Конечно, мы все постараемся быть безупречными хозяевами для наших гостей, но я думаю, что леди Волете будет полезно иметь преданного гида, компаньона – проницательного, умного и хорошо разбирающегося во всех достопримечательностях и роскоши нашего скромного рая. Король Леонид похлопал себя по губам, разглядывая очередь придворных дам, которые изо всех сил излучали бодрость и очарование. Ирен подумала, что все они удивительно похожи. Их волосы были уложены более или менее одинаково. Платья – одинакового оранжевого оттенка, с глубоким вырезом на груди и обрамлением из пресноводного жемчуга или серебряных блесток. Пудра и румяна так равномерно покрывали лица придворных дам, что все они, казалось, носили одинаковые маски. – Вы, – сказал король, останавливаясь перед белокурой красавицей с носом-пуговкой. – Как вас зовут? – Ксения, ваше величество, дочь маркиза де Кларка. – Итак, леди Ксения де Кларк, вы полагаете, что в ваших силах быть эскортом, уполномоченным короной, и официальным другом леди Волеты во время ее пребывания здесь? – Я буду обращаться с ней как с родной сестрой, ваше величество. – Леди Ксения преклонила колени, и ее юбки сморщились, как раздавленный торт. Король Леонид отвернулся еще до того, как дама закончила поклон, и перевел взгляд на Эдит. – Мне кажется, нам нужно кое-что обсудить, капитан Уинтерс, – сказал король Леонид. – Часы, шестеренки-винтики и тому подобное. – Как скажете, ваше величество, – сказала Эдит, почтительно склонив голову. Эдит слегка кивнула Ирен и Волете, затем она, Джорджина Хейст и свита официозно выглядящих мужчин последовали за королем к воротам двора. Ксения подскочила к Волете, локоны ее подпрыгивали, глаза округлились. Придворная дама обняла Волету за талию и, прежде чем она успела возразить, выпалила: – О, мы будем такими хорошими подругами, Волета. Какое красивое имя! Но, боже мой, твоя горничная просто уродина. Почему она такая громадина? Ты когда-нибудь играла в облом? О, я безнадежна в этой игре, но так весело смотреть, как твои друзья ведут себя словно дурашки. Но нет, сперва о главном: ты должна попробовать бисквитный торт от «Виллы Ванилла-Бин». Мне так нравится, как это звучит. «Вилла Ванилла-Бин»! Почему ты так остриглась? Это был несчастный случай? А ты ведь смуглая, как желудь, правда? Ну и ладно. По крайней мере, ты не толстая! Волета оглянулась на Ирен, в отчаянии нахмурив брови, когда бормочущая девушка потащила ее к воротам двора. Впервые за целый день Ирен улыбнулась. Глава пятая